Filosofa.net

Формирование понятия о душе развивалось и трансформировалось в процессе развития общечеловеческой мысли: от мифологии к науке. Выделение понятия индивидуальной души проходило параллельно с обособлением философии в самостоятельную дисциплину в рамках религиозно-мифологических воззрений.

Еще в Древнем Египте понятие индивидуальной души было довольно расплывчатым. Все усилия египтян были направлены на освоение структуры мироздания. Душа занимала подчиненное место по отношению к нему. Поведение людей строго увязывалось с сохранением установленного порядка. Все в природе имеет свой цикл. Весна – рождение; лето – зрелость; осень – увядание, старость; зима – смерть. Первоначально древние египтяне не отделяли душу от тела. Так в Книге Мертвых есть глава, которая начинается так: «Слава тебе, мой божественный отец Осирис! Я пришел к тебе потому, что ты можешь набальзамировать, да, набальзамировать мои члены, дабы я не погиб и не пришел к концу…». В этом случае гибель ассоциируется с разрушением тела, и нет никакого упоминания о душе. Чтобы воспрепятствовать разложению тела люди попытались избавиться от него, расчленив и спалив его в огне, а затем изобрели метод бальзамирования.

Главной причиной того, что культ Осириса просуществовал в Египте более четырех тысячелетий, было то, что он обещал своим последователям воскресение и вечную жизнь в мире мертвых. В реальность возрождения самого человека было трудно поверить. Но тут оставалась «интеллектуальная лазейка»: предположение о том, что помимо тела есть у человека еще одна сущность - душа, нечто эфемерное, покидающее тело и уходящее в мир иной.

Едва ли не первыми в мире египтяне пришли к мысли о существовании бессмертной души. На многих рисунках они изображали ее обычно в виде небольшого крылатого двойника умершего человека. И хотя, согласно мифу, душа попадала в подземные чертоги Осириса, ее крылатость, летучесть делали ее причастной к небу. Не удивительно, что позже у многих народов существовало поверье, что душам праведников уготованы небесные чертоги, а погрязшим в грехах – мрачные подземелья.

Египтянам же принадлежит идея о загробном воздаянии душе человеческой за дела земные. О чем свидетельствует суд Осириса или другого бога над грешной или безгрешной душой, после чего одним уготованы муки, а другим – блаженство. Одновременно египтяне считали что, души почивших сохраняют силу и благополучие только благодаря жертвоприношениям живых, то есть устанавливается связь и единство между миром живых и миром мертвых.

Другой подход к душе и ее месту в мироздании просматривается в развитии религиозно-философской мысли Древней Индии. В Индии последовательно сменялись три типа религиозных систем: ведизм, брахманизм и буддизм, а также джайнизм. В Индии религиозные представления особенно тесно переплетались с философскими или даже «преднаучными».

В целом религия ведического периода отличается сравнительной простотой и несложностью. Нельзя говорить ничего определенного о том, что не оставило никаких следов, чему не было свидетелей не только среди людей, но и среди богов, то есть некоего разумного начала. Иначе говоря, без субъекта нет объекта, он превращается в нечто неопределенное, умозрительное.

Что касается брахманизма, принято выделять шесть систем индуизма: Веданту, Мемансу, Санкхью, Ньяу, Вайшешику, Локаята, Йогу. Первые две признают главенство в мире духовного начала, единство и слияния частных душ – Атмана – с всеобщей мировой душой – Брахманом. Локаята утверждает приоритет чувственно воспринимаемого мира, а целью человека – достижение счастья, наслаждение. Наконец, Йога – аскетическое учение, призванное установить господство духа над телом в целях самоусовершенствования. Главной мыслью брахманизма является тождество Атман = Брахман, то есть личная, индивидуальная душа равна вездесущей, все постигающей, вечной душе. Такое двуединство в Древней Греции формулировали просто: человек – микрокосм. Царство Брахмана и вне человека, и в нем самом. «Мир ведом разумом, разум – опора, разумение – Брахман». Речь идет не о методах познания, а о его сущности и основе: очищение своей души от всяческой скверны, от лицемерия, корыстолюбия, властолюбия, тщеславия. Только тогда очищается душа, испытывая радость познания. Люди склонны стремиться к удовольствиям, тогда как мудрый выбирает благо, предпочитая его удовольствию:

