Filosofa.net

Прейдем теперь к вопросу о понимании Бердяевым права и правового государства. В рассматриваемый период Бердяев понимал под правом в основном духовные права человека. Права человека вытекают из того положения, что всякая личность имеет абсолютное значение, она есть образ Божий. Бердяев выделяет два типа учений об отношении между правом и государством.

Первый тип, преобладающий на практике, он называет государственным позитивизмом. “Учения этого типа видят в государстве источник права, за государством признают полноту и суверенность власти, санкционирующую и распределяющую права”[16] Принцип государственного позитивизма присутствует и при “государственном абсолютизме”, и при социализме, который в самой своей развитой, марксистской форме “держится учения о государственном происхождении права и об утилитарной его расценке”[17]. Марксизм критикуется за то, что он выводит право в основном из экономических отношений. В социалистическом обществе единственным источником права будет государство. Бердяев резко критикует всякий государственный позитивизм за то, что он признает абсолютность государства и относительность права, а значит определять что есть право, а что не право будет государство исходя из своих утилитарных целей и неотъемлемые права человека могут быть отняты, подвергнуты оценке по критерию государственной полезности. “Так бывает и в государстве самодержавном и в государстве демократическом, так будет и в государстве социалистическом, если право подчиняется государству, если государству приписывается суверенность, если торжествует отвлеченное, безбожное в своем самодовлении государственное начало ”.[18]

Государственному позитивизму Бердяев противополагает учения, признающие абсолютность права и относительность государства. Мыслитель разделяет многие положения таких учений. Он согласен с тем, что “право имеет своим источником не то или иное положительное государство, а трансцендентную природу личности, волю сверхчеловеческую”. Источник права – Абсолютный разум. Не право нуждается в санкционировании государством, а государство должно быть “санкционировано правом, судимо правом, подчинено праву, растворено в праве”. Разъясняя в чем особенность его понимания соотношения права и государства, Бердяев говорит о том, что его теория не только метафизическая, но и религиозно-теократическая. Философ критикует теократические теории прошлого за то, что они придавали религиозный характер более государству, чем праву. Бердяев ставит в своей работе под сомнение сам принцип суверенитета государства, хотя из дальнейшего изложения все же можно понять, что речь идет о его ограничении правами человека (в духе Дж. Локка).

Право, понимаемое как начало надгосударственное, отражающее Божественность природы, отождествляется у Бердяева с абсолютной правдой и справедливостью. Такое право противопоставляется законности (т.е. позитивному праву, противоположному справедливости, выступающему как орудие государства), которая полезна лишь для некоторых человеческих интересов. При этом противопоставление государства и права делается весьма отчетливо: “Право есть свобода, государство – насилие, право – голос Божий в личности, государство – безлично и в этом Безбожно”[19]. Однако нельзя согласится с точкой зрения В.С. Нерсесянца, что “возможность правового закона … в принципе исключена, позитивное право у Бердяева это всегда антиправовой закон”[20]. В философии Бердяева рассматриваемого периода (а данное утверждение обосновывается В.С. Нерсесянцем цитатами из работ именно этого периода) все же рассматривается возможность совпадения закона, установленного государством и права, имеющего своим источником божественную волю. Государство должно ограничить свою власть неотъемлемыми правами человека и Бердяев, осознавая “относительность и условность” всякого закона и всякой конституции, все же говорит о том, что для него приемлема конституция, которая “ограничивает господство меньшинства над большинством, гарантирует право не только меньшинства но и одного”. Можно сделать вывод, что Бердяев все же признавал некоторую правду за позитивным законом, при условии его соответствия надгосударственному Божественному закону. Интересно в связи с вышесказанным отношение Бердяева к Декларации прав и свобод человека. Постоянно подчеркивается, что декларация имеет религиозное происхождение* и заявляется, что “декларация прав Бога и декларация прав человека есть одна и та же декларация”. Как известно, декларация прав человека была включена в конституции Франции и США, то есть стала позитивным законом. Это еще раз доказывает тот факт, что Бердяев не отрицал всякий позитивный закон.

Интересен взгляд Бердяева на то, в каком направлении должно развиваться общество и как ему видится наилучшее общественное устройство. Мыслитель считает, что мир движется к новой эпохе Духа Святого и теократии. Человечество должно организовываться путем объединения свободных религиозных общин. “Государство и закон – есть Ветхий Завет человечества, Церковь и Благодать – есть Новый Завет человечества”[21]. Теократия возможна лишь на основе органически свободных общин, связанных силой любви. В концепции, отстаиваемой Бердяевым можно видеть элементы религиозного анархизма. Общество должно прийти к тому, что необходимость в государстве как внешней принудительной силе исчезнет и союз людей будет основан на любви. Позднее (уже в эмиграции) мыслитель отказался от этой идеи, утверждая, что построить справедливое вообще невозможно, но в рассматриваемый период, в условиях русского культурного ренессанса начала XX века, это казалось ему вполне возможным. Во многом идея теократии была заимствована Бердяевым у В.Соловьева**. Однако если у Соловьева при теократии продолжают существовать государство и земство, то у Бердяева они исчезают.

“Теократия - есть органическая общественность, когда люди благоговейно поклоняются общим святыням и перестают уже бороться друг с другом за власть, так как признают только правду власти Божьей и отрицают неправду власти человеческой… органическое единство человечества мыслимо только в религиозной соборности”[22]. Теократия для Бердяева не только идеал общества, она – цель истории, только в ней окончательно решаются проблемы государства, анархизма, социализма, демократии. При этом “теократия в политическом отношении как бы анархизм, в экономическом отношении как бы социализм, в мистическом – самодержавие единого Бога”[23]. Бердяев осознавал, что построение теократии – достаточно трудная задача, путь к ее выполнению он видел в “трудовом развитии”, однако четкого ответа на вопрос как реально прийти к теократии Бердяев не дает и вообще его утверждения о ее возможности кажутся порой бездоказательными, как справедливо заметил П.Мокиевский в рецензии на книгу “Новое религиозное сознание и общественность” “Бердяев постоянно заявляет что он надеется, верит … но спрашивается, какое мы имеем основание на это надеяться кроме того, что “все это было бы очень хорошо”. Бердяевым предлагается и ряд конкретных мер по выводу России из кризиса (в частности, в книге “Духовный кризис интеллигенции”), такие как расширение земского самоуправления, более широкое признание прав человека, однако Россию Бердяев характеризует как “политически бездарную страну”[24] (именно политически, а не духовно) и не верит в возможность правительства сделать какие-либо реальные улучшения. В этих условиях заявления Бердяева о возможности построения теократии вообще воспринимаются как декларации.

Не смотря на то, что некоторые мысли и взгляды Бердяева, которых он придерживался в рассматриваемый период могут показаться бездоказательными, основа его философии и взглядов на государство и право была заложена именно в это время. Бердяев рассматривал проблемы общественного устройства, государства, права с позиций доктрины нового религиозного сознания, которая в целом носила мистический оттенок, однако многие мысли (особенно о соотношении права и государства, Царства Божия и царства Кесаря) Бердяев развивал и дополнял в более поздних своих работах.