Реклама
Книги по философии
Шри Ауробиндо
Человеческий цикл
(страница 34)
От этого зависит очень многое; ибо если практический и витальный взгляд на жизнь и общество является верным, если общество существует исключительно или главным образом ради материального обеспечения и благополучия, витального счастья, эффективной политической и экономической деятельности рода человеческого, тогда наша идея, что жизнь есть поиск Бога и высочайшего "я" и что общество также должно однажды взять это положение за свой принцип, оказывается несостоятельной. Современное общество - по крайней мере в своем сознательном стремлении к цели - довольно далеко от любой попытки прийти к мысли такого рода; сколь бы велики ни были его достижения, оно признает лишь два божества: жизнь и практичес-кий разум, организованный под именем науки. Поэтому к этой вели-кой первичной силе - жизненной силе во всех ее проявлениях - мы должны отнестись с особым вниманием, чтобы понять, чтоv она представляет собой на самом деле и чтоv - в видимом своем проявлении. Витальная сила в видимом своем проявлении нам достаточно хорошо знакома; ибо она составляет саму плоть, ткань и форму современной повседневной жизни. Ее главные идеалы - физические блага и витальное благополучие индивида и общества, полное удовлетворение желаний для обеспечения телесного здоровья, долголетия, комфорта, роскоши, богатства, развлечения и отдыха, постоянное и неустанное использование умственных способностей и динамической жизненной силы в доходной работе и производстве и - как ярчайшие вспышки этой кипучей и всепоглощающей энергии - творческая деятельность и завоевания разного рода, войны, вторжения, колонизация, открытия, коммерческие победы, путешествия, рискованные предприятия, полное обладание земным миром и эксплуатация его богатств. Вся эта жизнь по-прежнему берет за основу своей организации старые формы существования - семью, общество, нацию - и приводится в движение двумя импульсами: индивидуалистическим и коллективным.
Первичный импульс жизни - индивидуалистический; он превращает семейную, социальную и национальную жизнь в средство наиболее полного удовлетворения витального индивида. В семье индивид ищет удовлетворения витального инстинкта обладания, а равно радости любви и дружбы и осуществления другого своего витального инстинкта - инстинкта размножения. Приобретения человека здесь заключаются в обладании женой, слугами, домом, богатством, поместьями, в воспроизведении своих внутренних и внешних качеств в потомстве, в продолжении своей деятельности в жизни детей и в передаче им своих приобретений и имущества; кроме того, он получает витальные и физические удовольствия и более возвышенное наслаждение теплыми чувствами и любовью, которым семейная жизнь открывает полный простор. В обществе человек получает возможность менее интимного, но более полного выражения себя и своих инстинктов. Оно предоставляет человеку более широкое поле для дружеских отношений, взаимного обмена, совместных усилий и производства, индивидуальной или коллективной реализации, удовлетворения эмоциональных потребнос-тей, игры чувств и регулярного развлечения - тех преимуществ, которые привязывают его к социальному существованию. В нации и ее составных частях человек находит средства для не столь непосредственного, но все же более полного выражения чувства силы и власти. Если он обладает силой, он находит там славу, превосходство, лидерство или, на более низком уровне, осознание своей полезной деятельности в малом или крупном масштабе, на ограниченном или широком поле общественной жизни; если он не может достичь этого, то все равно может сознавать какой-то свой вклад в общее дело, гордиться своим истинным или воображаемым участием в грандиозной коллективной деятельности и мощном и великолепном витальном росте нации. Во всем этом в первую очередь работает индивидуалистический принцип витального инстинкта, в котором соревновательная сторона нашей природы взаимодействует с кооперативной, но преобладает над ней. При максимальном преобладании соревновательного импульса рождается идеал карьериста, для которого семья, общество и нация являются не столько полем реализации эмоций, сколько ступенями лестницы, по которой нужно карабкаться вверх, жертвами, предназначенными к закланию, чем-то, подлежащим завоеванию и покорению. В крайних случаях индивидуалистический мотив полностью обособ-ляется от кооперативного, вырождается в примитивное антиобщест-венное чувство и ведет к появлению бродяги, искателя приключений, вечного скитальца, или чистого отшельника- который уходит от мира не по велению ума или духа, но потому, что общество, некогда бывшее для него средством самовыражения, превратилось в тюрьму и непосильное бремя, стало препятствовать его развитию и отказывает ему в жизненном пространстве и месте под солнцем. Но в наше время, когда вездесущие щупальца современного общества проникли повсюду, случаев ухода от мира становится все меньше; скоро на земле уже не останется убежищ для бродяги или отшельника - вероятно, даже в пустыне Сахаре или в далекой глуши Гималайских гор. И, возможно, даже право на внутреннее уединение будет отнято у нас коллективистским обществом, стремящимся превратить каждую индивидуальную "клетку" социального организма в максимально эффективную прагматическую, экономическую и динамическую единицу.
