Filosofa.net

Разумеется, речь идет не об отдельных поступках, противоречащих требованиям общечеловеческой совести, не о преступниках в обычном смысле этого слова, а о морали как системе установленных взглядов, представлений, предписаний, требований и т.п. Просто, у Ницше иной критерий добра и зла. Следовательно, по сравнению с предшествующей традицией взглядов, позиция Ницше характеризуется так, что если вся европейская философская традиция претендовала на создание или перестройку этики, не посягая при этом на саму мораль, то Ницше претендует на создание не только новой этики, но и новой морали.

Ни один из философов прошлого - ни Платон, ни Аристотель, ни Августин Блаженный, ни Фома Аквинский, ни Кант - не заходил столь далеко: каждый из них претендовал на создание лишь новой этики как философии морали, но не самой морали. Иными словами они стремились концептуализировать мораль своего времени, выявить ее основные черты, фундаментальные новоположения и показать вытекающие из них следствия, занимая позицию стороннего созерцателя. В отличие от них, Ницше - провозгласил мораль, которая своим фундаментом имеет жизнь как первую и абсолютную ценность. Соответственно ее движущий механизм включает не только размышление и осмысление, сколько инстинктивные реакции, которые в наибольшей мере развиты у Сверхчеловека - созданного философией Ницше идеала человека. Его еще нет, и не может быть, в нашей реальности, но залогом его появления служат те единицы, которые - научившись правильно читать Ницше смогут постичь его истины и, поднявшись вслед за ним на высоту «6000 футов над уровнем человека», станут жить жизнью провозвестников «молнии - из темной тучи человечества».

«ВОКРУГ ТВОРЦОВ НОВЫХ ЦЕННОСТЕЙ ВЕРТИТСЯ МИР; ОН ВРАЩАЕТСЯ НЕСЛЫШНО… И МЫ, ТЕ, КТО МЫСЛИТ И ЧУВСТВУЕТ, ЕДИНСТВЕННЫЕ, КТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО И ПОСТОЯННО ДЕЛАЕТ НЕЧТО, ЧЕГО ЕЩЕ НЕТ: ВЕСЬ ПОСТОЯННО РАСТУЩИЙ МИР ЦЕННОСТЕЙ, КРАСОК, ВЕСА, ПЕРСПЕКТИВЫ, ЛЕСТНИЦЫ УТВЕРЖДЕНИЙ И ОТРИЦАНИЙ. НАЙДЕННЫЕ НАМИ ПОЭТИЧЕСКИЕ ВЫМЫСЛЫ СТАНОВЯТСЯ РУКОВОДСТВОМ ДЛЯ ТАК НАЗЫВАЕМЫХ ПРАКТИЧЕСКИХ ЛЮДЕЙ, ПРИЗВАННЫХ ПРЕВРАЩАТЬ ИХ В ПЛОТЬ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ, ДАЖЕ В ПОВСЕДНЕВНОСТЬ… Я ЛЮБЛЮ ТОГО, КТО НЕ ИЩЕТ В НЕБЕСАХ, ЗА ЗВЕЗДАМИ, ОСНОВАНИЯ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПОГИБНУТЬ И ПРИНЕСТИ СЕБЯ В ЖЕРТВУ, ТОГО, КТО ПРИНОСИТ СЕБЯ В ЖЕРТВУ ЗЕМЛЕ, ЧТОБЫ КОГДА-НИБУДЬ, ОНА СТАЛА ЗЕМЛЕЙ СВЕРХЧЕЛОВЕКА.

ЧЕЛОВЕК - ЭТО КАНАТ, ПРОТЯНУТЫЙ МЕЖДУ ЖИВОТНЫМ И СВЕРХЧЕЛОВЕКОМ, ЭТО КАНАТ НАД ПРОПАСТЬЮ. ВЕЛИЧИЕ ЧЕЛОВЕКА В ТОМ, ЧТО ОН МОСТ, А НЕ ЦЕЛЬ, И ЛЮБВИ В НЕМ ДОСТОЙНО ЛИШЬ ТО, ЧТО ОН ПЕРЕХОД И УНИЧТОЖЕНИЕ. ЧЕЛОВЕК ПОГИБНЕТ И ПРИДЕТ НА ЕГО МЕСТО СВЕРХЧЕЛОВЕК… Я ЛЮБЛЮ ТОГО, КТО ЖИВЕТ РАДИ ПОЗНАНИЯ И СТРЕМИТСЯ ПОЗНАВАТЬ ВО ИМЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЖИЛ НЕКОГДА СВЕРХЧЕЛОВЕК.

БРАТЬЯ МОИ, ОСТАВАЙТЕСЬ ВЕРНЫМИ ЗЕМЛЕ ВСЕЙ СИЛОЙ СВОЕЙ ЛЮБВИ. ПОДОБНО МНЕ ВОЗВРАЩАЙТЕ ЗЕМЛЕ ЗАБЛУДИВШУЮСЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ, И ПУСТЬ ОНА ДАЕТ ЗЕМЛЕ СВОИ СИЛЫ, ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СИЛЫ».

