Filosofa.net

Творение эмерджента С объясняется Гегелем как итог активного противоборства отражающего и образа и образования особого тождества этих внутренних противоположностей всякого наличного бытия – проекта будущей новой вещи. Следовательно, всякое взаимоотражение качеств активно и напряженно; образ быстро перестает быть копией своего прообраза, как только вступает во взаимодействие с отражающим качеством, но тем не менее вплоть до коренного изменения качества В остается внутри В представителем иного бытия, «своим иным»»39.

В этом же издании Д.В. Пивоваров указывает, что «у Гегеля …принципы рефлексии и творчества в его системе совпадают друг с другом».40

Поэтому будет правомочно сравнить отношения художника и материала по принципу рефлексии.

Художник и материал сначала выступают как «разные», как динамически связанные, но, вступая в отношение, на границу друг с другом, и являясь друг для друга «иным», они начинают «рефлексировать в иное»41, т.е. возникает некое нематериальное бытие, которое идеально.

Именно такие субъект-объектные отношения по многим своим признакам подходят под рабочее определение игры (приведем лишь несколько пунктов):

1. очевидно, что в процессе творчества возникает некая искусственная реальность как между художником и материалом, так и в результате их взаимодействия (произведение искусства);

2. из текста Гегеля можно вычитать, что именно деятельность, которая не по заказу, а по свободному желанию художника будет продуктивна, т.е. налицо обязательность «свободной деятельности»,

3. также очевидны взаимоотношения, т.е. наличие того, кто играет и того, с кем (с чем) играют.

4. Художник стремится «проявить себя на нем», т.е. проявить себя через иное, явить свою сущность через материал.

Бытие игры, как идеального процесса, как отношения – нематериально, т.е. идеально.

Итак, подведем итог: игра у Гегеля с одной стороны отождествляется, как и у Канта, с искусством, как «приятная игра», как незаинтересованное удовольствие, нечто незначительное, недостойное научного рассмотрения.

С другой стороны, определив отношения художника и материала как игру, как субъект-объектные отношения и рассмотреть их с помощью теории рефлексии, то тогда раскрывается особое понимание взаимоотношений в искусстве.

В третьих, - и это основной наш вывод,- отталкиваясь от гегелевского принципа «все, что существует - существует в отношении», а «Отношение» по многим признакам схоже с игрой, то всё, что «есть», т.е. все, что наличествует, обладает «бытийностью» - существует в игре. И таким образом, игра обладает глобальным онтологическим статусом.

§ 3. Ф. Шлегель

Шлегель (Schlegel) Фридрих (1772 - 1829) – немецкий философ, писатель, языковед, один из наиболее ярких теоретиков романтизма. Вместе с братом А. В. Шлегелем основал йенский кружок немецких романтиков и выпускал наиболее известный романтический журнал «Атенеум».

Категория игры у Шлегеля имеет принципиально другой характер, т.к романтики во многом отличались от философов–классиков и во всем противопоставляли свои концепции.

Так, идеи о том, что наука, эксперименты мешают понимать природу, лишают Дух «свободного парения» напрямую противоречат классическому пониманию жизни, основанной на рассудочных утверждениях, мощи человеческого разума и вере в прогресс.

В творчестве Ф. Шлегеля можно выделить три аспекта, связанных с категорией игры.

Во-первых, сами тексты очень афористичны и представляют собой игру слов, понятий, образов. Как сказал Шиллер о произведениях Ф. Шлегеля: « это верх бесформенности!» .

Во-вторых, необходимо погрузиться в контекст эпохи, определить специфику романтического мироотношения, чтобы проявить игровую доминанту в этом отношении.

Итак, романтизм отличает «принципиально новое мироощущение человека, направленность всего пафоса на индивидуальное, на чувства, на созерцание».42

Именно направленность на индивидуальное, на субъективное, на внимание к своему Я и обусловливает игровое отношение:

q это создание своего, искусственного мира, пусть изнутри собственного Я;

q адогматичное отношение к миру – только так, «как устраивает меня»;

q поиск идеала в свободе;

q создание собственной системы ценностей, т.е. своих правил;

q постоянный поиск средств самовыражения.

