Filosofa.net

Второе возможное решение он связывает с психологической струк­турой и лидеров и рядовых членов общества, порождаемой самой сис­темой. Никого больше не шокирует, отмечает он, что ведущие поли­тические деятели и представители деловых кругов способны ставить личный успех выше общественного долга и принимать решения, кото­рые служат их личной выгоде, но вредны и опасны для общества. «В то же время рядовые члены общества столь же эгоистично погло­щены своими делами и едва ли обращают внимание на все, что выхо­дит за пределы их собственного узкого мирка», а если они и осоз­нают серьезность положения, то необходимые изменения в образе жизни должны быть настолько радикальны, что люди «предпочитают жить под угрозой будущей катастрофы, нежели приносить сегодня те жертвы, которых потребовали бы эти изменения» [14]. По-видимому, здесь нелишне было бы упомянуть и о подчеркиваемой американским публицистом С. Н. Паркинсоном мере мистифицированности сознания большинства людей по отношению ко всей совокупности существующих структур власти; он пишет, что на самом деле «совет благородных мудрецов» существует лишь в воображении, и только «подросткам, учителям и авторам пособий по истории государственных учреждений продолжает казаться, что мир сравнительно разумен» [10].

И последнее из приводимых Фроммом объяснений, которое сущест­вует «помимо объяснений фатальной пассивности человека в вопросах жизни и смерти» и которому он придает, по всей вероятности, опре­деляющее значение, состоит в том, что никакими альтернативными моделями корпоративного капитализма, социал-демократического или советского социализма или технократического «фашизма с улыбающим­ся лицом» мы в настоящее время не располагаем [14].

В конце книги «Иметь или быть?» он приводит собственную аль­тернативную модель «нового объединенного человечества, живущего в братстве и мире, свободного от экономической детерминации, от войн и классовой борьбы», но сам же относится к ней как к утопии и не видит иного выхода, кроме как «притягательной силе новых идей», что вряд ли можно расценивать как действительный выход, - скорее, это похоже на последнюю надежду обреченного.

Наверное, не со всеми положениями концепции Э. Фромма можно се­годня согласиться, однако некоторые выводы в результате ее анали­за сделать можно.

Прежде всего следует отметить бесспорность самой идейной осно­вы: общепризнанная необходимость изменения внутренней природы че­ловека действительно является альтернативной экологической ката­строфе.

САМОСОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ СРЕДИ ЭКОЛОГИЧЕСКИХ АЛЬТЕРНАТИВ

Речь об альтернативности может идти только по поводу путей ее решения. Многоуровневая и многоаспектная проблема предполагает многовариантность ее решений, и, стало быть, на самом деле должен сущест­вовать целый «веер» разнообразных альтернатив. Между тем и крити­куемые Фроммом авторы и он сам рассматривают лишь один, и, по су­ществу, безальтернативный, путь - путь социальных преобразований. Фромм пошел дальше других и показал, что возлагаемые на этот счет надежды могут не оправдаться. Это очень важный вывод. Он не толь­ко наводит на мысль о безвыходности человека перед экологической угрозой; нереализованная самим Фроммом, его ценность в том, что он обнаруживает несостоятельность абсолютизации пути социальных преобразований и ориентирует на экстренный поиск дополнительных альтернатив.

Однако из констатации утопичности пути социальных преобразова­ний отнюдь не следует, что он должен быть отброшен как не ведущий к достижению цели. Напротив, «совершенно очевидно, что актуализа­ция тех социальных преобразований, которые имеет ввиду Э. Фромм, самым благотворным образом сказалась бы на состоянии современной экологии и заодно разрешила бы многие сложнейшие проблемы совре­менного социального развития. Поскольку речь идет о созидании разумного и подлинного гуманного общества, целью которого являет­ся действительная свобода и прогрессивное развитие человека, то предлагаемая Э. Фроммом программа является реальной исторической перспективой человечества, которую следует всемерно приближать. Но масштабы этих преобразований таковы, что ничтожно мала вероят­ность их осуществимости в необходимые исторические сроки. С точ­ки зрения потребностей современной экологической ситуации можно говорить об утопичности этого «социоцентричного» пути в качестве единственного и достаточного.

