Реклама
Книги по философии
Томас Гоббс
Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского
(страница 56)
Претензия на вдохновение. Обычно учили также тому, что вера и святость приобретаются не учением и размышлением, а сверхъестественным вдохновением, или внушением. Если признать это положение правильным, то я не вижу, почему кто-либо должен отдавать себе отчет в своей вере, или почему каждый христианин не должен быть также пророком, или почему кто-либо должен руководствоваться в своих действиях законами своей страны, а не собственным вдохновением. Таким образом, мы снова впадаем в ошибку, объявляя себя судьями добра и зла или делая судьями в этих вопросах таких лиц, которые претендуют на сверхъестественное внушение, что должно вести к разложению всякой гражданской власти. Вера основана на том, что мы слышим, а то, что мы слышим, обусловлено теми случайностями, которые сталкивают нас с людьми, речи которых мы слышим. Все эти случайности вызваны к жизни всемогущим Богом, однако они являются не сверхъестественными, а лишь незаметными, ибо в выведении всякого следствия участвует огромное их число. Вера и святость на самом деле не очень часто встречаются, однако они не чудеса, а результат воспитания, дисциплины, самоконтроля и других естественных средств, при помощи которых Бог производит их в своем избраннике, когда считает это нужным. Данные три мнения, вредные для мира и для власти, получили распространение в этой части света главным образом из-за речей и книг необразованных теологов, у которых связывание слов Священного писания не соответствует разуму и которые делают все, что в их силах, чтобы заставить людей думать, будто святость и естественный разум суть вещи несовместимые.
Мнение о том, что суверен подчинен гражданским законам. Четвертое мнение, противоречащее природе государства, сводится к тому, что тот, кто имеет верховную власть, подчинен гражданским законам. Верно, что все суверены подчинены естественным законам, так как эти законы даны Богом и не могут быть отменены ни человеком, ни государством. Но суверен не подчинен тем законам, которые он сам, т. е. государство, создает. В самом деле, быть подчиненным законам значит быть подчиненным государству, т. е. верховному представителю его, что для суверена означает быть подчиненным самому себе, т. е.- не подчинение законам, а свобода от них. Вышеуказанное ошибочное мнение, ставя законы над сувереном, тем самым ставит над ним и судью, а также власть, которая может его наказывать, но это значит делать нового суверена, и на том же основании - третьего, чтобы наказывать второго, и так дальше до бесконечности, что должно вести к разрушению и разложению государства.
Приписывание абсолютного права собственности подданным. Пятое учение, ведущее к распаду государства, заключается в положении, что каждый человек обладает абсолютным правом собственности на свое имущество, исключающим право суверена. Каждый человек обладает В самом деле правом собственности, исключающим право Всякого другого подданного. Он имеет это право исключительно от верховной власти, без защиты которой всякий Другой человек имел бы равное право на то же самое имущество. Если же было бы исключено и право суверена, то последний не мог бы выполнить возложенных на него обязанностей, а именно обязанностей защиты подданных от иноземных врагов и от взаимных обид внутри, и, следовательно, государство перестало бы существовать.
И если право собственности подданных не исключает права суверенного представителя на их имущество, то тем менее исключается право суверена на занимаемые подданными должности, будь то осуществление правосудия или исполнение приговора, где соответствующие должностные лица представляют самого суверена.
Учение о делимости верховной власти. Имеется шестое учение, ясно и прямо направленное против сущности государства. Оно гласит: верховная власть может быть делима. Ибо делить власть государства - значит разрушать ее, так как разделенные власти взаимно уничтожают друг друга. И этими учениями люди обязаны главным образом некоторым из профессиональных юристов, стремящимся делать людей зависимыми от их собственных учений, а не от законодательной власти.
Подражание соседним народам. Как и ложные учения, примеры различных форм правления у соседних народов часто располагают людей к изменению установленного образа правления. Именно это обстоятельство побудило еврейский народ отвергнуть Бога и требовать от пророка Самуила царя по образцу прочих народов. Точно так же и небольшие города Греции непрерывно потрясались мятежами аристократических и демократических партий. Почти в каждом государстве одни желали подражать лакедемонянам, другие - афинянам. И я не сомневаюсь, что многие были рады видеть недавние смуты в Англии из желания подражать Нидерландам, полагая, что для увеличения богатств страны не требуется ничего больше, как изменить, подобно Нидерландам, форму правления. В самом деле, люди по самой своей природе жаждут перемен. Если поэтому они имеют перед собой пример соседних народов, которые еще и разбогатели при этом, то они не могут не прислушиваться к тем, кто подстрекает их к переменам. И они рады, когда смута начинается, хотя горюют, когда беспорядки принимают затяжной характер, подобно тому как нетерпеливые люди, заболевшие чесоткой, раздирают себя ногтями, пока боль не становится нестерпимой.