Погрязшие в незнании, но

Полагающие себя мудрыми и сведущими,

Глупцы, по извилистым путям блуждающие,

Подобны слепым, имеющим слепого поводыря.

В «Катха-упанишадах» Яма, владыка царства мертвых, выступает как мудрец, стремящийся раскрыть живущему смысл жизни, который заключается в осмыслении бренности этой жизни, неизбежности смерти и последующего перевоплощения души, находящейся в вечном круговороте событий. Природное, божественное и человеческое выступает в единстве. Такое триединство – характерная черта индийской мифологии и философии.

В отличие от брахманизма буддизм наряду с джайнизмом не связывали себя с ведами. Отличие буддистской традиции от брахманизма состоит в качественном своеобразии буддистского самосознания по сравнению с самосознанием, культивируемым брахманистской традицией. Буддизм обретает свою истинность для каждого человека в отдельности. То есть буддистом нельзя родиться – буддистом должно сделаться сознательно. Учение Будды не предполагает поклонения богам. Это резко противоречит воззрениям индуистов, которые верят в активных богов. Однако буддизм, подобно брахманизму, - родное дитя индийской культуры, о чем свидетельствуют как минимум три признака, характерных для обеих этих традиций и для индийской культуры в целом. Во-первых, признание за человеком уникальной способности к духовному саморазвитию, которая радикально отличает людей от иных классов «живых существ», включая богов. Во-вторых, высший смысл человеческого существования трактуется как практическая реализация этой способности – достижение освобождения от жажды чувственного опыта и эгоцентричной деятельности. В-третьих, смерть человека не есть завершающий факт его существования, она лишь условие обретения субстанциальной душой (в брахманизме) или несубстанциальным сознанием (в буддизме) нового рождения в благоприятной или неблагоприятной форме. Цепь новых рождений обрывается только путем обретения духовного освобождения – единения с мировой душой (в брахманизме) или остановки потока психофизической жизни и перехода в причинно необусловленное состояние (буддийская нирвана). Будда исходил из того, что жизнь человеческая – череда страданий, радости убоги и эфемерны. Причины страданий – чрезмерная привязанность к жизни, поиски неуловимого счастья. В чреде превращений душа не знает ни покоя, ни постоянной радости, ни утешения. Только отрешение от жажды жизни и наслаждений дарует истинное благо – переход в последнее высшее состояние – нирвану (для внешнего наблюдателя – смерть, для того, кто испытал – вечное блаженство небытия).

«Если авторы ригведийских гимнов были, прежде всего, певцами и поэтами, то авторы Упанишад и Великий Будда - это уже философы и мудрецы.» В центре их внимания находятся вопросы о человеке, его сущности, истинных ценностях и целях его бытия, вопросы, глубоко волновавшие мыслителей и античной Греции.

Представители Милетской школы являются первыми в истории философской мысли стихийными материалистами. Гераклит считает, что в основе всего существующего лежит огонь. Он наделяет огонь разумом и называет «логосом». Гераклит – родоначальник диалектики как науки о единстве и борьбе противоположностей. Человеческую душу Гераклит считал беспредельной, особенно если ее целью является познание. «Мышление – великое достоинство, и мудрость в том, чтобы говорить истинное и чтобы, прислушиваясь к природе, поступать с ней сообразно». В тоже время философ говорил, что плохими свидетелями являются глаза и уши у людей, имеющих варварские души. Широко известно в связи с этим его высказывание: « Многознание уму не научает».