Filosofa.net

Открытая часть города представляла священный квартал. Почти в каждом особняке, стоявшем по обе стороны улицы, находились помещения для отправления культа, как свидетельствуют найденные там ритуальные вещи

( например, особые сосуды) и конструкция комнат с кухней и окном, выходящим в помещение, где устраивался ритуальный пир. В таких комплексах стены были украшены живописными, прекрасно сохранившимися фресками с изображениями обрядов.

В доме, названном археологами Святилищем Дам (по изображению на стенах элегантно одетых женщин), в двух комнатах на втором этаже, вероятно, совершался праздник подношения богине нового одеяния. На одной из стен комнаты изображена склонившаяся в поклоне, очень нарумяненная и нарядная дама, явно пожилая. Она протягивает другой, сидящей, женщине - очевидно, богине - новую складчатую юбку. С другой стороны к ним направляется третья женщина, которая несет “новорожденной “ еще один подарок - ожерелье. Весь обряд происходил под небесным пологом ночи, который изображен на стене стилизованно и декоративно: синие ромбики звездочек подвешены на шнурах, унизанных красными бусинками.

В этой фреске обращает на себя внимание сходство персонажей с изящной минойской “ Парижанкой “ - та же подчеркнутая элегантность, грация жестов и поз. Однако нельзя не заметить и отличий. У ферейских “дам ” движения не стремительны, а медлительны и плавны. Они протягивают руку или медленно шествуют, совершая действа в присутствии зрителя, в его реальном времени. Изображенные почти в натуральный рост, изящные дамы как бы участвуют в событиях, происходящих в помещении.

Однако мир их условен. Стена с изображением разделена на зоны, ограниченные сверху и снизу широкими, абсолютно прямыми цветными полосами - красно-желтыми, сине-голубыми, белыми. Структура росписи логична и четко продумана. Фреска выглядит не живописным осколком натуры, а тщательно срежиссированным сценическим представлением. Важно, что не красочная масса, не цветовое пятно, не среда господствуют в такой композиции, а силуэт - выразительный, с проработанным рисунком внутри его и затем раскрашенный. Три горизонтальных уровня росписи подчинены представлению о трех мирах - подземном, земном и небесном.

Ближе к морю находился замечательный Западный Дом - здание, стоящее углом к Дороге Тельхинов и образующее Треугольную площадь. Святилищем служили две смежные комнаты на втором этаже, богато украшенные фресками на морские темы, из-за чего первоначально здание называли Домом Капитана. В помещениях Западного Дома совершался торжественный обряд возрождения богини. Видимо, как и на Крите, ее представляла жрица. В меньшей комнате имелась странная расселина, похожая на трещину в скале, из которой выходила богиня. Она появлялась “из подводного мира “, где переживала временную смерть, о которой возвещали изображенные в простенках окон букеты срезанных лилий. Сама богиня представлена тоже

в “ переходном состоянии “ - в простенке у двери, соединяющей обе комнаты. Обритая наголо (оставлен только локон-змея, обращенный “ в прошлое “), жрица торжественно шествовала в угол комнаты, где на одном из восьми окон помещался алтарь. К этому алтарю, по-критски украшенному дельфинами, ныряющими среди коралловых рифов, юноши-жрецы несли связки рыб.

Тесное переплетение действительного и условного, жизни и искусства на Фере совершенно удивительно. Но еще удивительнее миниатюрные фризы (горизонтальные полосы с изображениями), шедшие по верху стен большой комнаты. На фрагменте одного из них, помещенного прямо над алтарем, представлен ряд вполне эпических сцен, достойных упоминания Гомером: пастухи в полдень гонят стадо на водопой, под сень тенистых смоковниц; девушки несут в сосудах на головах воду из источников; неизвестные чужеземцы тонут в море во время кораблекрушения; воины микенского типа со щитами и шлемами стройной чередой направляются в город.

