Реклама
Книги по философии
Грузман Генрих
Слезы мира и еврейская духовность
(страница 57)
Русское культопочитание личности, особенно развившееся в период выделяемого Бердяевым культурного ренессанса в России, привело к появлению немалого количества оригинальных и глубоких мыслителей, доведших соловьевское откровение личности до объемной и специфически особой русской концепции человека. Русская концепция человека есть наивысшее достижение русской духовной школы и русское мудролюбие потому стало самостоятельной философской системой, что создало концепцию о человеке; русская логия о человеке есть наибольшая утрата русской культуры при разгроме большевиками русской идеалистической философии. И тем не менее историки и аналитики русского духовного воззрения, среди которых имеются именитые авторитеты (Г.Г.Шпет, о.В.В.Зеньковский, Н.О.Лосский) не отмечают русской концепции человека как самочинного ноуменального свершения.
Итак, концепция о человеке представляет собой базовое учение, на котором стоит система русской духовной философии, какое одухотворяет русскую идею и где обращается культ личности. Полное философское определение последней дано Вл.Соловьевым: "Человеческая личность и, следовательно, каждый единичный человек, есть... особая форма бесконечного содержания". И тут же дает разъяснение этой дефиниции: "В уме человека заключается бесконечная возможность все более и более истинного познания о смысле всего, а его воля содержит в себе такую же бесконечную возможность все более и более совершенного осуществления этого всеединого смысла в данной жизненной среде. Человеческая личность бесконечна: это есть аксиома нравственной философии" (1996, с.202). Русские духовники поставили человеческую личность, взятую как предмет философской мысли, в центр всего сущего, присвоив ей особое наименование -- микрокосм (термин принадлежит Г.Гегелю). В таком виде индивидуальная человеческая личность исполняла в русской философии обязанность генерального директора русской духовной школы -- того уникального образования мирового философского разума, которое было прежде всего задавлено большевистской революцией. Все крупные русские духовные мыслители обладали собственными кафедрами в этой школе, если представляли оригинальное понимание микрокосма и самобытные грани человеческого индивидуального духа. Для иллюстрации я процитирую лишь самых великих: Николай Бердяев, наиболее рьяный и необузданный трубадур величия личности, -- "Личность не может быть частью в отношении к какому-нибудь целому, космическому или социальному, она обладает самоценностью, она не может быть обращена в средство. Это -- этическая аксиома... Личность целостна, в нее входит и дух, и душа, и тело. Тело также органически принадлежит образу личности, оно участвует и в познании, тело не есть материя" (1994,с.297); отец Сергий Булгаков, -- "Каждая индивидуальность, с тем неповторимым, своеобразным Я или своей особой идеей, которую мы научились так высоко ценить в наш индивидуалистический век, по-своему преломляет и воспринимает тот же мир и ту же человеческую природу... Каждая человеческая личность потенциально носит в себе всю вселенную... " (1993,т.I.с.с. 153,147); Николай Лосский, -- "Личности суть всеобъемлющие абсолютные самоценности. Все остальные абсолютные ценности, нравственное добро, красота, истина, свобода, суть лишь частичные ценности: они имеют смысл только как аспекты жизни личных существ. Отсюда ясно, что высший вид любви есть любовь к индивидуальной личности" (1991,с.183); Семен Франк -- "Ибо личность всегда есть индивидуальность -- это выражается в ее безусловной единственности, незаменимости, неповторимости. На первый взгляд могло бы показаться наиболее естественным и правдоподобным, что эта единственность, незаменимость, неповторимость равнозначна внутренней замкнутости, обособленности, абсолютной субъективности. Однако фактически человек есть "личность" и "индивидуальность" со всеми отмеченными признаками индивидуальности, напротив, как раз в той мере, в какой он что-либо "значит" для других, может им что-либо дать, -- тогда как замкнутость в себе и подлинная обособленность есть конститутивный признак безумия, помешательства, утраты личности" (1990,с.413).
