Filosofa.net

·Только полная реализация, свершенность жизни есть истинное предуготование к инобытию, только она обеспечивает возможность достижения нашим индивидуальным номом готовности к новому качеству, готовности к слиянию со сверхсистемами.

·Цель же и смысл Творения - полное осуществление трансцендентальности, реализация божественного.

·Это и есть священный круг: Трансцендентальность, Бог осуществляется в нас. Мы осуществляемся в Трансценденталь-ности, Боге. Реализация Трансцендентальности, Бога и человека есть творение Бытия во всех его проявлениях, воплощениях, объективациях.

·Однако творение и целеполагание кроме чисто онтологического смысла имеет и нравственно-этический смысл. Что мы творим - Добро? Зло? Вернемся к уже поставленному нами вопросу о том, как должна осуществляться реализация личности, чтобы не творить Зло? Что вообще является истинным критерием высшей нравственности и праведности личностного бытия?

·Назад к содержанию

·5.Категорический универсум

·- И это всё? - Всё. Просто, как всё гениальное. Но чтобы постичь это, нужно чтобы в Вас вошла вся предшествующую жизнь человечества.

·Составлением этических поведенческих систем, обеспечи-вающих здоровое развитие социального организма и разрешающих противоречия между общественным и индивидуальным началом, человечество занимается, наверное, с самых первых шагов своего существования.

·При этом явственно различаются два подхода: разработка перечней этических норм, соответствующих поведенческим ситуациям, и попытки определить универсальный критерий этических оценок.

·Первый подход получил свое наиболее полное воплощение в религиозных системах: десять заповедей, нагорная проповедь Христа, шариат и т.д. Заслуга этих систем в нравственном совершенствовании человечества несомненна. Именно благодаря им нравственный прогресс стал реальностью.

·Однако и эти системы не смогли приобрести всечеловеческой характер, преодолеть антагонизм религиозных культур. Споры о религиозно-нравственных приоритетах были и до сих пор остаются источниками вражды и войн, а религиозная практика зачастую распространяет этические нормы только на единоверцев.

·Главный порок этих систем в том, что ни одна из них (хотя каждая и претендует на истинность) не обеспечивает подлинного единства человечества во всем многообразии культурно-исторических типов, не обладает универсализмом, создающим основу для преодоления конфессиональных антагонизмов и жизни в едином Боге. При этом практически все системы подчеркивают не только свою исключительность, но и принципиальную несовместимость с другими.

·Именно поэтому человек всегда стремился найти универсальный этический закон, который мог бы не только охватывать и разрешать все многообразие поведенческих ситуаций, но и обеспечить единство подходов человечества к определению нравственных критериев.

·Еще в VI веке до нашей эры греческий философ Питтак из Митилены сформулировал правило, которое можно считать наиболее ранней формулировкой универсального этического принципа: "Что возмущает тебя в ближнем, того не делай сам". В последствии эта установка трансформировалась в золотое правило христианской этики: "Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки." [Евангелие от Матфея 7:12]

·Стоит однако заметить, что выведение этой формулы - заслуга не только европейской и христианской мысли. Примерно в одно время с Питтаком китайский философ Конфуций (ок.551-479 гг. до н.э.) учил, что претворять гуманность (жэнь, основное понятие этики Конфуция) означает, в частности, "не делать другому того, чего не пожелал бы себе".

·Самое примечательное в приведенных нами формулировках - высший этический Закон исходит фактически не из трансцендентальности, не от Бога, а из человека. Построенная на этом принципе система нравственных ценностей является по существу своему эгоцентричной и как бы не имеет внешнего источника.

·Для древнего грека такой образ мышления, которому соответствует золотое правило, вполне естественен. Однако поразительно, что этот совершенно несвойственный для ортодоксально-религиозного мышления эгоцентризм как бы "не замечает" христианское богословие. Традиционная религиозная мысль отмечает здесь лишь то, что на поверхности: золотое правило исходит от Христа. А то, что он прямо указывает: система этических координат исходит из персонифицированной души, остается как бы сокрытым, опущенным "за незначительностью".

·И это вполне понятно: ортодоксально-религиозное мышление исходит из того, что во всяком Законе должно быть начало божественное, а не человеческое. В эту мировоззренческую систему просто не вписывается ни творческое Богоподобие человека (о чем мы уже говорили), ни то, что именно в человеке заключено высшее нравственное начало объективированного бытия.

·Еще один шаг к формулировке высшего этического Закона сделал Кант. Его категорический императив - безусловно приближение к универсальному началу: "Поступай так, чтобы максима твоей воли всегда могла быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства". [Кант И.Соч., т4, ч.1 М.,1965. Стр. 260 ]

·Однако сам же Кант понимал, что побный подход к определению высшей этической установки требует все же введения определенных ограничений, которые позволили бы избежать чисто формального понимания этики: " .поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству". [Кант И. Соч., т4, ч.1 М.,1965. Стр. 270]

·Но ни золотое правило, ни категорический императив все же не являются действительно всеобъемлющим, универсальным этическим законом, в котором бы так же отражалось истинное место человека в общей системе ценностей.

·В этих формулировках содержится определенный изъян, который не только значительно ограничивает сферу их действия, но и возводит к абсолюту эгоцентризм закона, лишая его универсализма. Отсюда неизбежное обращение закона в свою противоположность: вместо всеобщего начала нравственности, он становится началом, от которого - путь к злу.

·Иначе говоря, золотое правило и категорический императив законы-оборотни: представляясь абсолютно универсальными, они по существу своему представляют абсолютно противоположное универсализму начало.

·Если я должен поступать с людьми так, как мне хотелось, чтобы и они поступали со мной, то я неизбежно буду переносить на других людей весь комплекс моих представлений об этике отношений. Индивидуальное переносится на общее и определяет его. Тупиковость буквального следования этому принципу очевидна: далеко не во всех случаях будет совпадать то, что желало бы Я с тем, что желали бы Мы, но именно Я предписано определять принципы "общего законодательства".

·Это можно проиллюстрировать массой примеров от простейше-бытовых до глобально-планетарных. Представьте себе двух людей, один из которых любитель бражных и шумных компаний, другой - погруженный в себя философ. Теперь поселите их в одно место. Хотя бы в одну комнату студенческого общежития и пусть они применят друг к другу золотое правило.

·Представьте себе человека, в характере которого заложена потребность следования за лидером, и человека, для которого свобода самопроявления - высший идеал. Куда будут направлены максимы их воли, скажем, при определении политического устройство общества? К полному неприятию демократии у первого и полной неприемлемости диктатуры у второго. Вот вам и готовые исходные данные для этического и социального конфликта, порождаемого неизбежным в этой ситуации навязыванием чужой воли.

·Конечно, к этим формулам можно пристегнуть массу оговорок, "исправляющих" возможные "огрехи" их действия, однако это не изменит существа проблемы ни на йоту, ибо порок закона в самой его сути.

·Я ясно вижу, что человечество не может удовлетворить ни попытка составить перечни этических норм, исчерпывающих все возможные бытийные ситуации, ни предложенные этические универсумы.