Реклама
Книги по философии
Мартин Хайдеггер
Бытие и время
(страница 13)
Сколь бы легким ни было формальное отграничение онтологической проблематики в противоположность онтическому исследованию, проведение и, прежде всего постановка экзистенциальной аналитики присутствия остается не без трудностей. В ее задаче заложен дезидерат, который давно беспокоит философию,* но при исполнении которого она снова и снова отказывает: выработка идеи "естественного понятия мира". Для плодотворного приступа к этой задаче доступное сегодня богатство знания разнообразнейших и отдаленнейших культур кажется благоприятным. Но это только видимость. По сути такое сверхбогатое знание уводит от распознания собственной проблемы. Синкретическое всесопоставление и типизация сами по себе еще не дают действительного понимания того, что тут предлежит упорядоченным. Подлинный принцип порядка имеет свое особое предметное содержание, через упорядочение никогда не обнаружимое, но в нем уже предполагаемое. Так для упорядочения образов мира потребна эксплицитная идея мира вообще. И если "мир" сам есть конститутив присутствия, концептуальная разработка феномена мира требует вникания в основоструктуры присутствия.
Позитивные характеристики и негативные соображения этой главы имели цель направить по верному пути понимание нижеследующей интерпретации в ее тенденции и направленности вопросов. В продвижение существующих позитивных дисциплин онтология может сделать лишь косвенный вклад. Она сама для себя имеет самостоятельное назначение, раз уж вопрос о бытии за рамками ознакомления с сущим остается стимулом всякого научного искания.
Вторая глава
Бытие-в-мире вообще как основоустройство присутствия
§ 12. Разметка бытия-в-мире из ориентации на бытие-в как таковое
В подготовительных разборах (§ 9) мы уже выделили черты бытия, призванные доставить надежный свет для дальнейшего разыскания, но вместе с тем сами получающие в этом разыскании свою структурную конкретность *. Присутствие есть сущее, которое, понимая в своем бытии, относится к этому бытию. Тем самым заявлено формальное понятие экзистенции. Присутствие экзистирует. Присутствие есть далее сущее, которое всегда я сам. К экзистирующему присутствию принадлежит его всегда-мое как условие возможности собственности и несобственности. Присутствие экзистирует всегда в одном из этих модусов, соотв. в их модальной индифферентности.
Эти бытийные определения присутствия должны быть теперь однако увидены и поняты a priori на основе бытийного устройства, которое мы именуем бытием-в-мире. Правильная постановка аналитики присутствия состоит в толковании этого устройства.
Составное выражение "бытие-в-мире" уже в своем облике показывает, что им подразумевается единый феномен. Эта первичная данность должна быть увидена в целом. Неразложимость на сочленимые компоненты не исключает многосложности структурных моментов этого устройства. Помеченная этим выражением феноменальная данность допускает действительно троякий взгляд. Если мы будем прослеживать ее, предваряюще фиксируя целый феномен, то удастся выделить:
1) "В-мире"', относительно этого момента встает задача спросить об онтологической структуре "мира" и определить идею мирности как таковой (ср. гл. 3 дан. разд.).
2) Сущее, всегда существующее способом бытия-в-мире. Искомое в нем то, о чем мы спрашиваем в "кто?" В феноменологическом показе должно прийти к определенности, кто существует в модусе средней повседневности присутствия (ср. гл. 4 дан. разд.).
3) Бытие-в как таковое; подлежит выявлению онтологическая конституция самого этого в (ср. гл. 5 дан. разд.). Всякое выявление одного из этих конститутивных моментов означает выявление и других, что означает: всякий раз увидение всего феномена. Бытие-в-мире есть конечно a priori необходимое устройство присутствия, но далеко не достаточное чтобы вполне определить его бытие. До тематического раздельного анализа трех выделенных феноменов попытаемся дать ориентирующую характеристику названного последним конститутивного момента.
Что значит бытие-в? Ближайшим образом мы дополняем выражение до бытия "в мире" и склонны понимать это бытие-в как "бытие в...". Этим термином именуется способ бытия сущего, которое есть "в" каком-то другом, как вода "в" стакане, одежда "в" шкафу. Мы подразумеваем под этим "в" отношение бытия двух протяженных "в" пространстве сущих друг к другу по их месту в этом пространстве. Вода и стакан, одежда и шкаф суть одинаково "в" пространстве "при" месте. Это бытийное отношение можно расширить, напр.: скамья в аудитории, аудитория в университете, университет в городе и т.д. до: скамья "в мировом пространстве". Эти сущие, бытие которых одного-"в" -другом поддается такому определению, все имеют тот же способ наличного бытия, что вещи, встречающие "внутри" мира. Наличие "в" чем-то наличном, соналичие в чем-то того же бытийного рода в смысле определенной пространственной соотнесенности суть онтологические черты, именуемые у нас категориальными, такими, которые принадлежат сущему неприсутствиеразмерного образа бытия.
