Filosofa.net

Псевдо-Лонгин сохраняет цецилианскую трактовку возвышенного как стилистического понятия, но одновременно расширяет его содержание до значения эстетической категории. Все лучшее в литературе он относит к сфере возвышенного.

Перечисляя важнейшие духовные источники возвышенного (необычайные мысли и страхи, красота речи в соединении с великими мыслями), Псевдо-Лонгин подчеркивает, что возвышенное далеко от мирской суеты, мелочного тщеславия, богатства, почестей, славы, неограниченной власти. Все это прельщает людей внешним блеском.

В возвышенном Псевдо-Лонгин видит могучие, проявляющие величие бога силы природы, которые имеют глубокое философское значение и служат источником решения проблемы сути жизни. Возвышенное, по Псевдо-Лонгину, поднимает человека до величия божества, дарит людям бессмертие, мощно и неизгладимо запечатляет себя в памяти.

В 1757 г. Английский теоретик Э. Берк опубликовал “Философское исследование о происхождении идей возвышенного и прекрасного”, где положил начало противопоставлению этих категорий. По его мнению, идеи возвышенного и прекрасного настолько принципиально различны, что трудно и даже невозможно соединить их в одном чувстве.

Кант считал, что “возвышенность содержания не в какой-либо вещи в природе, а только в нашей душе” … возвышенное то притягивает, то отталкивает, не доставляя положительного удовольствия, а возбуждая удивление и почтение, которые можно назвать отрицательным наслаждением. Оно есть гордость человека, возникающая благодаря преодоления страха в процессе веры. Рационально в суждении Канта то, что он отмечает масштабность и неосвоенность возвышенного явления, отсутствие по отношению к нему свободы человека.

Резко противопоставлял прекрасное и возвышенное Ф. Шиллер, считавший, что возвышенное, в отличие от прекрасного, вызывает неприятное чувство; неприятна, например, величественная гроза и вспышки молний.

В истории эстетической мысли существовала и иная точка зрения, сближающая прекрасное и возвышенное. Так, французские эстетики XIX в. Полагали, что возвышенное есть высшая степень прекрасного (А. Сурио, Н. Жоффруа) или же прекрасное “в себе, бесконечная красота, которую нельзя постигнуть (Б. Левек).

Гегель видел в возвышенном тот этап движения абсолютного духа, этап мирового исторического процесса, которому соответствует романтическая стадия развития искусства, когда дух, содержание превалируют над материей, формой. Романтической стадии, по Гегелю, присуще развитие поэзии и музыки - видев искусство, максимально удовлетворенных и почти оторванных от материального начала. Именно, поэтому, как он полагал, поэзии и музыке особенно близки возвышенные образы.

Н.Г. Чернышевский стремился найти реальные основания возвышенного, привести к земной основе. Он полагал, что возвышенное гораздо больше, гораздо сильнее других явлений, с которыми сравнивается нами. Возвышенное раскрывается через сравнение с окружающими явлениями. Определенте возвышенного носит у Чернышевского количественный и чрезмерно широкий характер и поэтому не раскрывает адекватно природу этого явления. И все же определение возвышенного, данное Чернышевским, ценно своей материалистической ориентацией на действительность.

Немецкий философ Н. Гартман подошел к возвышенному с точки зрения его восприятия. Для него возвышенное - прекрасное, идущее навстречу потребности человека в великом, превосходном. Всякая грандиозная, могущественная сила действует на человека устращающе, подавляет его. Воспринимая возвышенное, человек сопротивляется его воздействию, преодолевает в себе чувство собственной значимости.

Суммируя сказанное, можно сделать вывод, что в истории эстетики сложились две точки зрения на взаимоотношение прекрасного и возвышенного : 1) возвышенное есть превосходная степень прекрасного, особого рода прекрасное, отличающееся величиной или мощью; 2) возвышенное противоположно прекрасному, и как его восприятие возникает эстетически негативная реакция.

