Реклама
Книги по философии
Сатпрем
Мать или Новый Вид. Том 2
(страница 55)
Это совершенно фантастично. Жизнь и смерть одновременны. Это не жизнь, затем смерть. Это не болезнь, затем выздоровление. Это одна и та же некая среда, и в одной и той же среде сознание сдвигается из одной позиции в другую, с истинной позиции в ложную позицию. Но где же тогда смерть? Смерти нет нигде! Или же она существует одновременно с жизнью, повсюду, и мы идем из ложной позиции сознания к истинной. Смерть - это затвердевшее и заскорузлое явление сознания, можно было бы сказать, хро- ническое состояние ложного сознания. Но в субстанции жизни нет ничего, что является смертью. Нет "у меня рак, у меня туберкулез"; есть "у меня ложная позиция сознания, которая вызывает рак, которая вызывает туберку- лез, которая вызывает смерть." Мы можем вычеркнуть из книг любое заболе- вание, поскольку ни одно из них не истинно; есть лишь истинное сознание и ложное сознание. Есть лишь болезнь сознания, смерть сознания. И все не-чудесные чудеса здесь с той самой минуты, когда вы восстанавливаете естественное, то есть, истинное положение. В одну секунду исчезает фила- риазис -- он не существует. В одну секунду вы избавляетесь от болезни Паркинсона, ее не существует. Смерть не существует. Нет физического мик- роба, который вызывал бы смерть -- вообще нет микробов. Если вы в непра- вильной позиции, то можете умереть от чего угодно, от царапины или уши- ба, потому что неверная позиция вызывает смерть. Это единственный мик- роб.
Мать сказала, что "замечаешь" неправильное функционирование -- "за- мечаешь" смерть -- подразумевая, что она наступает внезапно посреди "нормального" хода жизни. Это не так, что она сначала приходит, а затем вы замечаете ее: заметить ее означает, что вы сдвинулись в ложную пози- цию, так что автоматически, мгновенно появляется болезнь или смерть. Это не "другое" физическое условие: это то же самое физическое условие, но чистое, с другим состоянием сознания. Мы не заболеваем: мы попадаем в ложную позицию, и смерть тут как тут. Мы замечаем ее.
Две позиции, которые четко отмечают переход через сеть: либо ты вне сети, либо снова попадаешь в сеть; либо ты в новом виде, либо возвраща- ешься к старому виду. Все переживание движения туда-назад составляет пе- реход через сеть.
Но сеть эта находится на клеточном уровне.
Это темная периферия.
И я имела эта переживание в самых конкретных и банальных ситуациях. Например (это только ОДИН пример), внезапно происходит некий сдвиг в сознании -- это неуловимо, и ты не замечаешь его, потому что, полагаю, если бы у тебя было время заметить его, то этого бы и не произошло -- и у тебя такое ощущение, что ты вот-вот упадешь в обморок, то есть, вся кровь отливает от головы к сердцу!... Но если сознание вовремя схвачено, то этого не происходит; если не схвачено, то происходит. Что означает, по-видимому (Не знаю, можно ли это обобщить на все случаи, или это спе- цифических случай в стадии выработки нечто иного), у меня очень четкое впечатление, что то, что транслируется как смерть в обычном сознании лю- дей, в видимости вещей, могло бы быть просто тем фактом, что сознание не было достаточно быстро схвачено и удержано в его истинной позиции... Я полностью допускаю, что это может показаться полной бессмыслицей. Я чувствую, что не хватает нужных слов или выражений, чтобы объяснить это переживание. Но, возможно, это шаг к познанию этого явления -- ко зна- нию, то есть, к силе изменять, ты понимаешь. Иметь силу над явлением оз- начает знать его. То, что мы называем знанием, это быть способным созда- вать вещь, менять ее, продлевать ее существование или останавливать его. Вот что такое знание. Все остальное -- это только объяснения, которые Разум дает самому себе. И я ясно вижу, что нечто ведет меня к открытию той Силы -- того Знания -- естественным образом через единственно воз- можное средство: переживание. И очень осторожно, потому что я чувствую, что...
Так что остается лишь единственный вопрос: что же вызывает непра- вильную позицию?
Но эта позиция довольно поверхностная... если мы по-настоящему взглянем на нее.
А что если мы не будем замечать Смерть?
Если бы мы по-настоящему и физически осознали, что ее не существу- ет... то ее бы больше и не существовало. Есть нечто искривленное, лож- ное, искаженное, что вызывает восприятие смерти, и через это восприятие порождает и вызывает смерть и всю ту благословленно-проклятую цепочку. Но Смерти нет нигде, ее нет ни в какой точке физического пространства и ни в одной точке физического тела.
Смертельно именно наше восприятие.
Где же корни этого восприятия?
Но проблема больше не в том, чтобы изменить нечто в Материи, чтобы она перестала быть смертной: нечто нужно изменить в сознании. Это чисто явление сознания. Ничто не препятствует тому, чтобы это тело было бесс- мертным, ничто не препятствует этому миру быть истинным -- они уже ис- тинны, уже бессмертны, за исключением определенного восприятия, покрыва- ющего их, которое делает трагическую пародию из великолепной реальности.
