Реклама
Книги по философии
Шри Ауробиндо
Человеческий цикл
(страница 37)
Таким образом, как существуют супрарациональные Истина, Благо и Красота, так и у Жизни есть супрарациональная цель. Стремление достичь этой цели составляет духовный смысл всех поисков и усилий Жизни-Природы.
Поскольку бесконечное, абсолютное и трансцендентное, универсальное и Единое, является скрытой целью бытия, а достижение духовного сознания и Божественного - конечной целью и предназначением нашего существования, а следовательно, всего развития индивида и коллектива во всех их частях и сферах деятельности, разум не может быть последним и верховным водителем; культура в обычном понимании этого слова не может служить указующим путь светом или выявить принцип, регулирующий и приводящий в гармонию нашу жизнь и деятельность. Ибо разум не достигает уровня Божественного и лишь вступает в компромисс с трудностями жизни, а культуре для достижения Трансцендентного и Бесконечного требуется стать культурой духовной - т.е. чем-то гораздо большим, чем интеллектуальное, эстетиче-ское, этическое и практическое воспитание. Где же в таком случае нам искать свет, указующий путь, и принцип, регулирующий и приводящий все в гармонию? Первый ответ, который приходит в голову, - это ответ, который неизменно дает восточный ум, - мы найдем все это непосредственно в религии. И это кажется разумным и, на первый взгляд, удовлетворительным решением вопроса; ибо религия представляет собой ту инстинктивную силу, идею, деятельность, дисциплину в человеке, которые стремятся прямо к Божественному, в то время как все прочие силы, похоже, стремятся к нему лишь косвенно и достигают его с трудом, после многих блужданий и преткновений в погоне за внешней и несовершенной видимостью вещей. Превращение всей жизни в религию и подчинение всей деятельности религиозной идее является, казалось бы, верным путем развития идеального индивида и идеального общества и способом возвысить всю жизнь человека до уровня Божественного.
Известное превосходство религии как силы, обусловливающей всю жизнь или по крайней мере оказывающей на нее свое влияние, и преобладание религиозного инстинкта и религиозной идеи над всеми прочими инстинктами и идеями характерно, как мы можем заметить, не только для восточных цивилизаций, но и для любого более или менее нормального состояния человеческого ума и человеческого общества; религия в значительной мере определяла их жизнь во всех аспектах и во все времена, за исключением неких относительно коротких исторических периодов, один из которых мы переживаем в наши дни и начинаем уже преодолевать, но еще не преодолели. Следова-тельно, мы можем предположить, что господствующее положение, главенствующая роль религии в обычном человеческом обществе соответствует некой великой потребности и истине нашего природного существа, к которым мы всегда будем возвращаться после любого, сколь угодно продолжительного периода безбожия. С другой стороны, мы должны признать тот факт, что в период великой активности, высоких стремлений, глубоких посевов, богатого плодоношения - каким явилась современная эпоха со всеми ее ошибками и заблуждениями - особенно в период, когда человечество в значительной мере избавилось от жестокости, зла, невежества, темноты, мерзости не силой религии, но силой пробужденного интеллекта, человеческого идеализма и сочувствия, религия претерпела сокрушительные удары и ее господствующая роль в обществе была отвергнута той частью человечества, которая в то время находилась на передних рубежах мысли и прогресса - постренессансной Европой, Европой нового времени.
Этот мятеж в крайней свой форме вылился в попытку полностью уничтожить религию и похвалялся тем, что ему удалось истребить религиозный инстинкт в человеке - то была тщетная и невежественная похвальба, как мы видим сейчас, поскольку религиозный инстинкт является одним из таких человеческих инстинктов, истребить которые невозможно: он просто видоизменяется. В своем более умеренном проявлении этот мятеж привел к тому, что религия оказалась изгнанной на периферию души и лишилась доступа в интеллектуальную, эстетиче-скую, практическую и даже этическую жизнь - на том основании, что вмешательство религии в науку, мысль, политику, общественную жизнь и жизнь вообще было и всегда будет силой, задерживающей развитие, насаждающей суеверие и агрессивное невежество. Религиозный человек может назвать подобное обвинение ошибкой и атеистическим извращением или же сказать, что вызванное религией замедление развития, благочестивое невежество, статичное состояние довольства или даже упорядоченный застой, исполненный святых мыслей о Потустороннем, куда лучше, чем постоянная погоня за все большим знанием, все большим умением, все большим счастьем, радостью и светом в этом преходящем мире. Но широко мыслящий человек не может принять подобное возражение; он обязан понимать, что до тех пор, пока человек не реализовал божественное и идеальное в своей жизни (а вполне возможно, даже когда реализовал, поскольку божественное есть бесконечное), именно прогресс, а не состояние неподвижности является необходимым и желательным законом жизни. Конечно, речь идет не о какой-то безумной погоне за новшествами, но о постоянном движении ко все более полному раскрытию истины духа, мысли и жизни не только в индивиде, но и в коллективе, в общественной деятельности, в укладе, идеалах, характере, которые приобретает общество в своем напряженном стремлении к совершенству. И он обязан понимать также, что обвинение против религии, не в своем заключении, но в своей предпосылке, имело какие-то основания, и даже серьезные основания: и дело не в религии как таковой, но в том, что исторически и фактически официально сформировавшиеся религии, со своими священнослужителями и последователями, слишком часто были силой реакционной, слишком часто поддерживали своим авторитетом силы тьмы, тирании и невежества, и потребовалось отрицание религии, восстание угнетенного человеческого ума и сердца, чтобы исправить эти ошибки и вернуть религии истинное предназначение. И зачем это было нужно, если религия является истинным и просвещенным водителем и законодателем всей человеческой деятельности и всей человеческой жизни?
