Реклама
Книги по философии
Иван Александрович Ильин
Путь духовного обновления, Гл.3 "О свободе"
(страница 4)
Благодать духовной любви сообщает человеку искусство религиозного созерцания; это искусство может быть развито и углублено, если человек будет предаваться духовному опыту, очищая свою душу и восходя к синтезу веры, видения и разума10. Так возникает как бы целый хор духовно поющих индивидуальных голосов, или иначе: живое сословие учителей духовного опыта, веры, религиозной деятельности и богословского догмата -- иерархия, или класс, священноначалия (в различном порядке слагающийся в разных религиях и исповеданиях). Они-то и образуют руководящий религиозный авторитет в каждой церкви. Это как бы живые светильники духа и веры, художники богопознания -- естественного и богооткровен-ного; и их авторитетное руководство и поучение в вопросах религии не только не умаляет духовную свободу, но, напротив, идет ей навстречу, укрепляет, расширяет и воспитывает ее. Ибо, повторяю, духовная свобода совсем не сводится к отрицанию чужой опытности и мудрости, но состоит в том, чтобы внутренно освободить себя для духовной жизни без внешнего насилия, принуждения и запугивания.
Вот почему дети в особенности не могут быть предоставлены на произвол "внешней" и "отрицательной" свободы; напротив, они должны быть подготовлены и воспитаны к. "внутренней", "положительной" свободе. Дело не в том, чтобы "оставить их в покое" или "никак не вторгаться в их внутреннюю жизнь", но в том, чтобы пробудить их к духовной жизни -- не насилием, а любовью, не запугиванием, а живым примером. Духовная свобода ребенка совсем не состоит в том, чтобы он рос как лопух у канавы или одичавший кролик в лесу, но в том, чтобы он приобрел внутреннюю способность -- достойно пользоваться свободой и духовно заполнять свою внешнюю "невынужденность" и "незапуганность". Внешняя свобода необходима для внутреннего самоосвобождения; она священна только как верный залог внутренней свободы, но предоставлять ее человеку для унизительного и преступного заполнения -- поистине нет никакой крайности. Свободен не тот человек, который предоставлен сам себе, которому нет ни в чем никаких препятствий, так что он может делать все, что ему придет в голову. Свободен тот, кто приобрел внутреннюю способность созидать свой дух из материала своих страстей и своих талантов, и, значит, прежде всего -- способность владеть собою и вести себя, а затем -- и внутреннюю способность жить и творить в сфере духовного опыта, добровольно, искренно и целостно присутствуя в своей любви и в своей вере. Воистину свободен духовно самостоятельный человек; человек же, освобожденный только во внешнем, может злоупотреблять своей свободой и превращать ее в совершенную внутреннюю несвободу, в ужасающее внутреннее рабство.
Итак, религиозное воспитание детей в духе любви и веры пробуждает их к истинной, внутренней свободе, делает их самостоятельными и свободными людьми, закладывает в них как бы первый, священный камень их будущего духовного характера. Нужно совершенное отсутствие духовного опыта, совершенная слепота в этой области для того, чтобы вместе с современными безбожниками изображать религиозное воспитание детей как систематическое превращение их в "идиотов" или как преднамеренное воспитание их к "рабству". К слепоте ведет ребенка не тот, кто отверзает ему духовное око, но тот, кто стремится как бы выколоть ему это око. Словом, верное отношение духа и свободы состоит не только в том, что дух (т.е. духовный опыт, любовь и вера) нуждается во внешней свободе и требует ее, но еще и в том, что дух освобождает человека внутренне, сообщая ему внутреннюю силу, самостоятельность, характер и крылья для духовно осмысленного и победоносного полета через жизнь и смерть.
1
2 Только по недоразумению можно противопоставлять этому "религиозному самозаконию" (автономии) "теономию" (богозаконие), ибо всякое богозаконие может состояться только автономно.
3 См. подробное развитие и обоснование этого взгляда в моей книге "О противлении злу силою".
4 Католическое воззрение, лежащее в основе всей средневековой инквизиции и крестовых походов против еретиков.
5 Граф А. К. Толстой. Иоанн Дамаскин. VII
6 Граф А. К. Толстой. Иоанн Дамаскин. VI, срв. V и VII.
7 Срв. у Пушкина. Родословная моего героя. "Зачем крутится ветр в овраге"... Срв. также "Поэту". Сонет.
8 Первое Послание Петра, гл. 2, стих. 15-- 16.
9 Вспомним замечательную и мудрую инструкцию, данную московским Митрополитом Макарием в 1555 году первому казанскому Архиепископу Гурию: "Всякими обычаи, как возможно, приучать, ему татар к себе и приводити их любовью на крещение, а страхом их к крещению никак не приводити". См. статью проф. И. И. Лаппо в в"-- 2 журнала "Русский колокол".
