Filosofa.net

На единство живой природы указывает и дифференцированность тела животных и растений. Таким образом, единство мира организмов проявляется как в их химическом составе, так и в строении, и функционировании. Этот факт не мог ускользнуть от внимания естествоиспытателей. Идея сходства живых организмов привела Ж. Кювье к учению о типах животного царства. В даль­нейшем она получила разработку в трудах К. Бэра, Э. Геккеля, А. О. Ковалевского, И. И. Мечникова, которые доказывали, что сход­ство животных не может быть объяснено иначе, как общностью их происхождения.

На единство органического мира указывает и существование так называемых промежуточных форм, к которым относятся животные и растения, занимающие переходное, промежуточное положение между крупными таксонами.

В органическом мире нет жестких границ между его подразде­лениями. В то же время границы между видами всегда реальны. Дарвин уделяет большое место проблеме вида и видообразования. Не случайно в заглавие его труда вынесены слова «происхождение видов». Как важнейшая единица систематизации вид занимает центральное место в эволюционной теории. Задачей эволюцион­ной теории является объяснение механизма возникновения жизни и изменения реальных видов животных и растений, населяющих Землю.

Доказательством эволюции служит и сходство органов живот­ных, выражающееся в их положении, соотношении в общем плане строения и в развитии из сходного зачатка зародыша. Сходные органы называются гомологичными органами. Эволюционная тео­рия объясняет сходство органов общностью происхождения срав­ниваемых форм, тогда как сторонники креационистских концепций истолковывали это сходство как волю творца, создававшего группы животных по определенному плану.

Подтверждением идеи эволюции является отражение истории развития организмов на их строении и на процессах зародышевого развития, а также географическое распространение организмов.

Особое место в разработке и углублении эволюционных пред­ставлений занимает генетика. Представления о неизменности генов начинают преодолеваться в 20—30-е годы XX в. в связи с возни­кновением популяционной, эволюционной генетики. Выяснение структуры популяций позволило по-новому посмотреть на эволю­ционные процессы, разыгрывающиеся на популяционном уровне. Генетика дала возможность проследить основные этапы эволюци­онного процесса от появления нового признака в популяции до возникновения нового вида. Она принесла в исследование внутри­видового, микроэволюционного уровня точные экспериментальные методы.

Элементарная единица наследственности — ген, представляющий собой участок молекулы ДНК, который определяет развитие эле­ментарных признаков особи. Элементарная эволюционная единица должна отвечать следующим требованиям: конечности деления;

способности наследственного изменения в смене биологических поколений; реальности и конкретности существования в естествен­ных условиях. Такой единицей эволюции считается популяция — элементарная единица эволюционного процесса, а наследственное из­менение популяции представляет собой элементарное эволюционное явление. Оно отражает изменение генотипической структуры попу­ляции. Ген подвержен мутациям — наследственным изменениям отдельных особей. Мутация — дискретное изменение кода наслед­ственной информации особи. Различают генные, хромосомные, геномные, а также внеядерные типы мутаций.

Процесс возникновения мутаций поддерживает очень высокую степень генетической разнородности природных популяций. Но, выполняя роль «поставщика» элементарного материала, сам мута­ционный процесс не направляет ход эволюционных изменений, он обладает вероятностным, статистическим характером.

Закономерности эволюции находят свое выражение в жизни отдельного индивида, но движущие силы эволюции содержатся

внутри системы индивидов, в данном случае популяции. Разреше­ние противоречий популяции служит основой всей эволюции и при этом определяет преобразование организма как составной части популяции. Отношения между организмами в популяции носят сложный характер. Их изучение затрудняется тем, что помимо внутрипопуляционных взаимодействий организмы испытывают влия­ние со стороны других популяций, других видов и еще шире — условий окружающей среды.

