Filosofa.net

Под космизмом понимается целый поток русской культуры, включающий не только философов и ученых, но и поэтов, музыкантов, художников. В нем ока­зы­ваются и Ломоносов, и Тютчев, и Вячеслав Иванов, и Скрябин, и Рерих .Есть не­кое космическое веяние и дыхание в произведениях того или иного творца - и этого оказывается достаточным, чтобы произвести его в космисты. Но тогда то же можно было бы спокойно проделать со многими культурными деятелями не только России, но и всего мира, ведь ощущение глубинной причастности созна­тельного существа космическому бытию, мысль о человеке как микрокосме, вме­стившем в себя все природные, космические стихии и энергии, проходят через мировую культуру, как восточную, так и западную. В древнейших религиозных и мифологических представлениях человек уже прозревал соотношения и взаимо­связи между своим существованием и бытием Вселенной и эту свою интуицию претворял в различные, преимущественно образные, формы. Космические симво­лы и образы народного бытового искусства и поэзии, микро- и макрокосмиче­ские соответствия выражали эту объективную идею целостности мироздания, ор­ганичной включенности в него жизни и сознания. Но рядом всегда существовал и более активный подход, являлось стремление воздействовать на мир в желатель­ном направлении. Преображающая человека и мир мечта стремилась к преодо­лению ограниченности человека в пространстве и времени, она воплощалась в сказочные, фольклорные образы господства над стихиями - воздушные полеты, метаморфозы вещества, живую и мертвую воду .С древности до конца XIX в. эта космическая тема развивалась только в мифе, фольклоре, поэзии, а также в неко­торых философско-утопических, фантастических произведениях ( к примеру, у Сирано де Бержерака, Жюля Верна ).

Именно в России, ставшей родиной научного учения о биосфере и переходе ее в ноосферу и открывшей реальный путь в космос, уже начиная с середины про­шлого столетия вызревает уникальное космическое направление научно-фи­ло­софской мысли, широко развернувшееся в XX в. В его ряду стоят такие фило­со­фы и ученые, как В. И. Вернадский, К. Э. Циолковский, Н. Ф. Федоров, А. В. Су­хово-Кобылин и др. В философском наследии мыслителей русского религиоз­ного возрождения - В. С. Соловьева, П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова, Н. А. Бер­дяева - также выделяется линия, близкая пафосу идей русского космизма. Имеет­ся в виду то склонение в русской православной философии, которое Н. А. Бер­дяев называл "космоцентрическим, узревающем божественные энергии в твар­ном мире, обращенным к преображению мира" и "антропоцентрическим, обра­щенным к активности человека в природе и обществе". Именно здесь ста­вятся "проблемы о космосе и человеке", разрабатывается активная, творческая эсхато­логия, смысл которой, по словам Бердяева, в том, что "конец этого мира, конец истории зависит и от творческого акта человека".

Избежать неправомерного и безмерного расширения этого философского тече­ния можно, если сразу же обозначить принципиально новое качество миро­отно­шения, которое является определяющей его генетической чертой. Это идея ак­тивной эволюции, т.е. необходимости нового сознательного этапа развития ми­ра, когда человество направляет его в ту сторону, в какую диктует ему разум и нравственное чуство. Поэтому возможно точнее будет определить это направ­ле­ние не столько как космическое, а как активно-эволюционное, находящееся в процессе роста, далеко не совершенное, но вместе сознательно-творческое, при­званное преобразить не только внешний мир, но и собственную природу. Речь по существу идет о расширении прав сознательно-духовных сил, об управлении ду­хом материи, об одухотворении мира и человека. Космисты сумели соединить заботу о большом целом - Земле, биосфере, космосе с глубочайшими запросами высшей ценности - конкретного человека. Недаром такое важное место здесь за­нимают проблемы, связанные с преодолением болезни и смерти и достижением бессмертия. Гуманизм - гуманизм не прекраснодушный и мечтательный - он ос­нован на глубоком знании, вытекает из целей и задач самой природной, косми­ческой эволюции.