Есть, очевидно, тюрьма, которая вызывает эту деформацию.
Есть смертельная тюрьма.
Сеть.
Но Смерть мертва.
Остается "выработать"... осторожно.
*
* *
И теперь я припоминаю, с неким головокружением, эти слова Матери как раз за два года перед Мистерией 1973: Я на пути открытия того, какой иллюзией является то, что должно быть уничтожено, чтобы физическая жизнь могла бы быть непрерывающейся.
*
* *
Умереть для Смерти
Вы могли бы сказать, что птицы живут в совершенно естественном сос- тоянии, но они все же умирают - существует ли действительно для них смерть? Чтобы заметить смерть, требуется "я", по отношению к которому смерть существует, должно быть "я умираю" или "я собираюсь умереть". Это наш несчастливый жребий. Но есть и факт смерти, окоченевшее маленькое тело на пшеничном поле, и вы могли бы сказать, что если сознание птицы всегда бы оставалось в истинной позиции, то смерти не должно было су- ществовать, то есть, трупа. Следовательно, где-то смерть существует, да- же если она ощущается совсем по-другому, не как мы ее ощущаем. Думаю, что в терминах эволюционного процесса смерть на самом деле не более фун- даментальна, чем жабры лягушки: смерть развивается, как и жизнь, это эволюционное приспособление, как тысячи и миллионы других; приходит мо- мент, когда лягушке больше не нужно жабер, а гусенице -- ее кокона. До определенной степени смерть нужна жизни, чтобы разрушать старые застой- ные формы -- в действительности, разрушать неспособность к вечному са- мо-развитию: неспособность прогрессировать автоматически вызывает смерть. Жизнь прогрессировала с миллионами жизней, она никогда не умира- ла -- она начинала умирать со смертью "я". С человеком в его тюрьме. То есть, кусочек, маленький кусочек жизни начинал осознавать "я умираю", в то же время хорошо зная, что жизнь продолжается совершенно непрерывно. Это особенное "я" составляет всю мистерию эволюционного перехода от ка- жущегося смертным индивида к тому индивиду, который обрел достаточно "я", чтобы включить в него других и остальной мир, и поэтому не имеет больше никакой необходимости смерти -- этой эволюционной уловки -- чтобы следовать вселенскому ритму. Целью эволюции является полное сознание, точно также как целью семени является полное дерево. И, естественно, форма, все лучше и лучше приспособленная к гибкости и красоте того пол- ного Становления. У смерти больше нет причин существовать, раз уж она замещена другими средствами прогресса: она атрофируется, она должна ат- рофироваться, как бесполезная конечность. На самом деле это и происходит на всех уровнях индивидуального человеческого существа с того момента, как он прорывается через собственные границы: ментально сознательный ин- дивид (не марионетка, которая извечно повторяет то, что она раньше виде- ла и читала и слышала в соответствии со старой хромосомной и культурной привычкой, а существо, сознающее вселенский Разум, имеющее независящую ментальную жизнь) не дезинтегрируется ментально после своей смерти, он сохраняет приобретенный динамизм, специальную форму своей ментальной жизни, отпечатки и памяти этой жизни, которые он переносит в следующую жизнь, такие как определенные предрасположенности или спонтанные откры- тия, определенные особенные таланты или трудности. Это совершенно ясный факт для всех тех, кто хоть немного сознателен, а миллионы несознатель- ных людей могут отрицать это, не изменив сам факт ни на йоту! Гусеница может извечно отрицать бабочку -- но рано или поздно гусеница становится бабочкой. То же самое верно и для эмоциональной жизни, той, которая дос- таточно универсализирована, той, которая разорвала маленький круг своих чувств, чтобы включить в себя вещи, лежащие за пределами простой генети- ческой необходимости: дезинтеграции не происходит -- снова находишь су- щества, которые по-настоящему любил. Но вот остается маленький труп, ко- торый еще никогда не становился частью вселенского сознания -- а пока остается где-то хотя бы кусочек смерти, дерево не будет полным. Тело яв- ляет полное доказательство.
Мы находимся на той стадии эволюции, когда, благодаря "я", мы смог- ли внести в тело осознание его собственной смерти -- осознавать препятс- твие уже является средством преодоления препятствия (в действительности, единственное препятствие -- это не знать, где находится препятствие); и когда, из-за этого же "я", мы не можем оторвать себя от смерти. Это пе- реход, в котором прежняя инструментальность становится препятствием, точно так же, как сами качества рептилии были тем, что не давало ей взлететь. Качества старого вида являются препятствием для нового вида. В этом вся история эволюционных переходов. Но если есть надлежащие усло- вия, то и смерть должна эволюционировать, как и все остальное: либо вый- ти из эволюции, либо превратиться в нечто, что пока за ней скрыто.