3. Теория самопроизвольного зарождения

Религиозные учения всех времен и всех народов приписыва­ли обычно появление жизни тому или другому творческому акту боже­ства. Весьма наивно решали этот вопрос и первые исследователи природы. Даже для такого выдающегося ума древности, каким являлся Аристо­тель, принять представление о том, что животные — черви, насекомые и даже рыбы — могли возникнуть из ила, не представляло особых затруд­нений. Напротив, этот философ утверждал, что всякое сухое тело, стано­вясь влажным, и, наоборот, всякое мокрое тело, становясь сухим, родят животных.

Авторитет Аристотеля имел исключительное влияние на воззрения средневековых ученых. Мнение этого философа в их умах причудливо переплеталось с учением отцов церкви, зачастую давая нелепые и даже смешные на современный взгляд представления. Приготовление живого человека или его подобия, «гомункулуса», в колбе, при помощи смешения и перегонки различных химических веществ, считалось в средние века хотя и весьма трудным и беззаконным, но, без сомнения, выполнимым делом. Получение же животных из неживых материалов представлялось ученым того времени настолько простым и обычным, что известный алхи­мик и врач Ван-Гельмонт прямо дает рецепт, следуя которому можно искусственно приготовить мышей, покрывая сосуд с зерном мокрыми и грязными тряпками.

Ряд сочинений, принадлежащих к XVI и XVII вв., подробно описы­вает превращение воды, камней и других неодушевленных предметов в пресмыкающихся, птиц и зверей. Гриндель фон Ах даже приводит изображение лягушек, образующихся из майской росы, а Альдрованд дает рисунки, показывающие, каким образом птицы и насекомые родятся из веток и плодов деревьев.

Чем дальше развивалось естествознание, чем большее значение в деле познания природы приобретали точное наблюдение и опыт, а не одни только рассуждения и мудрствования, тем более сужалась область приме­нения теории самопроизвольного зарождения. Уже в половине XVII в. доктор Реди простыми опытами доказал неосновательность мнений о самозарождении червей в гниющем мясе. Он покрывал мясо легкой кисеей и таким образом преграждал доступ к нему мухам, из яиц кото­рых развиваются черви. При этом мясо загнивало, но образования червей никогда не происходило. Так же просто было опровергнуто мнение о самозарождении насекомых.

Таким образом, относительно живых существ, видимых простым глазом, предположение о самозарождении оказалось несостоятельным. Но в конце XVII в. Кирхером и Левенгуком был открыт мир мельчай­ших существ, невидимых простым глазом и различимых только в микро­скоп. Этих «мельчайших живых зверьков» (так Левенгук называл открытые им бактерии и инфузории) можно было обнаружить всюду, где только происходило гниение, в долго стоявших отварах и Застоях растений, в гниющем мясе, бульоне, в кислом молоке, в испражнениях, в зубном налете. «В моем рту,— писал Левенгук,— их (микробов) боль­ше, чем людей в соединенном королевстве». Стоит только поставить на некоторое время в теплое место скоропортящиеся и легко загнивающие вещества, как в них сейчас же развиваются микроскопические живые существа, которых раньше там не было. Откуда же эти существа берутся? Неужели же они произошли из зародышей, случайно попавших в гнию­щую жидкость? Сколько, значит, должно быть повсюду этих зародышей! Невольно являлась мысль, что именно здесь, в гниющих отварах и насто­ях и происходит самозарождение живых микробов из неживой материи. Это мнение в середине XVIII в. получило сильное подтверждение в опы­тах шотландского священника Нидхэма. Нидхэм брал мясной бульон или отвары растительных веществ, помещал их в плотно закрывающиеся сосуды и короткое время кипятил. При этом, по мнению Нидхэма, долж­ны были погибнуть все зародыши, новые же не могли попасть извне, так как сосуды были плотно закрыты. Тем не менее, спустя некоторое время в жидкостях появлялись микробы. Отсюда указанный ученый делал вывод, что он присутствует при явлении самозарождения.