Filosofa.net

Даосизм первых веков новой эры проявил не меньшую гибкость и приспособляемость, впитав в себя элементы буддизма. Не без влияния буддизма даосы начали размышлять о новых условиях жизни, о том, каковы теперь задачи и цели человека.

Даосизм – это религия духообщения. А потому в разных школах порой насчитывалось до сотни духов и богов, которым следовало поклоняться, причём с таким фантастическим числом объектов поклонения была установлена строгая очерёдность, что привело к рождению сложного культа.

Во главе пантеона духов стоял верховный правитель, которого именовали либо Тянь цзюнь (Небесный владыка), либо Дао цзюнь (Господин Дао). В формах поклонения ему проявилась особая черта не только даосизма, но и всего китайского комплекса религий: верховному владыке поклонялись значительно реже, нежели более мелким и на первый взгляд менее значимым богам.

Поскольку весь мир наполнен духами, в мистических сектах даосы говорили, например, не о сезонах года, а о передаче власти от одного духа-шень другому, что выражалось в смене времен года. Духи-шень соответствовали сторонам света и пяти первостихиям традиционной китайской натурфилософии. Ритуал почитания этих духов состоял из поклонов на четыре стороны света (пятой «стороной» считался центр земли или место, где совершается поклонение).

По представлениям даосов, истинный человек является существом, стоящим вне добра и зла. Это соответствует даосскому пониманию истинного состояния мира – пустоте, где нет ни добра, ни зла, ни противоположностей вообще. Стоит лишь появиться добру, как тотчас возникает и его противоположность – зло и насилие. В даосизме можно говорить о некоем законе «парных рождений» – вещи и явления существуют лишь как противоположности друг друга.

В отличие от многих других религиозных систем в даосизме адепты не интересуются моральными и нравственными поисками. И всё же существуют определённые правила поведения, которые тем не менее никак нельзя назвать нравственностью. Классическими стали пять правил, которые можно встретить практически во всех школах: не убивать, не злоупотреблять вином, стремиться к тому, чтобы речи не расходились с велениями сердца, не воровать, не заниматься развратом. Даосы считали, что, соблюдая эти запреты, можно «сконцентрировать заслуги и вернуться к корням», т.е. достичь Дао.

2.4 МОИЗМ

Моизм был основан Мо Ди (Мо-цзы), родившимся в год смерти Конфуция.

О жизни Мо Ди известно мало. Книга "Мо-цзы" – плод коллективного творчества моистов.

Не отрицая в своем мировоззрении основополагающего значения в мироздании неба, авторы "Мо-цзы" дают своеобразную трактовку этого значения. Небо – образец для правителя. В этом отношении оно подобно угломеру или циркулю для ремесленника. Образцом же небо может служить благодаря своему человеколюбию. "Небо не хочет, чтобы большое царство нападало на малое, сильная семья притесняла слабую маленькую семью, чтобы сильный грабил слабого, хитрый обманывал наивного, знатный кичился перед незнатным. Небо не различает малых и больших, знатных и подлых; все люди – слуги неба, и нет никого, кому бы оно не выращивало буйволов и коз, не откармливало свиней, диких кабанов, не поило вином, не давало в изобилии зерно . Разве это не есть выражение всеобщности, которой обладает небо? Если же небо обладает всеобщностью, питает всеобщую любовь и кормит всех, то как же можно говорить, что оно не желает, чтобы люди взаимно любили друг другу, делали друг друга пользу".

Таково рассуждение Мо Ди. Так монеты пытались наивно обосновать свой тезис о необходимости хороших отношений между людьми. Здесь верно подмечено равенство всех людей перед природой, которая берется в своем позитивном отношении к человеку. Однако монеты, как и все древнекитайские философы, остаются в пределах протофилософии и не в состоянии преодолеть таких пережитков предфилософии, как антропоморфизм, поэтому небо у них способно "желать" и "не желать", оно обладает волей. Более того, небо награждает и наказывает, и тот, кто побуждает людей ко злу, непременно понесет наказание.

