Реклама
Книги по философии
Сатпрем
Мать или Новый Вид. Том 2
(страница 57)
Но это бескрайняя работа...
Сейчас мы можем понять причину того ужасного маятника; но Мать сама не совсем понимала, куда все это ведет. Это должно подчиняться неким за- конам (законам, выражающим Мудрость, которая превосходит нас), потому что кажется, что все это следует какой-то кривой, которую я не понимаю, так как нахожусь на кривой. Лишь когда это кончится, когда ты окажешься в конце, ты действительно поймешь эту вещь, но я нахожусь как раз посе- редине, возможно, в самом начале... Мать никогда не "понимала" (некото- рым образом, это мы должны понимать): она прокладывала путь. Она прожи- вала явление. А в конце?... Мы по-настоящему поймем явление, лишь когда все будет сделано. Возможно, мы просто пытаемся "приручить" его, чтобы оно раскрыло себя быстрее.
Другая комната
Как бы там ни было, казалось, что "кривая" всегда упиралась в одну явно выраженную точку: Довольно странно -- есть нечто, что случается со мной все время, по меньшей мере, пятьдесят раз за день (и особенно ночью это очень, очень ясно), это как... переходить из одной комнаты в другую, или из одного дома в другой, и ты переступаешь через дверь или стену, не осознавая этого, автоматически... И "Стена" Шри Ауробиндо внезапно ока- зывается перед нами, ярко освещенная и наделенная смыслом. И затем, быть в одной "комнате" внешне транслируется довольно комфортабельными услови- ями, в которых вовсе нет боли, нигде, и есть великий покой, радостный покой крайней недвижимости -- короче говоря, идеальное состояние, кото- рое иногда может длиться очень, очень долго. Но внезапно, по непонятной и неуловимой причине (я еще не способна обнаружить "как" и "почему"), ты... ПАДАЕШЬ, попадаешь в другую комнату или другой дом, как если бы внезапно ты обо что-то споткнулся, и сразу же это отзывается болью здесь или там... Другими словами, эти два состояния теперь отчетливо различимы -- отчетливо различимы -- но я еще не нашла "как" и "почему", не знаю, вызывается ли это нечто приходящим "снаружи" или просто это старая складка -- да, как старая складка на одежде: ты знаешь, как ее не разг- лаживай, она появляется снова. Так что, когда я в состоянии старой складки... Вся мировая боль в старой складке. Но где же эта "складка"? И Мать снова и снова возвращалась к тому переживанию, как бы пытаясь вых- ватить его секрет, как если бы смерть была ничем иным, как малюсенькой вещью, которая заставляет вас сползать в "другую комнату" -- мы подхва- тываем смерть в действии, можно было бы сказать. Я нахожусь в некой по- зиции, в которой все течет, течет как спокойная река тихого умиротворе- ния -- это поистине чудесно: все творение и жизнь, все движения и вещи, все ПОДОБНО ОДНОЙ ЕДИНСТВЕННОЙ МАССЕ. И это тело составляет однородную часть того целого, и все течет в бесконечность как спокойная и улыбающа- яся река умиротворения. А внезапно, бац! Ты спотыкаешься. Снова ты ОБУС- ЛОВЛЕН, ты находишься где-то, в определенный момент времени. И затем по- является боль здесь, боль там, боль... Эта "обусловленность" возвращает память тюрьмы. И кажется, что эта тюрьма также связана с определенным восприятием времени. Если бы я только могла найти механизм! -- восклик- нула Мать... Очевидно, во мне есть нечто, что связано с другими и что отвечает. Но я не могу порвать эту связь. Я не заинтересована в том, чтобы найти это только для самой себя, ведь не для этого я здесь оста- юсь! Я должна найти механизм.