Итак, основополагания русской концепции человека нисколько не противоречат концептуальным моментам еврейской доктрины, а напротив, -- прямо благоприятствуют к со-трудничеству. При этом аналитический обзор всего комплекса русского духовного достояния (русская идея, русская концепция человека, русская духовная философия) приводит к весьма неожиданному выводу: в той мере, в какой русский комплекс склоняется по своим ведущим параметрам к еврейскому духовному кодексу, он отстоит от аналогичного европейского духовного круга. Эволюция европейской классической философии осуществлялась формально в том же режиме создания концепции человека и так же аналогично этот подвиг мысли не был отмечен аналитическими средствами. Хронологически западная концепция человека намного древнее русской и ее зарождение следует увязывать с вопрошанием Августина Блаженного (IV в.н.э.): "Что же я сам такое. Боже? Какова природа моя?". В сотворении европейской концепции принимали участие все крупнейшие западные мыслители -- создатели и апологеты классического философского мировоззрения (И.Кант, И.Фихте, Ф.Шеллинг, Л.Фейербах, Г.Гегель, А.Шопенгауэр, К.Маркс, Р.Штейнер) и это учение о человеке было концептуально завершено многоцветным портретом носителя параметрических качеств западного человека -- "фаустовским человеком" Освальда Шпенглера. Аналогично русскому учению западная модификация отмечена четкими основополаганиями, получившими наиболее выразительную и категорическую форму у Иогана-Готлиба Фихте: "величайшее заблуждение и истинное основание всех остальных заблуждений, завладевших нашей эпохой, состоит в том, что индивидуум мнит, будто он может сам по себе существовать и жить, мыслить и действовать, и думает, будто он сам, данная определенная личность, есть мыслящее в его мышлении, тогда как на самом деле он -- лишь единичная мысль единого всеобщего и необходимого мышления" и еще: "... существует лишь одна добродетель -- забывать себя, как личность, и лишь один порок -- думать о себе" (1993,т.П,с.с.381,392). Итак, в русском духовном корпусе утверждается то, что категорически отвергается европейским мыслящим разумом, -- а именно: индивидуальная человеческая личность. В западной концепции индивид как онтологический вид должен быть всецело погружен в психологический род как коллективную совокупность себетождественных величин, -- эта верховная аксиома высказана Фихте: "Сообразного этим разумная жизнь состоит в том, что личность забывает себя в роде, связывает свою жизнь с жизнью целого и приносит первую в жертву последней". В среде философской аналитики достаточно прочно бытует мысль о том, что в Европе после Первой мировой войны классическая немецкая философия поступательно была замещена философией экзистенциализма (К.Ясперс, М.Хайдеггер, О.Больнов, А.Камю, Ж.П.Сартр), которая, как считается, основательно модернизировала классическую мудрость. Но и в экзистенциализме ключевая аксиома западной концепции человека не претерпела изменений, и Альбер Камю, -- самый звонкоголосый глашатай учения existentia, -- вещал: "... я не придаю значение индивиду. Он кажется мне униженным и ничтожным... Все завершается признанием глубочайшей бесполезности индивидуальной жизни" (1990,с.с.282,304).