Бытие-в подразумевает напротив бытийное устройство присутствия и есть экзистенциал. Но тогда тут нельзя думать о наличном бытии телесной вещи (человеческого тела) "в" наличном сущем. Бытие-в тем менее означает пространственное "друг-в-друге" наличных вещей, что "in" исходно имеет не смысл пространственного отношения названного рода; "in" идет от корня innan-, селиться, обитать, пребывать; "an" значит: я привык, доверился, ухаживаю за чем; оно имеет значение colo в смысле habito и diligo. Сущее, которому присуще бытие-в в этом смысле, мы характеризуем как сущее, которое всегда есмь я сам. Выражение "bin", "есмь", связано с "bei", "при", и значит опять же: я обитаю, пребываю при... в мире так и так вот освоенном. Быть,* понятое как инфинитив от "я есмь", т.е. как экзистенциал, значит обитать при..., быть доверительно близким с... Бытие-в есть соответственно формальное экзистенциальное выражение бытия присутствия,* имеющего сущностное устройство бытия-в-мире.
"Бытие при" мире в еще точнее истолкуемом смысле растворения в мире есть экзистенциал, фундированный в бытии-в. Поскольку в настоящих анализах дело идет об увидении исходной бытийной структуры присутствия, соразмерно феноменальному содержанию которой должны артикулироваться бытийные понятия, и поскольку эта структура в принципе не уловима через традиционные онтологические категории, к ''бытию при" тоже надо еще присмотреться. Мы снова избираем путь отмежевания от онтологически сущностно иного - т.е. от категориального бытийного отношения, выражаемого теми же средствами языка. Такие феноменальные актуализации легко смазываемых онтологических различий надо проводить намеренно, даже рискуя разбирать "само собой разумеющееся". Состояние онтологической аналитики показывает однако, что мы далеко не удовлетворительно "схватываем" это само собой разумеющееся и еще реже толкуем его в бытийном смысле и еще меньше располагаем адекватными структурными понятиями надежного чекана.
"Бытие при" мире как экзистенциал никогда не подразумевает какого-то совместно-наличного-бытия случающихся вещей. Не существует никакой "рядоположности" одного сущего, именуемого "присутствие", и другого сущего, именуемого "мир". Совместность двух наличных вещей мы правда иногда словесно напр. так выражаем: "стол стоит 'при' двери", "стул 'касается' стены". О касании, беря строго, тут никак не может быть речи, а именно не потому, что в конце концов при более точной проверке между стулом и стеной удается констатировать промежуточное пространство, а потому что стул в принципе, будь даже промежуточное пространство равно нулю, не может касаться стены. Предпосылкой такому было бы допущение, что стена способна встретиться "для" стула. Сущее способно касаться наличного внутри мира сущего только если изначально имеет бытийный образ бытия-в, - если с его бытием-вот ему уже открыто нечто подобное миру, из которого сущее может раскрыться в касании, став так доступным в своем наличествовании. Два сущих, которые наличны внутри мира и сверх того сами по себе безмирны, никогда не могут друг друга "касаться", ни одно не может "быть" "при" другом. Добавление: "сверх того безмирны" опускать нельзя, поскольку и сущее, которое не безмирно, напр. само присутствие, тоже наличествует "в" мире, точнее сказать: с известным правом в известных границах может быть воспринято как лишь наличное. Для этого необходимо полное отвлечение от, соотв. невидение экзистенциального устройства бытия-в. С этим возможным восприятием "присутствия" как чего-то наличного и всего лишь наличного нельзя однако смешивать некий свой присутствию способ "наличествовать". Это наличествование становится недоступным при отвлечении от специфических структур присутствия, приоткрываясь только в опережающем понимании их. Присутствие понимает самое свое бытие в смысле известного "эмпирического наличия". И однако "эмпиричность" эмпирии собственного присутствия онтологически в корне отлична от эмпирического существования какой-нибудь породы камней. Эмпиричность факта присутствия, в качестве какого всякий раз существует любое присутствие, мы называем фактичностью. Переплетенную структуру этой бытийной определенности даже как проблему можно впервые уловить только в свете уже разработанных основоустройств присутствия. Понятие фактичности заключает в себе: бытие-в-мире "внутримирного" сущего, именно так, что это сущее может понимать себя как сопряженное в своем "историческом пути" с бытием сущего, встречного ему внутри его собственного мира.
