Filosofa.net

,,Я был прав, я и сейчас прав, всегда был прав, - выкрикивает Мерсо в ответ на призыв к покаянию, - все – все равно. Ничто не имеет значения, и я твердо знал, почему… Что мне смерть других, любовь матери, что мне Бог, жизненные пути, которые выбирают, судьба, которой отдают предпочтение, раз мне предназначена одна единственная судьба, мне и ещё миллиардам других избранников. Другие тоже приговорены к смерти”. Раз все мы обречены на смерть, то и жизнь, и все остальное лишено смысла и ничего не значат – вот философское кредо Мерсо.

Сам Камю в предисловии к американскому изданию ,,Постороннего” сказал: ,,В нашем обществе каждый человек, который не плачет на похоронах своей матери, рискует быть приговоренным к смерти”. Камю имел ввиду, что герой его книги ,,осужден за то, что он не играет в игру окружающих. В этом отношении он чужд обществу, в котором он живет, он шатается на обочине, в закоулках частной, одинокой, чувственной жизни”. Важно задаться вопросом о том, как именно Мерсо не играет в игру. Ответ прост: он отказывается лгать. Лгать – это не просто говорить неправду. Это также и прежде всего – говорить что-то кроме правды и, что касается человеческого сердца, - высказывать что-то кроме того, что ты чувствуешь. Он говорит то, что думает, он отказывается прятать свои чувства, и общество тотчас же чувствует себя в опасности. Его просят, например, сказать, что он сожалеет о своем преступлении, причем высказать это в положенной форме. Он отвечает, что чувствует скорее раздражение, чем настоящее раскаяние. И этот оттенок смысла обрекает его на смерть.

Таким образом, Мерсо является не обломком постигшего общество крушения, а бедным голым человеком, влюбленным в солнце, не оставляющее теней. Далеко не лишенный человеческих чувств, он движим страстью, которая становится глубокой именно из-за невозможности освободиться от нее, - страстью к абсолюту и правде. Эта правда пока негативна, это правда о нас и о том, что мы чувствуем, но без нее никакая победа над самими собой и над миром будет для нас невозможна. Таким образом, не будет заблуждением читать ,,Постороннего” как историю человека, который без всякой героики соглашается умереть за правду. ,,…в своем герое я попытался нарисовать единственно возможного Христа, которого мы заслуживаем” – написал Камю в предисловии к своей работе – я говорю это без всякого богохульного намерения, а всего лишь с немного ироничной предрасположенностью, которую автор имеет право чувствовать к герою, которого он создал”.

Камю - мыслитель 20-го века, он получил проблемы абсурда и бунта не только от долгой традиции философской и религиозной мысли, - крушение моральных норм и ценностей в сознании миллионов европейцев, нигилизм представляют собой факты современности. Конечно, и другие культуры знавали нигилизм как следствие кризиса религиозной традиции, но столь острого конфликта, такого разрушения всех устоев история не знала. Нигилизм представляет собой выведение всех следствий из ,,смерти Бога”. Прометеевский бунт, героическое ,,самопреодоление”, аристократизм ,,избранных” - эти темы Ницше были подхвачены философами-экзистенциалистами. Они являются определяющими в ,,Мифе о Сизифе”Камю, работе с характерным подзаголовком -,,Эссе об абсурде” (,,…речь пойдет о чувстве абсурда, обнаруживаемом в наш век повсюду…”), над которой он работал в 1940 – 1942 годах.

,,Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема, говорит Камю – проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы её прожить, - значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Всё стальное – имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями – второстепенно. Таковы условия игры: прежде всего нужно дать ответ”.

Если спросят, продолжает Камю, на каком основании я утверждаю, что это самый важный вопрос, то я отвечу, что это очевидно из действий, которые производит человек. ,,Галилей отдавал должное научной истине, но с необычной легкостью от нее отрекся, как только она стала опасной для его жизни. В каком-то смысле он был прав. Такая истина не стоила костра. Земля ли вертится вокруг Солнца, Солнце ли вокруг Земли - не все ли равно? Словом, вопрос этот пустой. И в то же время я вижу, как умирает множество людей, ибо, по их мнению, жизнь не стоит того, чтобы её прожить… Поэтому вопрос о смысле жизни я считаю самым неотложным из всех вопросов”.