Итак, возвышенное - это объективное эстетическое свойство, присущее предметам и явлениям, которые обладают широкой положительной общественной значимостью, оказывают влияние на жизнь целых народов и всего человечества.

Трагическое.

Человек смертен, и личность не могут не волновать проблемы смысла жизни, смерти и бессмертия. История человечества насыщена трагедийными событиями. Искусство в своих философических размышлениях о мире внутренне тяготеет к трагедийной теме. Другими словами, и жизнь личности, и история общества, и художественный процесс многократно пересекался с проблемой трагического.

Переход от скорби к радости - один из великих секретов трагического. Еще Д. Юм в трактате “О трагедии” обращал внимание на то, что трагическая эмоция включает в себя скорбь и радость, ужас и удовольствие.

Древние народы, экономика которых зиждилась на земледелии, создали легенды об умирающих и воскресающих богах. Во время культовых празднеств в честь этих богов скорбь по поводу их смерти сменялась радостью и весельем по поводу их воскрешения. По мере нарастания общественных противоречий природная основа этих мифов усложнялась и все более социализировалась. Со смертью и воскресением богов стали связывать упование на избавление от земных страданий, надежды на вечную жизнь (легенда о Христе).

Закономерность трагического в концептуально-событийной сфере - переход гибели в воскресение, а в эмоциональной сфере - переход скорби в радость. Трагическая эмоция - сочетание глубокой печали и высокого восторга - проявляется в искусстве разных народов.

Осмысляя гибель неповторимой индивидуальности как непоправимое крушение целого мира, трагедия вместе с тем утверждает прочность, бескорыстность мироздания, несмотря на уход из него конечного существа. И в самом конечном существе трагедия находит бессмертные черты, роднящие личность с мирозданием, конечное - с бесконечным. Трагедия - философское искусство, ставящее и решающее высшие метафизические проблемы жизни и смерти, осознающее смысл бытия, анализирующие глобальные проблемы его устойчивости, вечности, бесконечности, несмотря на постоянную изменчивость.

В трагедии, полагал Гегель, гибель не есть только уничтожение. Она означает также сохранение в преображенном виде того, что в данный форме должно погибнуть. Существу, подавленному инстинктом самосохранения, Гегель противопоставляет человека, свободного от “рабского сознания” и способного жертвовать жизнью ради высших целей. Умение постигнуть идею бесконечного развития для Гегеля - важнейшая характеристика человеческого сознания.

В осмыслении трагедийных ситуаций в мировой художественной культуре обозначились две крайне позиции : экзистенциалистская и буддистская.

Экзистенциализм превратил смерть в центральную проблему философии и искусства. Экзистенциалисты абсолютизируют самоценность личности и подчеркивают ее некоммуникабельность, отторженность от общества, что приводит их концепцию к парадоксу : гибель личности перестает быть общественной проблемой. Если личность отторгнута от людей, какое им дело до ее смерти? Личность, оставшуюся один на один с мирозданием, не ощущающую вокруг себя человечества, охватывает ужас неизбежной конечности бытия. Неделимая сверхценностью, отторгнутая от людей личность на деле оказывается абсурдной, а ее жизнь - лишенной смысла и ценности.

Для буддизма человек, умирая, превращается в другое существо. Если экзистенциализм приравнивает жизнь к смерти (жизнь столь же абсурдна, как и смерть), то буддистская идеология приравнивает смерть к жизни (человек, умирая, продолжает жить, поэтому смерть ничего не меняет). И в том и в другом случае фактически снимается всякий трагизм. Гибель личности приобретает трагическое звучание только там, где человек, обладая самоценностью, живет во имя людей, их интересы становятся содержанием его жизни. В этом, с одной стороны, существует неповторимо индивидуальное своеобразие и ценность личности, а с другой - погибающий герой находит продолжение в жизни общества. Поэтому гибель такого героя трагедийна и рождает чувство безвозвратной утраты человеческой индивидуальности (отсюда скорбь), а в то же время возникает идея продолжения жизни личности в человечности ( и отсюда мотив радости).