Все сюжеты этого маленького шедевра живописи взаимосвязаны. В древности справлялся главный годичный праздник летнего солнцестояния - смерти-возрождения в море солнечного бога, и все сюжеты этого фрагмента развились из него. Вот почему на фреске все представлено двойным: стада, пастухи, деревья, девушки с кувшинами, отряды воинов. Одни мифически умирают, другие - возрождаются. Важно, что ритуал уже скрыт под очень развитой повествовательной формой.

Длинный узкий фриз, тянувшийся во всю стену, представлял ту же идею, но в иной форме. По концам фриза размещались малые и большие города, показанные художником как “город смерти “ и “город жизни “. Малый город - это город мужчин, который стоит на болоте, в трясине, словно в преисподней; он отправляет семь кораблей с мужчинами к большому городу. Большой город, роскошный и богатый, пышный и священный, с массой женщин в изящных одеяниях, раскинулся на горе. В нем готовятся к жертвоприношению. Юноши выходят из города-дворца с жертвенным быком и ведут его к морю на заклание.

Едва ли это сцены из реальной истории. Такой образ мышления был чужд древним мастерам, тем более Эгейским. Здесь скорее представлен миф о совершении

“священного брака “ двух городов, малого и большого.

Еще один великий праздник, или, скорее, мистерия, совершался в Святилище Крокусов, как называли самый южный, стоящий близ моря особняк. Он отличался от прочих не только тем, что завершал улицу и поэтому именно в нем выполнялись самые важные обряды. Священная процессия, воспроизводившая ход солнечного светила, заканчивала в нем свой путь. В Святилище Крокусов было много расписанных комнат (и даже рельефов), расположенных в два этажа, в помещениях, смежных с улицей, причем росписи были связаны не только ритуально, но и тематически. Почти все росписи посвящались теме срывания крокусов.

Цветы играли огромную роль в жизни древних людей. На Фере они также наделялись особой святостью, в них видели воплощение божеств. В Святилище Дам, где был изображен обряд дарения божеству нового платья, смежная комната была расписана цветами папируса - огромными, с белоснежными венчиками и удлиненными листами, - которые символизировали неприкосновенность цветов-богов. Древнегреческий миф гласил, что, как только Персефона сорвала цветок нарцисса, земля разверзлась, явился бог подземного мира Аид и похитил ее. Вероятно, с подобным мифом был связан и ферейский ритуал.

В Святилище Крокусов показаны девушки, срывающие цветы и подносящие их в корзинках богине. Богиня торжественно восседает на тройной платформе в верхней зоне, а в нижней представлена “смерть “: здесь изображены усыпанный цветами и залитый кровью алтарь и девушка, ранившая ногу до крови во время собирания крокусов. Подразумевается, что девушка мертва, принесена в жертву; она скорбно склонилась над раненой ногой. Под этой сценой находится особое углубление в полу -“преисподняя”

куда, очевидно, должны были спускаться проходившие посвящение девушки.

Подобные действа - срывание цветка, похищение дочери Деметры, Персефоны, ее брак с Аидом и воцарение в преисподней - разыгрывались на знаменитых Элевсинских мистериях классической Греции, и там уже не только девушки, но и весь народ совершал прижизненное посвящение в тайны потустороннего бытия и воскрешения.

Своеобразен стиль исполнения этих замечательных фресок. Он близок минойскому, поскольку передает волнующее человека событие тайного, скрытого смысла. И передает живо, многопланово, красочно. Девушки бродят по скалам среди разбросанных крокусов, как минойские собирательницы лилий на фресках в вилле из Агиа Триады. Однако, подобно росписи из Святилища Дам, здесь все более логично, стройно, упорядоченно; богатейшая природная среда сводиться к нейтральному, чуть окрашенному цветом белому пространству. Основную роль и здесь играют линия, контур, силуэт - более трепетные и живые, чем в Святилище Дам. Профили девушек, их прически становятся однообразными.

Та же “переходность “ заметна и в цветовом решении. Теперь цветовое пятно - голубое, синее, черное или коричневое - намного важнее контуров. Художник стремится передать красоту светлого, покрытого тонким узором одеяния и прозрачность ткани, просвечивающей золотистыми кружочками (ее девушка держит над головой)