Если человек добровольно расстается с жизнью, то, вероятно, потому, что сознает, хотя бы инстинктивно, что нет никакой глубокой причины для того, чтобы продолжать жить и страдать, что мир чужд и враждебен ему. Мир, который может быть хоть как-нибудь объяснен, - это наш знакомый, привычный мир. Но если Вселенная вдруг лишиться иллюзий и интерпретаций, человек сразу же почувствует себя в ней чужим, посторонним. Его ссылка в этот мир бесповоротна, потому что он лишен воспоминаний о потерянной родине и надежды на землю обетованную. Этот разрыв между человеком и его жизнью, между актером и его сценой и есть подлинное ощущение абсурда. (Вообще, само слово ab-surdus – от-глухого, т.е. некое несоответствие между тем, что человек говорит и как он говорит, когда не получается гармония, единство. Абсурд, таким образом, есть некая универсальная дисгармония).

Так появляется важнейшее понятие философии Камю – понятие абсурда. Благодаря ему, его философию иногда называли ,,философией абсурда”.

Подобно всем философам-экзистенциалистам, Камю полагает, что важнейшие истины относительно самого себя и мира человек открывает не путем научного познания или философских спекуляций, но посредством чувства, как бы высвечивающего его существование, «бытие-в-мире». Камю ссылается на «тревогу» Хайдеггера и «тошноту» Сартра, он пишет о скуке, неожиданно овладевающей человеком. О том, что spleen или «русская хандра», может понемногу овладеть кем-нибудь, известно всем и без философии. Кьеркегор был первым философом, который придал таким чувствам, как «меланхолия», страх, онтологический характер. Настроения и чувства не субъективны, они приходят и уходят не по нашей воле, раскрывают фундаментальные черты нашего существования. У Камю таким чувством, характеризующим битие человека, оказывается чувство абсурдности - оно неожиданно рождается из скуки, перечеркивает значимость всех остальных переживаний.

Обычно в нашей жизни мы следуем привычной рутине. ,,Подъем, трамвай, четыре часа в конторе или на заводе, обед, трамвай, четыре часа работы, ужин, сон; понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, все в том ритме – вот путь, по которому легко идти день за днём. Но однажды встаёт вопрос ,,зачем?”. Всё начинается с этой окрашенной недоумением скуки. Скука является результатом машинальной жизни, но она же приводит в движение сознание. Скука пробуждает его и провоцирует дальнейшее: либо бессознательное возвращение в привычную колею, либо окончательное пробуждение. А за пробуждением рано или поздно идут следствия: либо самоубийство, либо восстановление хода жизни”.

Обычно, говорит Камю, мы живём, ориентируясь на будущее и спокойно даём времени уность нас. ,,Завтра”, ,,позже”, ,,Когда у тебя будет положение”, ,,с возрастом ты поймёшь” – такие слова можно слышать чуть ли не ежедневно. Но наступает день, когда человек сознает, что он прошел известную точку на кривой и идет к своему концу. Он принадлежит времени, и по ужасу, охватывающему его, он узнаёт своего худшего врага. Завтра, ты всегда стемился в завтра, хотя всё должно было восставать против этого. Этот бунт плоти есть абсурд.

Ещё один шаг, и ощущение чуждости закрадывается в нас. Это происходит, когда мы осознаём твердость, плотность мира вокруг нас. Мы чувствуем, до какой степени какой-либо камень чужд нам, с какой силой природа или какой-либо ландшафт могут отрицать нас. В глубине всей её красоты есть что-то бесчеловечное, и все эти холмы, мягкость неба, очертания деревьев в одно мгновение утрачивают своё иллюзорное очарование и становятся более далёкими, чем утраченный рай. Первоначальная враждебность мира через тысячелетия встает перед нами. Эта плотность и чуждость мира есть абсурд.