Filosofa.net

6. Заключение.

Таким образом, учение о тоталитаризме является ничем иным, как неотъемлемой частью «массовой культуры», сознательно созданной буржуазией для оболванивания трудящихся, и извращения их мировоззрения с целью сделать их неспособными к классовой борьбе и этим увековечить господство паразитической элиты[15].

Литература:

1. Гаднелев К.С. Тоталитаризм как феномен ХХ-го века. Вопросы философии, 1992, № 2.

2. Демократия и тоталитаризм. Свободная мысль, 1991, № 5.

3. Загладин Н.В. Тоталитаризм и демократия: конфликт века. Кентавр, 1992, №№ 7-8.

4. Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет. Москва, Прогресс, 1989.

5. Шабалов А.А. Одиннадцатый удар товарища Сталина. Ростов-на-Дону, 1995.

6. Журавлёв В.В. На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе. Москва, Издательство политической литературы, 1990.

7. Иваненков С.А. Фашизм и коммунизм — две линии развития человечества. Большевик, 1996, № 5.

8. Курашвили Б.П. Предреволюционная ситуация. Марксизм и современность, 1996, №№ 1-2.

9. Сахаров А.Н. Революционный тоталитаризм в нашей истории. Коммунист, 1991, № 5.

10. Тоталитаризм, авторитаризм и демократия в глобальном контексте. Латинская Америка, 1990, №№ 1-3.

11. Хайек Ф.А. Дорога к рабству. Новый мир, 1991, №№ 7-8.

12. Бердяев Н. Новое средневековье. М., 1991.

[1] Збигнев Бжезинский — вдумчивый учёный: сколько общих черт он сумел подметить у таких принципиально противоположных режимов, как коммунистический и фашистский. Впрочем, монополию на вооружённые силы он мог бы не упоминать — это не делает чести его вдумчивости.

[2] Если бы нынешние российские политологи опирались на свои, да ещё добросовестные, исследования, они бы, безусловно, постыдились приписывать советскому строю (особенно периода “культа личности”) многое из перечисленного. Так, абсолютная личная власть (на что особо упирают нынешние российские политологи) была необходимой ступенью для передачи всей полноты реальной власти (а не только политической) в руки трудящихся. На повестке дня после войны стоял вопрос о демократизации общественных отношений, и он успешно решался. То же и об опоре на внешнюю экспансию. Конечно, Советский Союз злодейски оккупировал в своё время Германию, однако в целом такие обвинения больше характерны в отношении “цивилизованных” и “демократических” государств. “Исключительная ориентация на будущее” — это, разумеется, убийственный довод, если не считать того, что возможность реального построения “светлого будущего” была научно обоснована и доказана, что фантастические, “утопические” планы, как правило, выполнялись и перевыполнялись, и что ориентация на будущее всё-таки лучше, чем ориентация на прошлое (что мы наблюдаем сегодня). Наконец, говоря об “изначальной аморальности и полном презрении к человеку”, нынешние российские политологи забывают уточнить — к какому конкретно человеку наблюдалось полное презрение в условиях реальной диктатуры большинства, а также игнорируют тот факт, что мораль — категория историческая, а значит аморальность — тоже, то есть та мерзость и продажность, которую демонстрируют нынешние российские политологи, вовсе не обязательно должны считаться моральными при социализме.

[3] Непонятно, что здесь имеют авторы [6] в виду. Скорее всего они не читали ленинского “Письма к съезду”. Процитирую. “Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в отношениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на его место другого человека, который во всех других отношениях отличался бы от тов. Сталина одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к мелочам, меньше капризности и т.д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение” [5]. Ленин грубость Сталина замечал лишь сквозь призму его отношений с Троцким. Раскола же партии не произошло — наоборот, под сталинским руководством партия стала монолитнее.

Больше того, в своём “завещании” Ленин, слегка критикуя Сталина за грубость, высоко о нём отзывается. При этом он характеризует остальных лидеров РКП(б) куда резче, чем Сталина (небольшевизм Троцкого, неслучайность октябрьского эпизода Зиновьева и Каменева, не вполне марксистские воззрения Бухарина, невозможность в политическом плане положиться на Пятакова .)

[4] Впрочем, с этим трудно согласиться. Было в Европе правило: чья власть — того и вера. Если феодал веру менял, её должны были сменить и подданные.

[5] Некоторые интеллигенты несогласны со знаком тождества между классовостью исследовательского подхода и его научностью. Отметая вульгарные заявления типа “Истинно то, что полезно для класса”, следует заметить, что классовая основа всех без исключения общественных процессов в своё время была неопровержима доказана и подтверждена практикой, и сегодня игнорировать классовый характер социальных явлений — значит отбросить научность и погрузиться в шарлатанство.

[6] Об этом же хорошо рассказано в [3].

[7] Интересно проследить, как влияет на экономические показатели возврат к рыночным отношениям. К середине 1995 года производство упало до 48 % от уровня “дореформенного” 1990 года, причём в высоко-технологичных областях — до 10-40 %. Даже в тяжелейшие годы Великой Отечественной войны падение, точнее, вынужденное роковыми обстоятельствами снижение остановилось на 64 % от довоенного уровня, чтобы — в условиях войны! — опять пойти вверх. И не было ничего похожего в тогдашние времена на нынешнюю научно-техническую и структурную деградацию производства. Второй показатель: уровень жизни большинства народа снизился до 20-30 % от “дореформенного”, а треть населения оказалась за чертой бедности. Не стоит уж говорить о таких мелочах, как деградация науки, образования, здравоохранения [8].

[8] В этой связи вспоминается осень 1991 года. Тогда в СССР, в Москве, в Академии труда и социальных отношений состоялся советско-американский симпозиум, на котором были и японцы. Вот что сказал там японский миллиардер Хероси Теравама в ответ на разглагольствования советских экономистов и социологов о “японском чуде”: “Вы не говорите об основном. О вашей первенствующей роли в мире. В 1939 году вы, русские, были умными, а мы, японцы, дураками. В 1949 году вы стали ещё умнее, а мы были пока дураками. А в 1955 году мы поумнели, а вы превратились в пятилетних детей. Вся наша экономическая система практически полностью скопирована с вашей, с той лишь разницей, что у нас капитализм, частные производители, и мы более 15 % роста никогда не достигали, а вы же — при общественной собственности на средства производства — достигали 30 % и более. Во всех наших фирмах висят ваши лозунги сталинской поры” [5].

[9] Существует обывательское мнение, будто власть в обществе принадлежит государственным чиновникам (президенту с министрами) или парламентским заседателям (депутатам). Объективная реальность же мало зависит от мнения обывателей. Объективная реальность заключается в том, что действительной властью в любом классовом обществе обладают лишь представители господствующего класса, и даже не столько отдельные представители, как весь класс в целом. Деятельность президентов и депутатов сводится к обслуживанию правящего класса — то есть буржуазии в “цивилизованном правовом государстве” и пролетариата — в государстве социалистическом. Более того, всякий президент или депутат лишь до тех пор могут выполнять свои обязанности, пока они верой и правдой служат господствующему классу: судьбы М.Горбачёва, С.Альенде, Верховного Совета России и т.д. ярко это иллюстрируют.

Ссылки на Италию, где в парламент выбрали как-то порноактрису, или на США, где президентом стал фермер Дж.Картер, недостойны серьёзного рассмотрения, ибо каждый, кто хотя бы бегло знакомился с Марксом, знает, что с выбором рабочих в парламент не может установиться диктатура пролетариата, так как политическая власть в обществе определяется не личностью того или иного государственного чиновника, а общественными отношениями, в первую голову отношениями собственности.