Учитывая, что бытие человека детерминировано не только воздей­ствием социума, но и природными процессами, а также и процессами самодетерминации, рассмотрение лишь социальных детерминант преоб­разований является недостаточным. Тем более, что «механизм детер­минации» целостен и лишь в научном анализе может быть представлен в виде относительно самостоятельных линий развития.

Понятно, что масштабы действия природных, социальных и инди­видуальных возможностей изменения и развития несопоставимы, но почему бы не выявить имманентные специфику и роль «механизмов самодетерминации» и не дать шанс человеку испытать свои возможнос­ти на пути свободного саморазвития, показав, в чем они могут за­ключаться, если вообще такие возможности существуют?

Природа человека как биосоциального существа может и должна рассматриваться в двух аспектах: телесном и духовном; однако те­лесность, как правило, игнорируется, хотя в условиях постоянно меняющейся экологической ситуации страдает прежде всего именно телесность, человеческий организм. Безусловно, не следует умалять силу духа в «попрании скудных законов естества», но, как справед­ливо замечает Э. Фромм в книге «Бегство от свободы», удовлетворе­ние физиологических потребностей является императивной необходи­мостью [15], и не может оставаться за пределами внимания исследо­вателей.

Кроме того, поскольку «изменение» - понятие векторное, и его важнейшей характеристикой является направление, то имеет значение о каком направлении развитии природы человека идет речь. « .Все дело - в изменении направления развития», - пишет Э. Фромм, правда, по другому поводу [15]. ибо каждое направление задает свое русло альтернатив.

Обычно же в работах на данную тему этот вопрос не затрагивает­ся, а авторы, хотя и не формулируют этого, но, очевидно, подспуд­но исходят из того, что само собой разумеющимся является лишь одно - опять же безальтернативное - направление изменений: возвра­щение к прежним экологическим условиям как спасение от новых, реставрация новых в старые. Но если такая постановка вопроса име­ла под собой реальную почву лет 30-50 назад, когда попытки сохра­нить прежние биосферные условия могли оказаться успешными, то со времени обнаружения учеными необратимых процессов в природе[3] она стала утопией. Это не значит, что принимаемые меры (переход к биотехнологии, безотходному производству, социальные реформы и т.д.) бесполезны, но представляется более правильным относиться к ним как к средствам, сдерживающим и замедляющим темпы изменений в условиях внешней среды, а не к кардинальным рецептам возврата к былому, поскольку это уже не во власти человека: это невозможно объективно, физически. Новые необратимые процессы включаются в существующий физический мир и преобразует его структуру; изменяют­ся его картина и действующие в нем законы.

Перед человеком в качестве объекта и объективной реальности условий его существования возникает новый мир как данность. По от­ношению к нему бесполезны аксиологические оценки: он не патологи­чен, не нормален; он не зол, не добр, - он объективен; он не луч­ше и не хуже того мира, который канул в вечность безвозвратно. Он другой. Человеку необходимо осваиваться в своем новом мире.

Главное, как отмечает Ж.‑М. Леге, заключается именно в том, что­бы «раскрыть, проанализировать, объяснить изменения и научиться ими управлять»[4]. Собственно, изменения природных условий происхо­дили всегда, но столь «медленно», что адаптационные механизмы успевали вносить соответствующие коррективы, и это проходило не­заметно для человека. Однако приспособительная система не только адаптировала организм к происходящим изменениям среды, но и адап­тировалась сама к темпам их протекания, которые на протяжении обозримого периода эволюции оставались относительно постоянными. Темпы современных изменений в этом смысле необычайно высоки, экс­поненциальны. Адаптационные механизмы их не выдерживают: они не «сломались», они «захлебываются». Стратегическая задача состоит в снижении темпов происходящих изменений, а тактическая - в поис­ке средств для этого.