ВОСХОДЯЩАЯ ЭВОЛЮЦИЯ

Огромен и конкретен вклад в активно-эволюционную мысль В.И.Вернадского. Его научно-фило­совские теории можно в определенном смысле уподобить прочному фундаменту, без которого идеи и проекты космистов могли бы обернуться прекрасными, но всего лишь воздушными замками.

В 1920 г., работая над созданием биогеохимии, призванной изучать влияние "живого вещест­ва" на историю земных химических элементов, Вернадский исследует огромную литературу по первой со­ставляющей этого нового синтеза - биологии. И тут его умный взгляд и интуиция великого натура­листа-мыслителя выхватывают среди теорий и догадок прошлого одно неоценен­ное открытие. Речь идет об открытии американского ученого Джеймса Дана. Этот современник Дарвина выдвинул по­нятие, которое назвал энцефалозом или цефализацией (от греч. kephale - "голова"). Излагая совре­менным языком эту идею, Вернадский писал: "В наших представлениях об эволюционном процессе живого вещества мы недостаточно учитываем реально сущевствующую направленность эволюци­онного процесса". С эпохи кембрия идет медленное, но неуклонное (без откатов назад) усложнение, усовершенствование нервной системы, в частности головного мозга. Это доказывают палеонтоло­гические данные, прослеживаемые за последние пятьсот миллионов лет, хотя сам процесс уходит намного дальше в глубь геологического времени. От моллюсков до "гомо сапиенс" это нарастаю­щее движение неотразимо обнаруживает себя.

"Принцип Дана", цефализация - это не теория, но и не гипотеза, которая может быть доказа­на, а может и нет. Тут мы имеем дело с эмпирическим обобщением, т.е. с большой суммой точных фактов, не имеющих случаев опровержения. Сам Вернадский четко формулирует характер и смысл такой "кривой прямой линии" развития живого. Это объективный природный процесс, закономерно длящийся в полярном векторе времени, устремляясь постоянно в одном, необратимом направлении.

В теории эволюции выдвигаются различные причины происхождения животных видов, их смены и развития, в основном сводимые к тому или иному сочетанию изменчивости и наследствен­ности, пластичного приспособления организмов к среде и сложных генетических, мутационных за­конов. Последовательное совершенствование нервной, мозговой ткани, приведшее к созданию человека, по меньшей мере, намекает на спонтанные импульсы самой эволюции, на ее внутренние закономер­ности, на некую ее "идеальную" программу, стремящуюся к своей реализации.

Но в философии Вернадский видит мысли, предчувствия, связанные с пониманием жизни, ее места и роли во Вселенной, которые могут быть соотнесены с современными научными выводами о живом веществе, об антропогенной геологической эре, о будущей роли человека.

Откроем основное философское произведение А.Н.Радищева "О человеке, его смертности и бессмертия". Для него человек - верхняя ступень лестницы постепенного совершенствования природных существ. В нем все стихи и возможности природы сошлись вместе, чтобы создать ее ве­нец. Человек отличается от всех прочих природных существ прежде всего творческим характером своей природы, тем, что он сам себя создает, начиная с первого акта своей самодеятельности - когда принимает вертикальное положение. Само несовершенство его физической организации становится мощнейшим побуждением к развитию. Мыслитель исторгает из себя вопрос, которому никогда не дает иссякнуть человеческое сердце: "Но неужели человек есть конец творению? Ужели сия удивления достойная постепенность, дошед до него, прерывается, останавливается, ничтожест­вует? Невозможно! ". И такие обретенные человеком уникальные, высшие свойства, как разум, духовности, сердечность, большей частью поглощаясь низменной борьбой за материальные условия жизни, не достигают ни настоящего развития, ни полного истинного применения. А ведь именно эти драгоценные способности определяют человека как особое существо в мире. Из всех обитателей Земли человек - далее всего от достижения цели своего предназначения. Неизбежность дальнейшего развития самого человека для обретения им высшей, "богоподобной гуманности" вытекает из того импульса к совершенствованию, который пронизывает становление мира жизненных форм. Субъективная необходимость диктуется ощущением смертного человека, что за время своего существования он только починает свои духовные возможности, для которых впереди мог еще расстилаться бесконечный путь.