Filosofa.net

·Сравнительный анализ различных религиозных и материалистических этических систем неизбежно приводит к мысли, что как бы эти системы ни стремились противопоставить себя мировоззренческому антиподу и подчеркнуть свою исключительность - в основе их лежат фактически сходные, всеобщие морально-нравственные постулаты. Причем независимо от того, какие исходные мировоззренческие посылки используются для их выведения.

·С этой точки зрения особенно нагляден анализ 10 ветхозаветных заповедей или нагорной проповеди Христа как основ нравственно-этической системы, претендующей на всечеловечность. Беспристрастный взгляд, лишенный искусственной односторонности не может не отметить, что эти нормы несут печать дуализма "по происхождению" - в них явственно прослеживаются как религиозно-мистические, так и материалистические начала.

·Иначе говоря, любая из этих заповедей может быть абсолютно логично объяснена как божественными так и чисто естественно-природными и социальными причинами. И объяснена с точностью приемлемой достаточности для незамутненного невежеством здравого смысла.

·Обратитесь к заповеди "не убий". Конечно, в ней можно увидеть суровое Господне предостережение, однако с другой стороны, в ней достаточно четко выражен закон природы, инстинктивное стремление не только к индивидуальному, но и видовому самосохранению.

·Можно исписать сколько угодно томов теоретическими рассуждениями, но с фатальной неизбежностью Вы придете к выводу, что в качестве стимула для соблюдения этой заповеди равнодейственны как страх Божий, так и чисто биологический инстинкт видового выживания. Причем, не только равнодейственны, но и самодостаточны.

·К тому же здесь можно отметить как "альтруистический" (т.е. направленный на сохранение вида порой даже в ущерб собственной безопасности) аспект действия этого инстинкта, так и сугубо эгоистический. Ведь в конечном счете всякое "не убий" по отношению к другому субъекту создает условия для индивидуальной безопасности того, кто сам соблюдает этот принцип. Я говорю: в основе альтруизма всегда лежит эгоистическое начало.

·А кроме того, соблюдение подобной заповеди носит безусловно социальную причинность. Человек - существо социальное, само его бытие возможно только как бытие общественное. Личность определяет развитие общества, но общество - среда становления человека. Без социума человеку просто невозможно состояться как личность. Поступки человека, его нравственные падения и взлеты, творения - все это реализуется и вообще делается возможным только через отношения с общественной средой. Однако и социум не может существовать без определенной упорядоченности отношений между его индивидуальными составляющими.

·Отсюда естественно-социальная обусловленность набора правил, которыми должен руководствоваться человек для сохранения не только себя, но и среды своего воплощения. Эти принципы оценки причинности тех или иных поведенческих норм легко просматриваются в любом из зафиксированных религиозным сознанием "божественных" предписаний.

·Возьмите даже менее очевидный, чем "не убий", пример: заповедь "не прелюбодействуй", т.е. не создавай предпосылок для разрушения моногамности семьи. Здесь также многими философами и теологами напущено достаточно тумана, который мешает рассмотреть причинно-следственную связь моногамности с утверждением в обществе частной собственности, превращением семьи в наиболее эффективную производственно-потребительскую ячейку.

·Подробно на проблемах семьи и связанными с ней нравственными установками мы остановимся позже. Сейчас лишь добавлю, что с такой же убедительностью можно дать объяснение возникновению "семейных" заповедей и с биологической точки зрения: чем прочней институт семьи, тем надежнее воспроизводство человека как вида. При этом инстинктивное требование обеспечения стабильности семьи, как основной ячейки биологического воспроизводства, закрепляется в общественном сознании с помощью моральной формулы, соответствующей уровню миропонимания на момент осознания этого требования.

·В этом легко убедиться, обратившись к наблюдениям этнографов, описывающих семейные отношения у народов, у которых нет закрепленной в обычае моногамности. Там общепринятые отношения между членами семей да и сами семьи носят иной характер, однако и они не противоречат требованию закрепления стабильности ячейки биологического воспроизводства.

·При этом в действии чисто биологических и социальных инстинктов, как побудительных импульсов для реализации подобных этических норм, при желании можно найти столько же "мистического" сколько и в "страхе Божьем". И уж если иронизировать над извечной темой адьюльтера, то можно сказать, что тот же страх Божий одинаково безуспешно препятствует пылкому любовнику возжелать соблазнения жены своего ближнего, как и вполне реальная угроза получить "в глаз" от ревнивого мужа, стоящего на страже своей собственности.

·Ирония иронией, но до недавнего времени совершенно непостижимым представлялось то, что проявляется с безусловностью всеобщего закона: любое явление, с которым мы сталкиваемся в процессе миропонимания, может быть самодостаточно и непротиворечиво объяснено как с идеалистической, так и естественно-природной и социологической точки зрения.

·Отсюда несколько важных выводов, на которых может быть основана непротиворечивая мировоззренческая система:

·1. В смысле миропостижения вообще и определения нравственных и этических идеалов добросовестное (т.е. лишенное сознательных спекуляций) теологическое и материалистическое миропонимание и методология приводят к одинаково непротиворечивым результатам.

·В морально-этической сфере это вполне очевидно и применимо, кстати, не только к позитивным (подобным библейским заповедям) нормам. Сравните, например, христианскую (это в той же мере относится к исламу и другим мировым религиям) и коммунистическую системы морали. И та, и другая не лишены весьма существенной доли лицемерия и ограниченности.

·Мне пришлось пережить настоящее потрясение, когда я пытался, например, понять смысл ветхозаветной и евангельской установки, что спасен может быть только уверовавший. Постигая ее смысл, я часто в беседах и дискуссиях с православными иерархами, протестантскими проповедниками задавал один и тот же вопрос: представьте погибшего в возрасте пяти лет ребенка, который не совершил в своей жизни ничего греховного и не успел нарушить ни одну из заповедей, но не успел познать Бога. Сколь же мстительным и бездушным надо быть, чтобы отказать ему в судный день в спасении, чтобы чистую душу этого ребенка ввергнуть в геенну огненную только потому, что Бог не успел войти в нее! Как может церковь так безбожно унижать Бога?

·Представьте дикаря, ведущего естественный образ жизни среди девственной природы. Это тоже безгрешное дитя мира, которое по своей природе могло за всю свою жизнь не сделать ничего такого, что было бы противно общечеловеческой морали. Однако если к нему не явился Бог, он тоже не достоин спасения. Чем хуже он покаявшегося грешника, которому и после десятка загубленных душ, открыта дорога на небо согласно христианской морали?

·И если в трудах святых старцев я еще встречал справедливость: спасен будет каждый по делам его, то в церквах я слышал только одно: спасен будет только уверовавший.

·Мы все дружно объявляем безнравственным классовый характер коммунистической морали. Однако чем лучше церковное христианское лицемерие, лишающее благодати, скажем, мусульманина, который Бога называет не Отче наш, а Аллах, лицемерия коммунистического, которое добродетельной считает классовую ненависть к ближнему своему?

·Применительно к сфере познания мира мой тезис о равнозначности и непротиворечивости результатов не столь очевиден. Однако и здесь мы можем увидеть то, что сближает теологическую и естественно-научную методологию познания. Сравнительный анализ теологических и собственно научных систем показывает, что и та и другая с одной стороны склонны к "мифологизму" (т.е. определенным условностям), а с другой - как это не может ни показаться многим странным - не являются взаимоисключающими.