Ибо эта растущая коллективистская, или кооперативная, тенденция воплощает собой второй инстинкт витального, или практического, существа в человеке. Она обнаруживается сначала в идеале семейной жизни, согласно которому индивид ставит себя в подчиненное положение и находит витальное удовлетворение и практическое осуществление не в собственной своей, преобладающей над всем прочим, индивидуальности, но в жизни более широкого витального эго. Этот идеал играл важную роль в старых аристократических взглядах на жизнь; он присутствовал в древней индийской идее кула и куладхарма, а в Индии позднейших времен лежал у истоков общественной системы, основанной на большой объединенной семье и ставшей прочным экономическим базисом средневекового индуизма. Наиболее грубую Вайшья-форму он принял в идеале британского обывателя-семьянина, согласно которому предназначение отдельного человека, рожденного на земле, заключается в том, чтобы заниматься своим ремеслом или профессией, вступить в брак и произвести потомство, зарабатывать средства к существованию, выйти на средний уровень достатка, если не сколотить достаточный или избыточный капитал, наслаждаться какое-то время жизнью, а потом умереть, покончив таким образом со всеми делами, ради свершения которых он пришел в это тело и выполнял все свои основные обязанности в этой жизни - ибо все это, очевидно, и было той целью, для которой человек, со всеми своими божественными возможностями, появился на свет! Но какую бы форму ни принимал этот идеал, каким бы образом ни облагораживалась или ни смягчалась его грубая примитивность, какие бы этические или религиозные концепции ни накладывались на него, семья всегда останется по сути своей организмом практическим, витальным и экономическим. Это просто более широкое витальное эго, более сложный витальный организм, который поглощает индивида и подчиняет его более действенной соревновательной и кооперативной единице жизни. Семья, как и индивид, принимает и использует общество в качестве поля своей деятельности и средства своего продления, витального удовлетворения и благополучия, а также усиления и наслаждения. Но и эта единица жизни, это многосоставное эго, под воздействием присущего жизни кооперативного инстинкта может подчинить свой эгоизм требованиям общества и даже научиться при необходимости приносить себя в жертву на общественный алтарь. Ибо общество есть лишь еще более масштабное соревновательное и кооперативное эго, более сложный организм, который поглощает и индивида, и семью, и использует их для коллективного удовлетворения своих витальных потребностей, притязаний, интересов, для своего усиления, благополучия, наслаждения. Индивид и семья соглашаются на эту эксплуатацию по той же самой причине, которая побуждает индивида взваливать на себя ярмо семейной жизни: ибо они находят возможность своей реализации в этой более широкой витальной жизни и инстинктивно ощущают в ней собственную возросшую значимость, безопасность и удовлетворение. Общество - в еще большей степени, чем семья - является в сущности экономическим по своим целям и по самой своей природе. Этим объясняется преимущественно экономический и материалистический характер современных идей социализма: они представляют собой буйное рационалистическое цветение этого инстинкта коллективной жизни. Но поскольку общество представляет собой одну соревновательную единицу среди множества себе подобных и поскольку изначально его отношения с другими обществами всегда являются скрыто враждебными и даже в лучшем случае соревновательными, а не кооперативными, и должны строиться с учетом этого обстоятельства, социальная жизнь дополнительно приобретает неизбежно политический характер, который какое-то время даже преобладает над экономическим, в результате чего мы получаем нацию, или Государство. Если мы должным образом оценим эти основные особенности и мотивы коллективного существования, то найдем вполне естественным, что коллективная и кооперативная идея общества на пределе своего развития должна была вылиться в сильную, зачастую чудовищную гипертрофию виталистического, экономического и политического идеала жизни, общества и цивилизации.
Как же относятся к этому витальному инстинкту и его грандиозной современной деятельности высшие части человеческой природы, те более тонкие силы в человеке, которые более явно направлены на развитие его божественной природы? Очевидно, первым их побуждением должно быть обуздание этого инстинкта, подчинение его себе и стремление преобразовать всю эту грубую жизнь по своему образу и подобию; но когда они обнаруживают, что здесь действует отдельная сила, не уступающая в постоянстве и упорстве им самим, которая ищет удовлетворения per se1 и воспринимает их влияние до некоторой степени, но не в полной мере и на самом деле неохотно, частично, неудовлетворительно - что тогда? Мы часто видим, что этика и особенно религия, оказываясь в постоянном конфликте с витальными инстинктами, динамической жизненной силой в человеке, занимают почти полностью враждебную позицию по отношению к ним и стремятся опорочить их в теории и подавить на практике. Витальному инстинкту материального процветания и благополучия они противополагают идеал холодной и суровой нищеты; витальному инстинкту наслаждения - идеал не только самоотречения, но и абсолютного умерщвления плоти; витальному инстинкту здоровья и бодрости - аскетическое презрение, отвращение и пренебрежение к телу; витальному инстинкту постоянного действия и созидания - идеал покоя и бездействия, пассивности, созерцательности; витальному инстинкту силы, роста, власти, господства, завоевания - идеал смиренности, самоуничижения, покорности, кроткой безобидности, безропотности в страданиях; витальному инстинкту пола, от которого зависит продолжение человеческого рода, - идеал бесплодного целомудрия и безбрачия; социальному и семейному инстинкту - антисоциальный идеал аскета, монаха, отшельника, свя-того, ушедшего от мира. Начиная с дисциплины и подчинения они приходят к совершенному умерщвлению плоти, что, иными словами, означает полное истребление витальных инстинктов, и провозглашают саму жизнь иллюзией, от которой душа должна освободиться, или земной юдолью, царством плоти и сатаны - таким образом соглашаясь с утверждением непросвещенной и неразвитой жизни, что она не является, ей не суждено было быть и никогда не стать Царством Божиим, высшим воплощением Духа.