Ф. Ницше

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ИМЕЕТ ЛИ ПРАВО - ТВАРЬ ДРОЖАЩАЯ?

Многие прикидывались белокурыми бестиями, хотя бестиальности в них не хватало и на одну морскую свинку.

Р. Хух

Духовное совершеннолетие человека сигнализируется неким кризисным переживанием в самом эпицентре его эгоистичного Я. Он осознаёт, что всё его формирование протекало до сих пор как бы без его личного ведома и участия. Прирученный, с ранних лет, мощным традиционным аппаратом навыков, норм и ценностей (воспитание, образование, мораль, религия, наука), он с какого-то момента начинает ощущать это опекунство - как бремя и личную несвободу. В этот момент, ему в руки попадает библия Ницше и этот индивид, вследствие своей духовной бедности, начинает буквально воспринимать все призывы Заратустры, не приложив при этом, и капли старания, чтобы за силою фраз увидеть подлинный смысл изречений, а не саму силу. И вот - новоиспеченный "фюрер", возомнив себя «белокурой бестией», уже мчится утолить жажду своего эгоизма и желания власти.

В русской литературе, эта проблема освещена особенно ярко, в романе Достоевского «Преступление и наказание»: «Мне надо было узнать тогда, и поскорее узнать, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять, или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею .»

Вот основные элементы особого аспекта сознания индивида, желающего утвердить себя в качестве "сверхчеловека", находящегося «по ту сторону» нравственных норм и моральных законов, значимых - по его мнению, лишь для "обыкновенных" людей, но отнюдь не для "избранных": искреннее убеждение в полнейшем отсутствии "высшей правды", возникающее при виде несправедливостей, творящихся вокруг, к тому же, усиленное личными бедами и переживаниями, приводят к стремлению утвердить эту "правду" самому, на свой страх и риск. Или, иначе говоря, вывод о том, что "правды нет - и выше", полученный на основе констатации факта отсутствия ее на "земле", рождают стремление установить "свою" правду, взамен отсутствующей - как на земле, так и на небе; размышления о том, как бы осчастливить человечество, утвердив среди людей "свою" правду, приводят к осознанию того, что кое-какая правда меж людишками все-таки обретается. А значит, с одной стороны, есть Я со своей правдой (разумеется, "высшей"), а с другой – обыватели, с их кое-какими "правдёнками", не выдерживающими - строгого логического анализа; к примеру, тоже «не убий» - попирается на каждом шагу, а потому гроша ломанного не стоит. И вот тут "высшая" (самоличная) правда сталкивается с общечеловеческими "правдёнками", и Я прикидывает, в какой мере можно принести их в жертву, облагодетельствовав этим все человечество. Однако! Подобные метафизические опыты, производимые в целях утверждения абсолютности своей "правды", при чем для того, чтобы понять, кто есть Я, на самом-то деле – осуществляются не над самим собою, а над "другими"!

Вот приблизительная формула того, как появляются эти "высшие натуры", "господа будущего", с их желанием устанавливать различие между - непременно гениальным Я и обязательно бездарными - "другими", привыкая смотреть на этого последнего как на материал истории и объект разнообразных импровизаций. И вот, они уже пытаются подражать "сверхчеловеку" - также, но по своему, возвращаясь к диким зверям (но отнюдь не к их невинной совести), и уже как реальные торжествующие чудовища - идут с устроенной ими ужасной "смены" убийств, поджогов, разгромов и насилия над всем живущим с гордостью и душевным равновесием - уверенные, что поэты теперь надолго будут иметь тему для творчества и прославления.

Практически единственно возможной формой правления подобной "аристократии" является организация типа фашистской. И хотя такая организация неизбежно вызовет оппозицию и, вероятно, как уже не раз доказала история, будет побеждена в войне, - она вскоре станет ни чем иным, как полицейским обществом, где правители живут в постоянном страхе быть убитым, а герои заключены в концентрационные лагеря и психиатрические клиники. В таком обществе доверие и честность подорваны завистью, а предполагаемая "аристократия" вырождается в кучку алчных трусов.

Кровавый след, который оставили в истории нелюди, возомнившие себя «сверхчеловеком», еще долго будет потрясать умы потомков. Но не сам Ницше вдохновил их, а учения его воинствующих лжепоследователей, то есть их интерпретация его идей до крайности исказившая великие мысли философа, доводя их до абсурда, и превращая самого мыслителя в шовиниста и человеконенавистника. К примеру, идеологи «германо-фашистского мифа», в свое время, ухватившись за рассуждения Ницше и истолковав их на свой манер, объявили войну "слабым", то есть тем, кого следовало бы по их мнению, поработить, или уничтожить ради процветания высшей расы истинных арийцев, а чтобы допропорядочных граждан не мучила совесть, каждому унтер-офицеру вручили тщательно подобранный "цитатник" Ницше – на, дескать, почувствуй себя "сверхчеловеком".