«Наиболее полно проблема выражения реализует себя в так называемой романтической иронии. Иронический дискурс - своего рода опознавательный знак романтизма».43

Шлегель писал: «В иронии все должно быть шуткой и все должно быть всерьез. В ней содержится и она вызывает в нас чувство неразрешимости противоречия между безусловным и обусловленным, чувство невозможности и необходимости полноты высказывания…»44

«Ирония – постоянное самопародирование, притворство. Уход в иронию – попытка вырваться из пространства общезначимости, нормы, повседневности в мир чистой свободы»45 – как раз то мироотношение, которое было свойственно романтикам.

Произведения Шлегеля полны самоиронии – особенно это вычитывается в основных его критических лекционных статьях - «История европейской литературы» и «История древней и новой литературы».

Шлегель постоянно противоречит себе, отвергает то, что было заявлено раньше.

Шлегель доказывает какой-либо тезис, подтверждает это различными научными доказательствами, а потом спустя какое-то время отрицает его.

Так, в работе «Об изучении греческой поэзии» Шлегель с восхищением пишет о культуре греков, считает ее способной обновить моральный и общественный климат эпохи через возвращение к объективной красоте. «Естественная» и «цельная» античная культура представляет собой свободное и гармоническое развитие всех природных задатков человека.

«Главная цель греческого искусства – красота, которой подчинен всякий дидактический, исторический, философский интерес»46.

Греческие поэты для Шлегеля - символ подлинного искусства. Он не устает повторять, что Эсхил, Софокл, Аристофан, Пиндар, Гомер представляют совершенные виды греческой поэзии, «золотой век» греческого вкуса.

«Греческий миф представляет собой самый определенный и нежный язык образов для выражения всех вечных желаний человеческой души со всеми ее удивительными и необходимыми противоречиями, малый завершенный мир прекрасных предчувствий творящего детского разума. Поэзия, песня, танец и общение — праздничная радость составляла те дружественные узы сообщества, которые соединяли людей и богов. И, действительно, подлинно божественное — чистейшая человечность — составляло смысл их сказаний, обычаев и особенно празднеств, предмет их почитания. В пленительных образах греки чтили свободную полноту, самостоятельную силу и закономерное согласие»47.

Позже, в работе «История европейской литературы», Шлегель говорит абсолютно противоположное: «В целом греческая культура чересчур была рассчитана на низшие способности. Поскольку дух как самое благородное в чело­веке, отличающее его от всех других созданий, должен быть развит прежде всех других способностей, греческую куль­туру с полным основанием можно назвать неполной и од­носторонней»48.

Тот же принцип самоиронии, самопародирования мы можем заметить при выстраивании иерархии литературных жанров.

В-третьих, обратимся теперь к другому аспекту игры. Как говорилось выше, романтики очень ценили индивидуализм, у них был распространен культ гениальной личности, относящейся к миру без условных моральных принципов, и Ф. Шлегель считал такой личность своего современника, писателя Георга Форстера.

Обратимся непосредственно к тексту.

Статья Ф. Шлегеля «Георг Форстер» - произведение первого периода творчества философа. Именно в этом периоде он берется за создание эстетической теории - это первый шаг к замышленной им «эстетической революции», призванной обновить моральный и общественный климат эпохи.

Носителем новой культуры выступает у Шлегеля многосторонняя, целостная, открытая всему миру свободная личность.

В статье «Георг Форстер» (1797г.) образцом классического писателя у Шлегеля впервые выступает современный прозаик – «общественный писатель», «гражданин мира», проникнутый духом «свободного поступательного движения», «общительности», универсальности. Его сочинения затрагивают «всего человека», а не только отдельную его способность.