10 Разум отнюдь не следует смешивать с отвлеченным рассудком, формальным, пустым, прикованным к чувственному опыту и оторванным от духа и видения.
2
Итак, свобода состоит в том, чтобы всюду (и в одиночестве, и в общении, и в общественных организациях) располагать внутренней силой и способностью -- самостоятельно и ответственно стоять перед лицом Божиим и служить делу Божию на земле. Свобода есть как бы духовное самобытие или самостоятельное духовное пение. Ни Церковь, ни приход, ни семья, ни корпорация, ни государство -- отнюдь не заинтересованы в том и не уполномочены к тому, чтобы подавлять это самобытие и приводить к молчанию это самостоятельное духовное пение. Напротив, это значило бы для них приступить к самоослаблению и саморазрушению: ибо свободный человеческий дух есть сильнейший и драгоценнейший оплот общественной жизни, и хор, в котором умолкнут все поющие голоса, перестанет существовать. Здание крепко лишь тогда, когда крепки составляющие его камни, каждый порознь. А в духовном плане дело обстоит так, что именно такие самостоятельные и самобытные люди способны наилучшим образом создавать и поддерживать сцепление и прочность общественной организации.
Само собой разумеется, что во всех этих общественных соединениях имеется некий авторитет: в Церкви -- авторитет духовный и освященный; в семье -- природный, возникающий из естественной связи и любви; в государстве -- авторитет, выросший первоначально из родовой связи, а ныне основанный на силе, облагороженной правом и патриотически углубленной. Но задача этого авторитета состоит не в том, чтобы подавлять духовную самостоятельность человеческой личности, но в том, чтобы строить на ней внешний порядок и общую' жизнь организации. Все повеления и все запреты этого авторитета обращаются именно к духовно самостоятельному лицу (субъекту права), чтобы войти в его душу и побудить его направить согласно им свое внешнее поведение. Слова этого авторитета (законы, распоряжения, увещания и т. д.) должны быть свободно приняты человеком и свободно вменены им себе самому; тогда они как бы исчезнут в свободном признании лица и не только не создадут никакого подавления его свободы, но, напротив, укрепят ее и наполнят ее жизненным содержанием. Такое свободное признание и самовменение называется (от французского слова "loi", закон) лояльностью. Лояльность не унижает и не подавляет человека. Карлейль был глубоко прав, когда писал: "Великие души всегда лояльны, послушны и почтительны по отношению к тем, кто поставлен над ними, только ничтожные, низкие души поступают иначе"...
Поистине только слепое и цельное принуждение (насилие!) порабощает и унижает человека. Напротив, духовный, свободно признанный авторитет воспитывает человека к свободе и силе. Автономия (самозаконность, свобода) и гетерономия (внешнее законополагание, социальный авторитет) не исключают друг друга; напротив, они духовно соединимы. Ибо с того момента, как человек своим внутренним свободным признанием приемлет, покрывает и наполняет гетерономный закон, несвобода исчезает и социальный авторитет входит в его жизнь в качестве дружественной и ценной опоры. Так обстоит во всех областях общественной жизни.
Итак, духовная свобода совсем не исключает социального авторитета, а последний имеет задачу -- обращаться к внутренней свободе человека, взывать к ней, воспитывать ее и укреплять ее. Семя внутренней свободы должно пустить ростки, окрепнуть, выгнать ствол и стать расцветшей свободой, но заменить эту свободу нельзя ничем. Только тот, кто способен к самостоятельному пению, может войти полноправным певцом в поющий хор. Таково значение духовной личности. Внутренняя свобода есть первая и священная основа духовного характера. Внешняя же свобода нужна человеку для того, чтобы стать духовным центром, чтобы приобрести внутреннюю свободу. А внутренняя свобода есть не что иное, как живая духовность человека. И тот, кто это продумает и прочувствует, поймет сразу, в чем значение долга и дисциплины: ибо и долг, и дисциплина, верно и глубоко понятые, суть лишь видоизменения внутренней свободы, которая добровольно приемлет эти внутренние связи и свободно определяет себя к внутренней и внешней связанности.
Если принять во внимание эти основоположения, то нашему умственному оку откроется верное понимание политической свободы.
Политическая свобода есть нечто драгоценное и ответственное, но именно постольку, поскольку за ней живет и действует духовная, внутренняя свобода. Чтобы верно понести и использовать политическую свободу, необходимо понять, в чем ее драгоценность и какую ответственность она возлагает на человека.