Подражание грекам и римлянам. Что касается восстаний, в частности против монархии, то одной из наиболее частных причин таковых является чтение политических и исторических книг древних греков и римлян. Ибо, поддаваясь сильному и приятному впечатлению от великих военных подвигов, совершенных полководцами этих народов, молодые и другие люди, которым не хватает противоядия солидного ума, получают вместе с этим яркое представление обо всем, что, кроме того, сделали народы, и воображают, что их великое преуспевание было обусловлено не соперничеством отдельных людей, а демократической формой правления. При этом такие люди не принимают во внимание тех частых мятежей и гражданских войн, к которым приводило несовершенство их политического строя. Благодаря чтению таких книг, говорю я, люди дошли до убийства своих королей, так как греческие и латинские писатели в своих книгах и рассуждениях о политике объявляют законными и похвальными такие действия, если только, прежде чем их совершить, человек назовет свою жертву тираном. Ибо они не говорят regicide - "цареубийство законно", а говорят tyrannicide - "тираноубийство законно". Благодаря этим книгам те, кто живет под властью монарха, получают представление, будто подданные демократического государства наслаждаются свободой, в монархии же все подданные - рабы. Я говорю, что такое представление составляют себе те, кто живет под властью монархии, а не те, кто живет под властью демократического правительства, ибо последние не имеют питательной почвы для такого представления. Короче говоря, я не могу себе представить более пагубной для монархии вещи, чем разрешение открыто читать подобные книги, без таких поправок благоразумных знатоков, которые могут противодействовать яду этих книг. Не колеблясь, я сравниваю этот яд с укусом бешеной собаки, вызывающим болезнь, которую врачи называют hudrophobia, или водобоязнь. Ибо, подобно тому как такой укушенный мучается непрерывной жаждой и все же боится воды и находится . в таком состоянии, как будто яд сейчас превратит его в собаку, так и монархия, раз укушенная теми демократическими писателями, которые постоянно ворчат на эту форму | правления, больше всего желает иметь сильного монарха | • в то же время из какой-то tyrannophobia, или тиранобоязни, страшится иметь его.
Подобно тому как были ученые, полагавшие, что человек имеет три души, так имеются ученые, полагающие, что государство может иметь более одной души (т. е. более одного суверена), и учреждающие верховенство против Суверенитета, каноны - против законов и духовную власть - против гражданской. Эти ученые оперируют слог. вами и различными определениями, которые сами по себе ничего не означают и лишь выдают своей неясностью, что здесь, в темноте, как некоторые думают, невидимо бродит другое царство, как бы царство фей. Так как мы знаем, что гражданская власть и власть государства одно и то же и что верховенство и власть делать каноны и жаловать привилегии подразумевают наличие государства, то отсюда следует, что там, где один является сувереном, а другой - верховным представителем духовной власти, где один может издавать законы, а другой - каноны, необходимо имеются два государства над одними и теми же подданными, а это значит, что государство раздвоено в самом себе и не может существовать. Ибо, несмотря на ничего не говорящее различие между светским и духовным, здесь имеются два царства, и каждый подданный подчинен двум властелинам. В самом деле, так как мы видим, что духовная власть требует для себя права объявлять, что есть грех, и, следовательно, требует для себя права объявлять, что есть закон (так как грех есть лишь нарушение закона), а, с другой стороны, гражданская власть требует для себя права объявлять, что такое закон, то всякий подданный вынужден подчиняться двум властелинам, причем оба требуют, чтобы их приказы соблюдались как закон, что невозможно. А если имеется лишь одно царство, тогда или гражданская власть, которая есть власть государства, должна быть подчинена духовной, и тогда имеется лишь духовный суверенитет, или же духовная власть должна быть подчинена светской власти, и тогда имеется лишь светское верховенство. Поэтому, когда обе эти власти противостоят друг другу, государство подвергается большой опасности гражданской войны и распада, ибо гражданская власть, будучи более очевидной и понятной естественному разуму, не может не перетянуть на свою сторону значительную часть народа. С другой стороны, сильнее всякого иного страха духовная власть, хотя и окутана тьмой различных схоластических определений и непонятных слов, не может не иметь на своей стороне партии, достаточной, чтобы внести смуту в государство, а иногда и разрушить его. И это есть болезнь, которую не без основания можно сравнить с эпилепсией, или падучей (принимаемой евреями за известный вид одержимости духом), в естественном теле. Ибо, подобно тому как при этой болезни имеется неестественный дух, или дуновение, в голове, который парализует корни нервов и, насильственно двигая нервы, лишает их движений, которые они естественным образом получили бы от мозга, и этим сообщает сильные и непрерывные движения (которые люди называют конвульсиями) частям тела, так что человек, охваченный ими, падает, как бы лишенный чувств, иногда в воду, иногда в огонь - точно так же и в политическом теле, когда духовная власть движет члены государства страхом наказаний и надеждой на награду (которые являются нервами государства) не так, как они должны были бы быть движимы гражданской властью (которая является душой государства), и странными и непонятными словами путает разум людей, то этим она неминуемо вносит смуту в умы и или подавляет государство насилием, или бросает его в огонь гражданской войны.