Нам нет необходимости следовать всем рассуждениям рационали-стического или атеистического ума, агрессивно нападающего на религию. Например, нам нет необходимости излишне заострять внимание на суевериях, заблуждениях, насилии, даже преступлениях, которые церкви, культы и вероисповедания одобряли, допускали, санкциони-ровали, поддерживали или насаждали и совершали ради собственной своей выгоды и простое перечисление которых заставляет человека воскликнуть вслед за римским поэтом-атеистом: "В какие беды и не-счастья религия ввергает человечество!". С таким же успехом можно вспомнить обо всех преступлениях и ошибках, совершенных во имя свободы или общественного строя, которых достаточно для того, чтобы скомпрометировать идеал свободы или идеал общественного строя. Мы не можем игнорировать, например, обагренный кровью и выжженный огнем след, который оставило после себя официальное христанство в истории средневековой Европы, начиная едва ли не с эпохи Константина - первого часа своего мирского триумфа - вплоть до совсем недавнего времени, или кровавые деяния такого института, как инквизиция, иллюстрирующие притязание религии на роль светоча истины и законодательной власти в этике и общественной жизни, или религиозные войны и широкомасштабные политиче-ские преследования, иллюстрирующие притязание религии на право управлять политической жизнью человечества. Но мы должны выявить корень этого зла, который кроется не в истинной религии как таковой, но в ее инфрарациональных пластах, не в духовной вере и духовном стремлении, но в нашем человеческом невежестве, не делающем различия между религией и отдельными вероисповеданием, сектой, культом, религиозной общиной или церковью. Предрасположенность к этому заблуждению настолько сильна в человеке, что даже древнее терпимое язычество убило Сократа во имя религии и нравственности, слегка притесняло чужеземные религии вроде культа Изиды или Митры и более решительно преследовало религию ранних христиан, которую полагало губительной и антиобщественной. Даже еще более терпимый по сути своей индуизм, со всей своей духовностью, широтой взглядов и просвещенностью, в силу этой предрасположенности какое-то время находился во враждебных отношениях с буддистом, джайном, шива-итом и вайшнавом и подвергал их регулярным, хотя и непродолжительным преследованиям.
Основная причина исторической несостоятельности религии как водителя и организатора человеческого общества кроется именно в этом. Церкви и вероисповедания, например, всеми силами препятствовали развитию философии и науки, сожгли Джордано Бруно, заключили в тюрьму Галилея и занимали настолько агрессивную позицию в отношении философии и науки, что тем пришлось в порядке самозащиты наброситься на Религию и разрушить ее до основания, чтобы расчистить пространство для законного своего развития. Все произошло потому, что люди, ослепленные темными страстями своей витальной природы, рассуждали следующим образом: поскольку религия связана с определенными интеллектуальными представлениями о Боге и мире, которые не выдерживают научной критики, значит, всякую науку следует истребить огнем и мечом; научная и философская истина отвергалась ради сохранения религиозного заблуждения. Мы видим также, что ограниченный религиозный дух зачастую подавляет и обедняет радость и красоту жизни - либо в силу нетерпимого аскетизма, либо, если говорить о пуританском подходе, из неспособности понять, что религиозный ригоризм - это не вся религия, хотя, может быть, и важная ее часть, не единственный путь этико-религиозного постижения Бога, поскольку любовь, милосердие, мягкость, терпимость, доброта тоже (и даже более) божественны, а пуритане забывали или никогда не знали, что Бог есть не только чистота, но и любовь и красота. В политической жизни религия часто принимала сторону власти и препятствовала приходу и осуществлению более высоких политических идеалов, поскольку сама, в лице Церкви, находила поддержку у власти и смешивала религию с Церковью или выступала за ложную теократию, забывая о том, что истинная теократия есть царство Божие, а не царство Папы, духовенства или сословия священнослужителей. Равным образом религия часто поддерживала закостеневший и устаревший социальный строй, поскольку полагала, что ее собственная жизнь зависит от различных форм социальной жизни, с которыми она оказалась связанной на длинном отрезке своей истории, и ошибочно заключала, что даже необходимые изменения этих форм могут разрушить религию и угрожать ее существованию. Как будто такую могучую внутреннюю силу, как религиозный дух в человеке, можно разрушить чем-то столь незначительным, как изменение формы социальной жизни, или столь внешним, как социальная перестройка! В этом заблуждении, во всем множестве его проявлений, заключалась великая слабость религии прошлого - именно это дало возможность и основание интеллектуальному разуму, эстетическому чувству, социальному и политическому идеализму, даже этическому духу человека восстать против религии, которая должна была выражать его высочайшее стремление и закон.
