Filosofa.net

В 1789 г. Национальное собрание Франции приняло Декларацию прав человека и гражданина, в которой провозглашалось, что “целью всякого политического союза является сохранение естественных н неотчуждаемых прав человека. Права эти суть: свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению”. Особо надо подчеркнуть, что права человека не могут никем и ничем дарованы, они возникают вместе с человеком, присущи ему по праву от рождения. Более того, даже плод в утробе матери обладает уже рядом человеческих прав, находится под защитой закона, а в религиозной этике, уже с момента зачатия человеческая плоть становится священной, а ее уничтожение (в случае аборта) рассматривается как убийство.

Государство обязано гарантировать соблюдение прав человека, признавая, что ценность человеческой личности выше любых ценностей нации, класса, группы людей и т. д. Это является гарантией от тоталитарного подавления прав человека, признания его “винтиком” социальной системы. Еще в 1918 г. Н. А. Бердяев писал: “Идея класса убила в России идею человека”. Игнорирование или принижение прав личности по сравнению с правами социальной общности ведет к неминуемой деградации как личности, так и общества. С другой стороны, нельзя не видеть, что индивидуалистическая модель соотношения личности н общества небезупречна. В ее рамках могут быть легализованы корыстные мотивы, эгоизм н та или иная степень социальной несправедливости. В этой сфере как и во многих других нужна “золотая середина”, которая способствует усилению жизнестойкости общества и человека и развитию человеческого и человеке, т. е. движению к гуманизму. Еще Гегель писал, что для того, кто сам не свободен, не свободны и другие.

Таким образом, свобода – это сложнейший и глубоко противоречивый феномен жизни человека и общества, имеющий величайшую притягательность н являющийся в то же время тяжким бременем. Не зря в западной философской мысли анализировалось явление “бегства от свободы”, особенно если реализация свободы приводила к росту неравенства и несправедливости. Эта проблема – как соотнести свободу и равенство, не приводя к подавлению и уравниловке, стоит перед каждым обществом н государством. Решая ее, приходится ориентироваться на ту или иную систему культурных норм и ценностей.

Говоря о становлении представлений о ценности человека, нужно подчеркнуть, что это понятие универсальное и несводимо к “полезности” человека для общества. Попытки делить людей на “нужных” и “ненужных” порочны по самой сути, ибо их реализация неминуемо порождает произвол, ведущий к деградации н человека, и общества. Ценность человеческой личности в определенном смысле выше всего того, что делает или говорит данный человек. Ее нельзя свести к труду или творчеству, к признанию со стороны общества или группы людей. Как объективные критерии (плоды труда, акты творчества), так и их субъективная оценка со стороны современников грешат односторонностью.

История многократно доказывает, что истинный мас штаб и направленность деяний и помыслов многих личностей становится очевиден спустя много лет, а то н столетий. Ценность многих исторических деятелей и их трудов как бы непрерывно возрастает и, в то же время, немало примеров, когда время развенчивает дутые авторитеты. Поэтому ценность человека в принципе несоизмерима только с плодами его деятельности. Оставляя после себя вещи, детей и идеи (заветы), человек не может быть сведен к сумме этого наследства.

Однако в жизни возникают непростые вопросы – чем в принципе отличается продажа своих рук или мозга от продажи своих органов и вправе ли человек распоряжаться в этом отношении сам собой? Очевидно, ответы типа “или да или нет” не могут удовлетворить и приходится анализировать эту сложнейшую проблему. Решать ее нужно с учетом того, что человек является не только материальным, но и духовным существом, а последний род ценностен не имеет стоимостных характеристик. Образно говоря, человека можно купить и продать целиком или частично, он сам вправе это сделать, но необходимо помнить, что самое страшное, говоря словами Гёте – “продать душу дьяволу”, отказавшись от самого себя. Рано или поздно человечество преодолеет товарное отношение к человеку, он вырвется из отношений экономической необходимости в обозримом будущем стоимостных характеристик человека и его тела.

Важным феноменом миры культуры являются вещи, производимые человеком на протяжении всего исторического пути. Мир вещей обнимает собой все – от древнейших пирамид до суперсовременных компьютеров и ускорителей, космических аппаратов и полимеров. Этот мир материальной культуры, созданный людьми для удовлетворения своих потребностей, представляет как бы “неорганическое тело” человека, многократно усиливая его мощь, опредмечивая его способности и таланты. Вешний мир стал “второй природой” человека и не случайно ценностное отношение к нему является достаточным точным критерием личности самого человека. Вопрос о соотношении ценности человека, его жизни и здоровья и его имущества всегда был центральным для любой мировоззренческой системы. Все религии сурово осуждают стремление к накоплению материальных ценностей, жадность, алчность. Христианство считает людей, погрязших в вещах и чувственных удовольствиях, “плотскими”, не способными на душевность и духовность. Делиться своим имуществом с бедным – один из “столпов” ислама, обязательное правило поведения мусульманина. Буддисты считают, что отказ от накопления вещей – один из первых шагов на пути к просветлению.

Сущность проблемы ценности и оценки мира вещей состоит в том, чтобы уяснить пределы этого мира и их влияние на развитие личности человека. Очевидно, что люди не могут обходиться каким-то минимумом вещей, а идеалы аскетизма никогда не имели широкого распространения. Столь же очевидно, что нет и верхнего предела насыщения этого мира, а количество вещей в мире умножается. Более того, одной Из причин острого экологического кризиса является накопление в природе отбросов человеческой цивилизации, которые не могут быть ею утилизированы (пластмассы, полимерные материалы и т. д.). Переработка ресурсов планеты в вещи идёт ускоренными темпами, что порождает, с одной стороны, серьезную озабоченность ученых и политиков, а с другой, массовые движения за отказ от беспредельного потребления и добровольное самоограничение (гандизм). А. П. Чехов вложил в уста одному своему герою такие слова: “Человеку нужны не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа”. Если учесть, что рост населения Земли идет достаточно быстрыми темпами, а ресурсы ее ограничены, то ясно, что без самоограничения не обойтись, но это требует выработки соответствующей системы ценностей у каждой личности.

Распространенное мнение, что богатство развращает человека, губит его, а бедность способствует моральному поведению, рождалось и поддерживалось в моменты острых социальных катаклизмов, при резкой поляризации общества. Не зря все мировые религии, особенно в начале своего возникновения, были религиями бедных, обездоленных, угнетенных. Они обращали взоры своих приверженцев от тленных земных богатств к вечным небесным ценностям. Позже, когда церкви сами становились собственниками и владели значительными богатствами, отношение к миру вещей несколько изменялось.

Атеисты, не уповая на жизнь вечную, призывали всячески пользоваться благами земными. Ф. М. Достоевский видел в этом основной порок идей социализма, ибо человек, непрерывно потребляющий материальные блага и удовлетворяющийся, физически обращается либо в животное, либо в машину. Л. Н. Толстой предсказывал, что люди в будущем обществе будут “наслаждающимися комками нервов”. С проблемой удовлетворения “непрерывно растущих потребностей” населения столкнулись так или иначе все общества, пытавшиеся провести в жизнь социалистические идеалы. Не случайно в этих странах везде осуждалось “потребительство”; насаждалась идеология уравнительности, близкая к аскетическим стандартам жизни. При этом происходило подпольно значительное расслоение общества, образовывалась потребительская элита при обеднении значительной массы населения. Понятно, что в таких условиях призывы к служению высоким идеалам н личной скромности выглядели как насмешка.