Затем, внезапно, Мать смогла назвать этого виновника -- но гранди- озного виновника, возможно, того самого, который вызывает смерть и, уж определенно, все наши боли. Называть его означает уже изгонять его. За- нятное "визуальное" переживание. Я шла навестить неких людей, которые жили на том берегу реки. Вода в этой реке была обычно темной, и требова- лась лодка или что-то, на чем можно было бы переправиться через реку. Но вчера я была в таком особом состоянии, что я села на воду и сказала: "Пойду туда". И, совершенно естественно, поток чистой кристальной воды просто подхватил меня и понес туда, куда я хотела. Это было очень прият- ное ощущение: я сидела на воде, все улыбалось, и фить! Я была доставлена на другой берег. Я сказала себе: "Ах, очень хорошо! Так всегда и будет?" И когда я возвращалась, то сделала то же самое. Я сказала: "Пойду ту- да"... Но пришел кто-то (это все символические персонажи, которые состо- ят из частей существа людей, окружающих меня: я не могу сказать "этот человек" или "тот человек", но нечто в этом или том человеке отображает- ся в таких персонажах). Он был как "большой брат", который помогает при определенных обстоятельствах (например, если есть лодка, этот брат пра- вит ею), так вот, он пришел и сказал: "Да, я знаю, как сделать это" и начал пытаться. Я ответила: "Нет, боже упаси! Ты испортишь все! Мне просто нужно сказать: Я ХОЧУ ПОЙТИ ТУДА, и все будет сделано." Пока он пытался заставить меня пересечь реку на его собственный манер, вода ста- ла темной, и я начала тонуть! Поэтому я запротестовала, сказав: "Нет, нет , нет. Совсем не так. Все, что требуется для ТОГО -- это сказать Я ХОЧУ ПОЙТИ ТУДА, и все сработает"... А вода была такой реальной! Такой чистой и прозрачной, с маленькими "барашками" и темно-синими глубинами, но поверхность была совершенно ясной и прозрачной, как бы бесцветной. Переживание было столь реальным, что я могла чувствовать холод воды. И приятное ощущение того, что сидишь на чем-то очень мягком и прохладном и быстром, несущем меня... А когда пришел "большой брат" и начал хвастать- ся, что все знает и хочет доставить меня на другой берег, то вода стала становиться темной, как обычно выглядит река, то есть непрозрачной, жел- товатой или сероватой. И Мать оставалась задумчивой... Должно быть, это продолжение того переживания, когда переходишь из одной комнаты в дру- гую. Я начинаю схватывать ключ. Действительно, это показывает весь меха- низм перехода от ясной жизни к мутной жизни, от простой и прямой жизни к жизни болезненной и усложненной... и смертной жизни. Жизнь в сети и вне сети.
Кто этот "большой брат"?
После недолгого раздумья Мать внезапно сказала: Думаю, он обознача- ет материальное знание, то есть высшее использование физического Разума, который блокирует переход в истинную комнату. Потому что я просто гово- рила: ХОЧУ ДОБРАТЬСЯ ТУДА (другими словами, кристальная воля, чистая и императивная). Мне просто нужно сказать Я ХОЧУ ТУДА!
Физический Разум заставляет вас соскальзывать в смертную комнату.
И внезапно я вспомнил историю, которую мадам Александра Дэвид-Нил рассказала Матери в начале этого века: о той речке в Индокитае, которую она перешла в медитации (она по обыкновению медитировала во время ходь- бы), не зная как, и перед которой она снова оказалась, когда вышла из медитации; и теперь она уже вынуждена была переплыть ее. Это кристально ясно, как видение Матери! Физический Разум спит (убаюканный в медитации) и не замечает речки, и вы запросто пересекаете ее. Вы пробуждаетесь (или выходите из медитации) и замечаете речку -- и вы вынуждены ее переплыть или использовать лодку, приспособление: миллионы приспособлений и ухищ- рений, которые Разум выстроил в своей тюрьме. Именно физический Разум замечает трудность, замечает болезнь, замечает смерть, замечает мутную воду -- он и есть катастрофический "большой брат". Большой брат, который столь изобретателен в предотвращении катастроф, которые он сам же и вы- думал. Он изобрел буквально все!... Он выдумал даже смерть -- изобрел боль, изобрел тяжесть, гравитацию, медицину (наиболее серьезное зло все- го человечества) и все же планирует покорить собственный мираж.
Он есть тот, кто первоначально заметил мир.
Он -- темная периферия вокруг клеток, опутавшая их как спрут.
