Filosofa.net

Вопрос, который для любой философской системы имеет номер "один", формулируется просто: что первично - наш ум или наше тело? Материя или сознание? От чего отталкиваться, к чему причаливать?

Далее - вопрос за номером "два" практически везде: что есть основа мира, существует ли некое универсальное начало, универсальное основание, к которому - как к фундаменту в строительстве самого сложного дома - можно свести все то многообразие явлений, каковое мы, и именуем миром.

Говоря о еврейской философии и о том, что с ней спорит, противоречит ей - и иногда мешает нам понять еврейство таким, какое оно есть, мы осознаем что еврейство можно понять через философию.

Философия не признает иных выводов, кроме тех, к которым приводит разум и опыт, а иудаизм как религиозное учение опирается на откровение и традицию. Однако доводы разума и опыта не чужды Торе. Но известно ведь, что и среди религий, и среди религиозных философий ИУДАИЗМ БОЛЬШЕ ЧЕМ ПРОСТО ОДНА ИЗ РЕЛИГИЙ - это целостная система мира и целостное мировоззрение, это целая жизнь!

Величественный распорядком звездного неба призывается в свидетели о наличии Единого и Единственного Всемогущего Создателя (Теил., 19, 2(1); Иеш., 40, 26; Амос, 5,8). Дар речи и слуха, пожалованный людям, служит доказательством существования Всевидящего и Всеслышащего Провидения (Теил., 94, 9), а особые милости, явленные Всевышним Израилю, свидетельствуют о всемогуществе Божьего Промысла в истории. Иов (Книга Иова) в своих раздумьях над парадоксами Божьего нравственного управления апеллирует, как к конечной инстанции, к доводам разума и выводам, почерпнутым из наблюдений над человеческой жизнью и природой. В них он видит доказательства праведности путей Всевышнего по отношению к человеку. Да и в целом дух познания, питающий философию, далеко не чужд Священному Писанию, особенно такой его книге, как Коhэлет (Экклезиаст).

Именно рационалистическая, разумная, на разум ориентированная тенденция еврейской традиции, явственно проглядывающая уже в Торе, позволила еврейским мудрецам с незапамятных времен прийти к представлению о Б-ге как о духовном начале, и это несмотря на антропоморфизмы, которыми изобилует Священное Писание.

Словом АНТРОПОМОРФИЗМ - дословно, с принятого для философских терминов греческого языка это значит "ЧЕЛОВЕКОПОДОБИЕ" - обозначаются концепции, которые уподобляют те или иные мировые процессы, закономерности, явления ПРОИСХОДЯЩЕМУ ВНУТРИ НАС.

Но не только это - например, религиоведы (знатоки разных человеческих верований и привязанных к ним обычаев) отмечают, что более полвины ИДОЛОВ, рукотворных статуй, изображений, обожествляемых язычниками, АНТРОПОМОРФНЫ. То есть - срисованы, скопированы с человека. Придите в "античный зал" любого большого музея, и это станет очевидно - только с той поправкой, что у ныне белых и не всегда целых мраморных статуй во времена греческих и римских культов были крашеные лица и все атрибуты "грима": вот вам и копия с человеческой "формы", с облика человека, сделанная его же руками и превращенная в предмет поклонения.: Это именно те "боги", про которых еврейская традиция говорит, что они имеют уши, но не слышат, имеют глаза, но не видят, имеют уста, но не говорят.

Человек как мера всему и образец для всяческого подражания - тоже одна грань АНТРОПОМОФНОСТИ. Интересно выглядят с этой точки зрения попытки поместить в рамки классической нееврейской философии еврейскую идею о человеке, который СОЗДАН ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ ВСЕВЫШНЕГО, своего ТВОРЦА. Ясно, что это как раз наоборот - не Бог скопирован с человека (не вечное есть копия временного), а Творение несет в себе образ и подобие Творца.: Этакий получается "ДЕИМОРФИЗМ

", "богоподобие", ЧЕЛОВЕКОПОДОБИЕ НАОБОРОТ.

От внимания наших мудрецов не ускользнуло внутреннее противоречие: еврейское Священное Писание, с одной стороны, неустанно подчеркивает, так сказать, "несравнимость" Бога, а с другой стороны, постоянно рисует Его по образу человека. Бога нельзя познать до конца, он шире любых представлений нашего сознания о Нем, но то, что в нас есть божественного, мы можем легко с собой соотнести и даже попробовать "сравнить" несравнимое:

И выясняется вот что. Эти антропоморфические выражения в Танахе - не что иное, как фигуры речи, призванные как можно глубже запечатлеть в человеческом сознании личностный характер Б-га. Спиритуализация образа Б-га нашла отражение уже в Тикуней Софрим (Исправления Писцов), передаваемые по традиции изменения текстов Танаха для смягчения антропоморфического характера некоторых выражений. Особенно ясно проступает она в арамейских переводах Торы - таргумим, где все антропоморфизмы опускаются - чтобы читатель Торы не подумал, что Б-г и человек одно и то же, чтобы не забывал о колоссальной дистанции между высшим из б-жественных творений, но все же - одним из творений - и ТВОРЦОМ. Отсюда в Таргумим (переводах на арамейский язык) распространенный термин Мемра (слово), который служит в почтительно-иносказательной форме для обозначения Б-га в тех случаях, когда буквальный перевод создает впечатление, слишком уж напоминающее человека.

Антиантропоморфическая тенденция характерна и для греческого перевода Торы. Считать, что поправки эти возникли под влиянием греческой философии, нет никаких оснований: их вводили не философы, а переводчики. Однако переводчики эти не могли не руководствоваться в своей работе теми традиционными представлениями, которые прочно утвердились в еврейском сознании этого времени. Тот же рационализм мудрецов Талмуда привёл к созданию на основе Торы философии иудаизма с присущим ей четким и всеобъемлющим взглядом на вселенную и жизнь.