Filosofa.net

Вспомним несколько имен первопроходцев русской философии. Интересны суждения Константина Зеленецкого , для которого "первоначальный закон духа . есть самосознание". Более того, этот практически неизвестный русский мыслитель вводит категорию, прямо связанную с категорией самосознания, говоря о "потребности духа . утверждать его независимость, или, что то же, свою самобытность".

Важен анализ термина "сознание", данный Иосифом Григорьевичем Михневичем, выпускником Киевской духовной академии и преподавателем лицея Ришелье в Одессе . Со-знание, со-ведение - подразумевают, по Михневичу, активного субъекта знания (или ведения), который стремится "все соединить с собою и себя со всем"; другими словами, у сознания всегда есть конкретный центр: личное "я", или душа. Шпет упрекает Михневича в "психологизме".Но через это надо было пройти, чтобы вернуть философию из мира "трансцендентальных" теней действительности - к самой действительности, к миру живых существ. И фактически это признает тот же Шпет, замечая по поводу "Лекций по умозрительной психологии" профессора Санкт-Петербургской духовной академии Федора Александровича Голубинского: "Его психология может быть прямо названа теистической онтологией души".

Русская философия второй половины XIX века раскрывала принцип, который ее первопроходцы установили еще в первую половину этого великого столетия русской культуры. И можно только удивляться тому, что Г. Г. Шпет, приведя в своем "Очерке" множество цитат, из которых совершенно очевидна доминанта русской философии, нигде не говорит о ней прямо как о доминанте; даже вообще не замечает значения принципа самосознания в русской философии до тех пор, пока не доходит до проблематики национального самосознания в творчестве ранних славянофилов. Но важно то, что русская философия сначала установила принцип самосознания как собственно философский принцип и лишь после этого (а точнее сказать - в силу этого) сосредоточила внимание на его культурно-историческом, национальном аспекте. Другими словами, величайшая заслуга первых русских мыслителей заключается именно в том, что они, находясь еще на ступени "предфилософии", ясно опознали первопринцип философии в собственном смысле слова, заложив тем самым прочную основу для здания самостоятельной русской философии. Конечно, это здание строилось преемственно к традиции европейской (а вернее, индоевропейской, или арийской) метафизики. Но преемственность на почве принципа самосознания может быть только творческой; она не исключает, а подразумевает самостоятельное мышление. Ведь "познать самого себя" могу только я сам, никто не сделает этого за меня, даже если подскажет мне задачу самопознания.

Итак, русская философия изначально выбрала путь, идти по которому значило: создавать "науку о человеке", "науку самосознания". Философская антропология (или учение "о месте человека в мире") соединялась здесь с философской психологией (учением о "внутреннем человеке"), субъектология (учение об общих свойствах "сознающего существа") с персонологией (учением о человеке как "духовной личности"). Ставились и разрешались труднейшие вопросы, связанные с категориями субстанции и ее актов, свободы и творчества, разума и веры, времени и вечности, жизни, смерти и бессмертия - если называть только основные участки проблемного поля русской философии XIX века. Постигалось принципиальное значение проблемы чужого "я"; анализ актов внимания и понимания связывал саморазумение человека с разумением другого - и прежде всего духовно близкого, родного, "своенародного". А главное, все глубже уяснялось значение самосознания как "естественной основы богосознания", открывалась на пути философского самопознания та предельная истина, что "человеческая личность по своей природе является реальным образом истинно сущего Бога"; метафизика человека обретала ясные контуры христианской метафизики.

Этот путь был пройден за одно столетие; результаты его вполне оправдали то накопление духовных сил, которое скрывалось за долгим "молчанием" русской мысли.

Русская национальная философия XIX века ясно формулировала и посильно решала те вопросы, которые вызревали в сердце русского человека, в постановке которых открывалась русская народность, эта субстанция русского человека. Она обратилась с полной серьезностью к вопросу о достоинстве человеческой личности, о значении этого достоинства для русской народности, обратилась ко всей проблематике человеческого существования .

Русская философия, возникнув сравнительно поздно ,не имела возможности неспешно пережить то детство самосознания, когда, по словам В. А. Снегирева, "как будто блеск молнии прорезывает . на несколько мгновений мрак, в котором находится ребенок, освещает окружающее и его самого, и затем мрак опять сгущается”; русская философия сразу вошла в "полдень жизни" (Н. Н. Страхов), в зрелость "души, знающей о себе самой" (П. Е. Астафьев).

Для русских мыслителей XIX века была естественна и даже императивна творческая преемственность к наследию европейской философии. Преемственность эта, по сути очевидная, как и теоретическая доминанта русской философии. Не создав историографии русской философии (ибо они еще создавали сам предмет этой историографии), русские мыслители XIX века оставили ряд сжатых, но весьма ценных размышлений об европейской философии, даже о философском содержании европейской культуры в целом. Остановимся на некоторых из них; сделать это необходимо уже потому, что здесь мы найдем не только глубокую оценку чужого труда, но и не менее важную самооценку. Такой результат вполне закономерен - ведь, как отмечал П. А. Бакунин, диалектика человеческой жизни включает "внимание от себя к другому и внимание же от другого к себе". Именно внутри этого "круга внимания" складывается целостное понимание (понимание себя и другого), поднявшееся над своими и чужими заблуждениями, впитавшее свои и чужие постижения.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Астафьев П. Е. «Национальность и общечеловеческие задачи.» М., 1890. с. 22-23.

2. Соловьев В. С. Собрание сочинений. СПб., б. г. Т. 5. с. 88.

3. Несмелов В. И. «Наука о человеке.» Казань, 1994 (репринт). т. 1. с. 305.

4. Феофан (Затворник). «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться?» Л., 1991 (репринт). с. 43.

5. Бакунин П. А. «Основы веры и знания.» СПб., 1886. с. 36-37.

6. Астафьев П. Е. «Вера и знание в единстве мировоззрения.» М., 1893. с. 150.

7. Лопатин Л. М. «Положительные задачи философии.» М., 1891. ч. 2. с. 53.

8. Страхов Н. Н. «Мир как целое.» 2-е изд. СПб., 1892. с. XII.

9. Шпет Г. Г. «Очерк развития русской философии.» с. 284. // «Русская философия. Очерки истории.» Свердловск, 1991.

10. Страхов Н. Н. «Борьба с Западом в нашей литературе.» СПб., 1883. Кн. 2. с. 17.

10.Неведенский С. «Катков и его время.» СПб., 1888. с. 75.

11. Снегирев В. А. «Психология.» Харьков, 1893. с. 296-297.