Так что теперь фраза "умереть для смерти" обретает совершенно по- нятный смысл -- все это должно перестать иметь хоть какой-нибудь смысл. Но этот смысл должен быть утрачен в теле, этот гипноз физического Разу- ма, который заточает в тюрьму свободное и ясное сознание клеточного Ра- зума, для которого все это просто не существует. Переходишь в другую комнату, и это больше не существует.
Другая жизнь в жизни.
Мы должны увидеть, что есть.
Есть "я желаю", которое нужно открыть в теле.
Тогда, поистине, наступит "новая фаза жизни на земле".
И простая, простая! Естественная.
Радость клеток
Прелестная река становилась мутной. И все же это была та же самая река...
Мы начинаем раскрывать механизм, посредством которого человек мог бы освободить себя от определенного числа законов и громоздких приспо- соблений и зажить более "непосредственной" жизнью; но полеты по воздуху или гуляние по воде, конечно же, не составляет суть проблемы -- именно все должно измениться, сам принцип жизни. Гораздо более темная операция, медленная подпольная работа, невидимая, почти неуловимая, чтобы добрать- ся до корня Зла и найти, что же делает мутной прелестную реку жизни -- аннулировать Зло, вот что делала Мать. Найти "где" и "почему" Зла -- это долгая, беспрерывная физическая операция. Была чистая вода, конечно же -- есть чистая вода жизни. Но как она стала этой Ложью и Смертью... ис- кусственной природы, можно сказать? Иногда казалось, что Мать находила ключ и, возможно, всякий раз это действительно был ключ, но выглядело так, как если бы нужно было найти множество ключей и покрыть много то- чек, прежде чем придешь к центральной точке, где подходят все ключи и, возможно, все разом. Я была в гуще этой Мешанины Лжи, -- сказала мне Мать после другого из ее бесчисленных "сползаний", -- это действительно было болезненно, и я отслеживала все это вплоть до малейших вибраций, до истока, до того момента, когда Истина могла измениться в Ложь -- как это произошло. Но та деформация, та изначальная деформация столь микроско- пична, почти неуловима, что ты немного теряешь отвагу и говоришь себе: как же легко я все еще могу сползти на другую сторону. Малейшая вещь, которая может заставить тебя сползти в Ложь: Деформация. И я припоминаю Шри Ауробиндо: "Заклятье деформации". Потому что действительно это по- добно деформации -- да, небольшой угол преломления, и все становится ис- каженным, смазанным, смертным. Это как нечто клейкое вокруг тебя, липну- щее к тебе везде; ты не можешь сделать и шага, ты не можешь сделать ни- чего, не встретив те черные и клейкие пальцы Лжи. Это дает очень печаль- ное впечатление. А прошлой ночью это было как Ответ. Было так, как если бы я начала жить СПОСОБОМ изменения этой Лжи в Истину, и это было так радостно!... Я имею в виду, что вибрация растворения и преодоления виб- рации Лжи сходна той радости. Было совершенно ясно, что ни усилие, ни прямота, ни сомнение, ни твердость, ничто из этого не оказывает никакого воздействия на ту прискорбность (это прискорбие) Лжи, это нечто столь печальное, столь БЕСПОМОЩНОЕ, столь жалкое... Ужасная скрытая беспомощ- ность грандиозного Механизма, который опутал весь мир, как паралитик, беспрерывно изобретающий новые руки и новые ноги, чтобы заменить утра- ченные -- он даже пытается создать улучшенный генетический код. Это пе- чально и смешно одновременно, нелепо. И только вибрация Радости может изменить это. Это была вибрация, которая струилась, как серебренная ре- ка. То есть, строгость, аскетизм, даже интенсивное и очень сильное стремление, вообще любая дисциплина, все это не имеет никакого эффекта -- Ложь остается на прежнем месте, позади и не шевелится. Но Ложь не мо- жет сопротивляться искрам Радости. И Мать продолжила: У меня даже было видение этого типа вибраций в клетках: эти вибрации были серебряными, искрящимися, сияющими, и все же очень устойчивыми и точными. Как можно это объяснить?... Это было противоречие Лжи в клетках. Как маленькие вспышки серебряного света.
