Filosofa.net

Например, зависимость массы тела от скорости его движения в теории относительности А. Эйнштейна выглядит так:

где m0 — масса покоя; V — скорость тела; с — скорость света в ва­кууме. Если ввести ограничение, то есть допустить, что скорость тела слишком мала по сравнению со скоростью света, то величиной можно пренебречь, и подкоренное выражение даёт единицу. Следовательно, т = т0 , то есть мы получаем вывод, что масса тела не зависит от его скорости. А это и есть основополагающий принцип классической механики Ньютона, на смену ко­торой пришла теория относительности.

Если же при сравнении старой и новой теории принцип соответствия не выполняется, то это служит основанием серьёзных сомнений в истинности новой теории.

"Бритва Оккама"

Люди, занимающиеся научными исследованиями, придерживаются также принципа, получившего название "бритва Оккама". У. Оккам — английский философ XIV в., выразил его в следующей форме: "Не следует умножать сущности без надобности". Иными словами, объясняя какое-либо явление, не нужно торо­питься вводить для этого принципиально новые понятия; сначала нужно попытаться сделать это, используя уже известные понятия и принципы. И толь­ко в том случае, когда это не даёт результата, необходимо разработать и вве­сти новые понятия.

Данный принцип Оккама можно назвать ещё принципом рационально­сти: если имеются несколько объяснений (гипотез) данного явления или со­бытия, то начинать проверку этих гипотез следует с самой простой, не тре­бующей сложных теоретических построений. В случае неудачи нужно; двига­ясь последовательно, перейти к более сложному объяснению и т.д.

Таким образом, перечисленные выше четыре принципа (причинности, воспроизводимости, соответствия и рациональности), вместе с критерием практической проверки, являющимся основным, дают достаточно надёжную защиту от проникновения в науку таких "исследований", которые не могут быть отнесены к собственно научным исследованиям.

Кумулятивизм

В прошлом в науке господствовал взгляд, согласно которому развитие научного знания происходит путём непрерывного и кропотливого накопления учёными различных сведений о мире. Иными словами, дело представлялось следующим образом. Как строи­тели кладут кирпич к кирпичу, строя здание, или пчёлы несут и несут в свои ульи нектар, заполняя им восковые ячейки, так и учёные добывают новые знания и добавляют их к уже имеющимся, обеспечивая этим кумулятивный (накапливающий) рост науки. Такой подход исходил из чисто количественно­го понимания развития науки, не учитывающего качественные скачки, то есть нарушения плавности и непрерывности.

На Самом деле в развитии науки время от времени происходят настоя­щие научные революции, когда рушатся старые представления, создаются новые методы исследования и выдвигаются гипотезы, не укладывающиеся в прежние привычные схемы. При этом приходится перестраивать старые "этажи" здания науки. В результате изменяется научная картина мира, изме­няется сам стиль мышления учёных и их представления о "правилах" научной деятельности. Примерами таких научных революций являются гелиоцентри­ческая система Коперника, механика Галилея и Ньютона, теория относитель­ности Энштейна, квантовая механика и т.д. При этом принципиально новые идеи всегда встречают сопротивление со стороны научного сообщества. За­тем к этим идеям начинают присматриваться, проверять, убеждаются в их правильности и, наконец, наступает время, когда они становятся общепри­знанными и привычными.

Гегель писал по этому поводу: "Истина рождается как ересь, а умирает как предрассудок". Предрассудок не следует путать с суеверием. Предрассу­док — это знание, а не синоним обязательно ошибочного представления; но это знание, ставшее общеизвестным, тривиальным, принимаемым некритиче­ски как нечто должное и бесспорное. Например, в своё время таким предрас­судком было утверждение — "масса тела не зависит от его скорости". И это было верно, но лишь при небольших скоростях. Больших скоростей, сравнимых со скоростью света, наука, просто не знала.

Когда же была выдвинута идея зависимости массы тела от его скоро­сти, то она была воспринята как абсурдная. Первоначальное несогласие с идеями теории относительности было столь значительным, что комитет по присуждению нобелевских премий не осмелился дать за её разработку пре­мию Эйнштейну, а сформулировал своё решение иначе — "за объяснение яв­ления фотоэффекта", значимость которого была намного меньше.

Таким образом, всякая принципиально новая идея проходит в своём становлении три этапа. Сначала говорят: "Этого не может быть!"; затем — "В этом что-то есть"; и, наконец, — "Ну кто же этого не знает?!". В "науке, как и в любом другом деле, авторы чего-то нового, непривычного должны обладать определённой долей мужества, терпения и готовности выдержать сопротив­ление тех, кто не желает расставаться с устоявшимися представлениями и ме­тодами, гарантирующими их интеллектуальный комфорт.

Парадигма

Для обозначения описанной выше ситуации, связанной с научными революциями, в философии науки используется понятие "парадигма" (от гр. — "образец"). Сообщество учёных, живущих и действующих в данную эпоху, вырабатывает определён­ные модели, образцы научной деятельности, своего рода "дисциплинарные матрицы". В парадигму входят наиболее распространённые среди учёных данного поколения убеждения, представления о том, какой крут проблем и как именно должен решать учёный; какими средствами, включая техниче­ские, он обязан при этом пользоваться. В неё входят определённые ценности, признание которых является обязательным условием приобщения к научному сообществу. Собственно, само понятие "научное сообщество" обозначает круг людей, придерживающихся господствующей в данное время парадигмы.

Парадигма находит своё воплощение в действующих научных школах, в учебниках, в классических трудах учёных, влияние и значение которых ста­ло общепризнанным. Парадигма как бы полуофициальна. Её принципы и тре­бования не имеют протокольного, официального перечисления. Они нигде не записаны буквально. Но эти неписанные правила и предписания научной дея­тельности выражают определённую модель, образец последней, и служат в случае их признания своеобразным "пропуском" в научное сообщество.

Например, в догалилеевские времена считалось дурным тоном ставить какие-либо опыты, так как главным и достаточным орудием учёного счита­лось логическое рассуждение. Поэтому на любителей экспериментировать смотрели как на "чужаков" в науке. Во времена Декарта и Лейбница образцом научной теорий считалась математика, в силу чего даже гуманитарии стреми­лись писать свои труды на манер учебника геометрии.

Принципиально новые идеи или новые методы очевидно покушаются на сложившуюся парадигму и именно поэтому встречают сопротивление со стороны научного сообщества. Это неприятие бывает столь велико, что, как однажды выразился Т. Кун, который ввёл в оборот понятие "парадигма", но­вой идее или методу приходится дожидаться времени, когда носители старой парадигмы просто физически вымрут.

Таким образом, всякая научная революция связана со сменой парадигм. Этот процесс, конечно, не одномоментный. Он иногда занимает десятилетия. Новые поколения учёных легче усваивают прежде непривычные, идеи и об­разцы научной деятельности. Затем наступает более или менее длительный период "нормального" (кумулятивного) развития данной науки, до тех пор, пока не возникнут новые "еретические" идеи. Ересь — признак новизны. Од­нажды Нильс Бор сказал молодому учёному: "Ваша теория недостаточно су­масшедшая, чтобы быть истинной". И в этих словах содержится глубокий смысл.

Понятие истины