Вместе с тем монеты отрицали конфуцианское предопределение. Принятие концепции судьбы, думали монеты, обессмысливает все человеческие дела. Небо ничего конкретно не предопределяет. Люди свободны. Небо только желает, чтобы люди любили друг друга.

Народ – высшая ценность. Воля неба и воля народа совпадают. Любовь неба к людям – прежде всего любовь неба к простому народу. Поэтому, подражая небу, следуя его воле, правители должны любить народ. В действительности же простой народ голодает, замерзает без одежды, не знает отдыха, тогда как ваны, гуны и другие знатные люди развлекаются.

Однако монеты в своих социальных планах не шли дальше учения о необходимости совершенствования управления. Правители должны почитать мудрость, подбирать служилых людей не по их знатности, не по умению льстить им, а по деловым качествам, почтительно слушать, когда им говорят правду. Таким образом, в своей положительной программе моизм требовал лишь изменения методов управления, не затрагивая классовых отношений. Все зло в плохих советниках ванов.

Монеты советовали относиться к традиции критически, выбирая оттуда только хорошее. Отвергая конфуцианское пристрастие к старине и к традиции (ритуалу), монеты не фетишизировали и закон. Закон – подсобное средство управления, законы должны сообразовываться с волей неба, т. е. служить всеобщей любви.

Моистское учение о знании демократично. Нет таких избранных людей, которые имели бы врожденное знание. Источник знания – народ, его трудовая, практическая деятельность. Знания народа – критерий истины. Знания должны иметь практическую ценность, служить народу. Большое значение монеты придавали умению вести рассуждение, логике.

Проблемами познания особенно занимались поздние монеты. Существует мнение, что в книге "Мо-цзы" по меньшей мере шесть глав принадлежат поздним монетам, жившим уже после Мо-цзы. Основание для такого мнения состоит в соображении, что в этих главах заметны следы и признаки полемики со взглядами философов, которые жили после Мо-цзы.

В этих главах первым и главным предметом познания объявляется окружающая нас и мало зависящая от нас неумолимая действительность. Она познается прежде всего чувствами. Размышление не является самостоятельным источником знания, потому что все "Истинное проходит в наше знание через пять органов чувств". Чувственное знание не должно быть случайным и стихийным. Оно должно стать методичным, а для этого необходимо наблюдение. Лучше всего свое собственное наблюдение. Собственное наблюдение сравнивается с диаметром окружности, а чужое – с ее дугой.

Однако, хотя размышление не является самостоятельным источником знания, оно весьма важно в познании. Увидеть и услышать самому, услышать от других хорошо, но этого мало. Надо еще отделить в своем сердце истину от лжи, а ложь -от истины. Только размышление дает нам понимание существа вещей. Конечно, такое происходит не всегда, постичь существо вещей нелегко, но к этому следует стремиться.

Мы можем быть удовлетворены результатами размышления тогда, когда полученное нами разумное знание, знание существа вещей, станет ясным и отчетливым. Ясность и отчетливость - критерий и мерило истины.

Знание отлагается в словах и понятиях. Как соотносятся слово и понятие? Слово есть выражение понятия.

Слова и понятия также являются предметами знания.

Таким образом, у нас получилось уже три предмета познания: вещи, слова и понятия.

Но тогда возникает вопрос: а как слова и понятия относятся к вещам? Оказывается, что слова и понятия выражают вещи. Каждое слово – имя, которым называются вещи. Имена бывают частные, родовые и общие. Частное имя обозначает единичную вещь. Родовое – близко-сходные вещи. Общее имя – вещи, которые на первый взгляд кажутся различными, но которые по своей сущности тоже сходны.

Монеты рассуждали и о суждениях. При этом они подходили даже к открытию законов мышления. "Не будем называть тигра собакой! Не будем называть вещь чужим ей именем!". Это похоже на закон тождества, который, как известно, требует, чтобы при рассуждении о чем-либо не было подмены одного предмета другим. Монеты говорили так: не будем подменять имена!