Filosofa.net

Свобода воли есть поэтому не даровая подачка, якобы брошенная человеку милосердным и щедрым богом, а результат трудной работы самого человеческого тела внутри телесного же мира - способность, которая и рождается и развивается только его собственной активностью.

Человек, поскольку он является "мыслящей вещью", согласно Спинозе, способен не только воспринимать состояния собственного тела, вызванные внешними причинами, но, кроме того, еще сообщать своему телу состояния, согласующиеся с природой прочих вещей. Восприятия адекватных природе вещей состояний тела и образуют содержимое человеческого интеллекта. Могущество причин, которые способна адекватно воспринять "мыслящая

вещь", бесконечно превосходит мощь всяких двух непосредственно действующих на человека причин, поэтому чем лучше человек знает природу вещей, тем меньше подвергается он опасности погибнуть, подобно буриданову ослу, под воздействием внешних причин. Только в этом и заключается человеческая свобода. Свобода, стало быть, зависит от нашей способности активно действовать на внешние вещи и через посредство этих вещей на собственное тело и дух. В мыслящем теле Спиноза предполагает способность строить свое движение во внешнем пространстве сообразно "форме и расположению" вещей вне этого тела, а не сообразно форме и расположению частей собственного организма, притом также и способность активного согласования траектории движения с геометрией внешнего мира (у Спинозы это - условие возможности его).

Он дает только общетеоретическое решение проблемы свободы воли. Ближайшей причиной человеческой деятельности Спиноза считает естественную органическую потребность, или "влечение" (appetitus). Влечение "есть не что иное, как самая сущность человека, из природы которого необходимо вытекает то, что служит к его сохранению, и, таким образом, человек является определенным (determinatus est) к действованию в этом направлении". Состояние тела, вызываемое влечением, вместе с идеей этого состояния в духе, Спиноза именует аффектом, которое "благоприятствует или ограничивает" его действование для сохранения своего бытия.

Аффекты и разум составляют в совокупности человеческий дух, и тот из них, кто возьмет верх, уже предопределен к этому сущностью Бога. Свободен скорее тот, у кого адекватные идеи господствуют над смутными идеями аффектов, т.е., тот, у кого божественная часть подчинила себе менее божественную. Свобода означает, следовательно, внутреннюю структуру состояния духа, а вовсе не его генезис, а постольку человек может быть детерминированным к свободе. Свобода означает, возможно, более полное тождество с Богом и даже осознание этого тождества. Спиноза не исключает, что этой свободе можно научиться, напротив, пятая часть "Этики" указывает пять правил для достижения господства духа над аффектами. И, тем не менее, тот факт, что человек узнает и применяет эти правила, сам детерминирован. Таким образом, свобода, достигаемая у Спинозы при помощи достоверного знания, не устраняет аффектов, - это невозможно, а проясняет их благодаря осознанию их места в цепи универсальной. Поскольку свобода отождествляется у Спинозы с познанием мировой детерминации, стремление к самопознанию становится у Спинозы сильнейшим из человеческих влечений.

Сугубо рационалистическая концепция свободы, развиваемая Спинозой противоречива по своей сути. Свобода одновременно и активна и пассивна. Ее активность связана с тем, что человек, развивающий только разумную деятельность, получает возможность управлять своими аффектами. Сама эта возможность - одно из важнейших следствий познания мировой необходимости, ибопо словам автора "Трактата об усовершенствовании разума", "дух тем лучше понимает себя, чем больше он понимает природу .и, чем лучше он понимает порядок природы, тем легче удержать себя от тщетного."

И. Кант (1724-1804) принимает и разрешает антино­мию, противополагающую между собою идеи необходи­мости и свободы. Существует ли свобода воли, свобода человеческих действий, или же человек, подобно камню, подчиняется лишь закону необходимости? Кант отвечает на это: свобода вовсе не противоречит необходимости.

Человек в одно и то же время и свободен, и подчинен естественным законам. В мире явлений все подчинено закону причинной связи. Но понятие свободы не отно­сится к явлению. Свобода есть способность самостоя­тельного начинания, то есть не требует никакой другой причины, кроме себя самой: очевидно, что свобода от­носится не к явлению, а к «вещи самой в себе». Поэтому без всякого противоречия можно признать, что одна и та же вещь сразу и свободна (как вещь в себе), и не свободна (как явление). Разумное существо, действующее по законам разума, то есть на основании присущих ему идей, свободно, но в то же время оно подчинено и естественным законам, например падает при известном положении центра тяжести, подобно всякому не­устойчивому телу. Весь спор о свободе воли основан на недоразумениях, на смешении явления с «вещью в себе». Действия свободны единственно по отношению к ра­зумному субъекту, сознающему свою способность дейст­вовать по основаниям разума; они необходимы по отно­шению к внешним причинам явления. Если бы можно было научно изучить все причины, побуждающие меня действовать так, а не иначе, то и это не превратит меня в бессознательного автомата, не лишит меня сознания моей свободы как разумного существа.

На это можно было бы возразить Канту, что о «вещах в самих себе» мы не имеем никакого познания, исклю­чая того, что они существуют, то есть служат подкладкой явлений; откуда же мы можем знать, что какая-либо «вещь в себе» определяется законом свободы? Кант предвидел это возражение. Он утверждает, что хотя мы и не знаем вообще о «вещах в себе», каковы их свойства, но одно их свойство нам известно, а именно мы знаем, что постигаются они умом, а не чувствами; поэтому и характер у них должен быть «умопостигаемый», а не чувственный, следовательно, к ним «неприложимо отвле­ченное от чувственных предметов понятие естественного закона, или необходимости». Понятие о необходимой причинной связи всегда включает в себе понятие времени (действие всегда следует за причиной, а не предшествует ей). Но время, как уже показал Кант, присуще не «вещам в себе», а явлениям, потому что оно есть лишь форма нашей чувственности, которая наполняется содержанием, взятым исключительно из мира явлений. Из этого уже ясно, что в мире «вещей в себе» о времени не может быть речи, стало быть, нет и следования событий, но есть лишь безусловное самоопределение, то есть полная независимость от всего предшествующего, а это и есть понятие свободы.

Вильгельм Гегель (1770-1831)

Гегель выводил понятие свободы из «духа», поэтому чтобы понять это ознакомимся кратко с его «Философией духа». Это третья ступень гегелевской системы, которая состоит из

· Логики,

· философии природы,

· философии духа,

представляющая собой синтез философии природы и философии духа. Здесь абсолютная идея как бы пробуждается, освобождается от природных уз и находит свое выражение в абсолютном духе. Человек часть природы. Однако человеческий дух – продукт не природы, а абсолютного духа. Да и сама природа порождена духом. «Для нас дух имеет своей предпосылкой природу, он является ее истиной, и тем самым абсолютно первым в отношении ее. В этой истине природа исчезла, и дух обнаружился в ней как идея, достигшая для себя бытия».

Саморазвитие духа идет по трем ступеням. Первая – «субъектный дух» – индивидуальное человеческое сознание, подразделяющееся на три вида: антропологию, феноменологию, психологию. Вторая ступень «объективный дух» – человеческое общество и три его главных формы: право, нравственность, государство. Последняя ступень – «абсолютный дух» – включает искусство, религию и философию.