Filosofa.net

Наконец, христианство означает и новое понимание историчности каждой индивидуальной жизни. Ведь бытие каждого человека представляется как личностная история, как история отношения между Богом и душой. Такая история так или иначе отражает историю отношения между Богом и творением в целом. Соответственно христианство предполагает индивидуально-историческое понимание человеком своей жизни, причем понимание своей жизни как чего-то абсолютно значимого по ценности и уникального по содержанию.

Христианское историческое сознание по своей сути есть и смыслоисторическое сознание. И сфера всемирной истории, направляемой Богом, и сфера индивидуальной жизни с присущим ей динамичным драматизмом, - это сферы развертывающейся во времени реализации смыслов. Таким образом, христианство представляет и родовую, и индивидуальную человеческую жизнь как развертывающуюся в качественно дифференцированном времени и исполненную всеобъемлющим и высшим смыслом драму отношения человека с Богом.

До сих пор речь шла о том, что христианская вера своим, конститутивно присущим ей, содержанием неизбежно историзирует сознание, являющееся одновременно смыслоисторическим сознанием. Тематизация этого содержания, извлечение из него возможных импликаций, смыслоисторических импликаций в том числе, а позднее и размежевание с различными нехристианскими концепциями истории стало делом христианской теологии.

Наиболее полным проявлением теоретических возможностей христианской теологии в этой сфере является концептуализация родовой истории человека, как задуманной и направляемой Богом всемирной истории. Эта концепция всемирной истории, развертывающейся под знаком Провидения, соответственно осмыслена и в своем протекании, и в целевом содержании.

Важно, что такая концепция не только как принципиальная возможность, но и в своих основных контурах появляется весьма рано в истории христианской теологии. Речь идет о теолого-историческом учении Августина.

В этом учении история есть нечто единое, поскольку судьба всех людей определяется единством происхождения от Адама. Единое существование человеческого рода предстает как развертывающаяся во времени драма, у которой есть начало и будет конец. Движение исторического времени носит не круговой, а линейно направленный характер. Протекающее историческое время осмысленно расчленено на эпохи, уподобляемые расчленению возрастов индивидуальной человеческой жизни и соотнесенные с днями творения. Историческая жизнь имеет воспитательное назначение для человеческого рода, и поэтому само ее протекание наделено определенным смыслом. И, конечно же, у истории будет завершение, установленное для нее Богом. Таким образом, историческая жизнь человеческого рода и по своему истоку, и по характеру развертывания, и по целевому содержанию представляет собой провиденциально определяемый осмысленный процесс, в котором есть осмысленное место и для драмы индивидуального человеческого существования.

Очень важно, что в этом построении есть место и для священной, и для профанной истории, а критическое восприятие града земного позволяло сохранять скептическую дистанцию по отношению к деяниям человеческим. Одним словом, учение Августина об истории открывало возможность многоаспектного постижения истории, отражающего полноту целостной и сбалансированной христианской жизни.

Теолого-историческое построение Августина воплощало, по существу, описанную выше базисную форму постижения истории, определив ее парадигматическое значение для европейского теоретического отношения к истории. Оно оказало мощнейшее воздействие на всю последующую христианскую мысль. Христианские теологические истолкования истории вплоть до Боссюэ (ХVII в.), по существу, не выходили за пределы спекулятивной схематики построения Августина.

В патриотическую и средневековую эпохи историографическая работа находит воплощение в основном в различных хронографических, компендиумных и энциклопедических произведениях. Наиболее интересным явлением в сфере собственно философско-теологического толкования истории было, несомненно, творчество Иоахима Флорского. Оно вызвало оживленную теоретическую полемику, а также оказало весьма значительное воздействие на практическую религиозную жизнь.

В отношении нововременного европейского сознания прежде всего правомерно говорить об общей историзации в понимании мира вообще и социальной действительности- в частности. Историзируется и самопонимание человека. Эти процессы, естественно, отразились и на религиозной жизни, и на понимании природы божественной реальности, ее отношения к миру и человеку.

Общая историзация культурного сознания в Новое время была теснейшим образом взаимосвязана с различными формами теоретико-познавательного отношения к истории. Новое время-это эпоха появления дерзновенных философских тематизаций всемирной истории, грандиозных историографических полотен, масштабных и новаторских теолого-исторических построений. Новое время - это новая эпоха не только в историческом сознании, но и в теоретическом отношении к истории.

Прошлое восстанавливается и реконструируется как определенное измерение настоящего, становится важнейшим ресурсом само определения и для европейской цивилизации в целом, и для каждого национально-государственного и культурного образования. Наконец, отношение к истории выступает как существенный компонент индивидуальной культурной и социальной самоидентификации. Историческое сознание предстает как один из конституирующих факторов мировоззренческой культуры.

Теоретическое историческое сознание Нового времени реализуется в трех основных сферах.

Первая сфера- это сфера теологического осмысления отношения между Богом и человеком в его исторической жизни. В общем и целом теолого-историческая мысль Нового времени при всем своем разнообразии не играет главенствующей роли в теоретическом постижении истории. Теология скорее получает побудительные импульсы от светской философии истории и научной историографии.

Светская теоретическая мысль своим новаторством и разнообразием интенсивно стимулирует теологическую рефлексию по поводу истории, но это по преимуществу рефлексия, стремящаяся ответить на вопросы, которые поставлены не ею самою. Однако сама западно-христианская теология истории в своем стремлении и способности давать ответы на такие вопросы продемонстрировала огромную творческую силу, что в конечном счете проистекает из присущего этой теологии с самого начала умения ассимилировать различные внеположные ей теоретические содержания. Так в свое время обстояло дело с освоением античного наследия, так было и в более поздние эпохи.

Если теолого-историческая рефлексия в Новое время была - при всех новациях - продолжением, модификацией сложившейся традиции, то две другие сферы теоретического исторического со знания были специфическим порождением новой эпохи.

Вторая сфера теоретического исторического сознания Нового времени характеризуется тем, что история и историческое существование отдельного человека становятся предметной областью относительно самостоятельной философской дисциплины - философии истории.

Разумеется, концепции Августина и других патриотических и схоластических мыслителей также можно охарактеризовать как философию истории, как христианскую философию истории. Однако, представляется все же, что обозначение «философия истории» целесообразно сохранить за теми философскими концептуализациями истории, которые базировались на светских или на религиозных, но внеконфессиональных (относительно ортодоксии западно-христианских конфессий) принципах понимания истории.

В Новое время вклад философии в историзацию сознания был обусловлен уже тем обстоятельством, что зачинатели философии Нового времени были проникнуты мыслью о новом начале, о новом основоположении, о восстановлении философии и наук и т.п. Правда, при этом ни Ф. Бэкон, ни Декарт не обращались специально к философско-исторической проблематике, а научный статус историографии расценивался ими весьма невысоко.

Историзация сознания была связана и с самой установкой на просвещение, господствовавшей в философии от Декарта до Канта. И дело здесь не только в присущем просвещенческой философии стремлении к критическому размежеванию с прошлым. Эпоху разума необходимо утвердить, а это предполагает определенное историческое деяние, причем крупномасштабное, поскольку требуется просветить не только философов и ученых, но и все общество в целом.