Род человека, а по научному, человеческая популяция, является в западной концепции таким же культовым атрибутом, как личность для русских духовников, с той лишь разницей, что в первой такое представление доведено до завершающей полноты -- до человечества. Другими словами, личность умирает в человеке, а человеком считается тот, кто умирает в человечестве, -такова аннотация западной концепции человека. Таким смыслом полнятся наивысшие духовные постижения, добытые европейским гуманизмом и либерализмом: общечеловеческие ценности, гуманистический идеал, цивилизованная мораль, права человека, свобода совести. В отличие от русской концепции человека, идея которой осталась целиком в области умозрительного созерцания ее творцов, философские постижения европейского ума составили нулевой цикл всех гуманистических наук и дисциплин в Европе, и культ коллектива как антипод культа личности выражал мировоззренческую опору европейского мышления, а "разумная жизнь", следовательно, обращалась в необходимое сдерживание или внешнее принуждение индивида. К примеру, Эмиль Дюркгейм определял основополагание социологического цикла наук: "Социальный факт узнается лишь по той внешней, принудительной власти, которую он имеет или способен иметь над индивидами" (1995,с.36); Карл Маркс, которого советские аналитики считали автором концепции целостного человека, погрузил человеческую личность в общезначимые константы труда и капитала, и из коллизии этих коллективистских монстров возник так называемый "социалистический идеал" -- общественный губитель персональной личности; а в наиболее обнаженном виде господство коллективного фактора дано в самой синтетической отрасли -- учении о прогрессивной эволюции Г.Спенсера. В европейской концепции человека человечество дано не только как максимальная полнота человеческого рода, но и как подлинное божество, сгоняющее с пьедестала христианского Бога, -- в этом таятся корни европейского атеизма. Этот последний, однако, есть отрицание не божественного как такового, как Верховной Сущности, а изъятие этого качества у христианского Бога и передача его иному Богу -- человеку и человечеству. Здесь заявляет о себе другой великий соавтор западной концепции человека -- Людвиг Фейербах, который начал с объявления: "Ценность Бога не превышает ценности человека" и отсюда следуют максимы: "Homo homini deus est (человек человеку бог есть -- Г.Г") -- таково высшее практическое правило, -- это есть поворотный пункт мировой истории" и "что род есть последнее мерило истины... Истинно то, что соответствует сущности рода; ложно то, что ему противоречит. Другого закона для истины не существует" (1995,т.II,с.152). Русские мыслители-духовники тонко разобрались в хитросплетениях фейербаховской мысли, которая в свое время произвела потрясение европейского философского дома, и о.С.Н.Булгаков точно сформулировал суть претензии русской духовной школы к западному гнозису: "Здесь возникает прежде всего основной вопрос: если человек в действительности является или должен стать истинным предметом религии, то какой именно человек: вот этот или каждый встречный, я или другой, индивид или же вид, иначе человек или человечество?... Именно таким демократическим обожествлением человеческого рода в целом характеризуется мировоззрение Фейербаха. Homo homini deus est у него надо перевести так: человеческий род есть бог для отдельного человека, вид есть бог для индивида". О.Сергий Булгаков назвал систему Фейербаха, а равно западноевропейскую концепцию человека, "гуманистическим атеизмом" и "религией человечества", ибо, как он толкует: "И если предки наши и современные дикари поклоняются как божеству предметам мира физического, -- камню, животному, светилам небесным, то Фейербах таковым же образом предлагает поклоняться человечеству, совокупностям особей homo sapiens". О.Сергий причисляет Л.Фейербаха "к разряду духовных вождей современного человечества" и восклицает: "Нет бога, кроме человека, и Фейербах пророк его" (1998, т. II, с. с.175-176,201,181). Следовательно, в "религии человечества" человек приравнен, а чаще всего целиком замещает, к Богу, и в этом, названном "человекобожеством", мирообозрении русская духовная школа видит главный порок западного мудролюбия и отсюда исходит разделительная трассамежду двумя концепциями человека. Русская концепция рассматривает человека в качестве личности, ибо она оперирует религиозным уровнем познания и человек здесь представлен в виде религиозного тела, тогда как западная концепция выставляет человека как философское тело, овеянное религией "человекобожества". Этот конфликт двух человеческих образов в действительности образует апокрифическое противоречие двух главнейших философских систем мирового мыслящего сообщества, что составляет непознанную особенность новейшего времени человеческой цивилизации. Конструктивно ничего не меняется в этом противоречии от того, что западная философская школа пренебрегает плодами русского мудрствования, а русская философская инстанция не свободная от некритического поклонения перед западными перлами мысли.
