Реклама
Книги по философии
Герберт Спенсер
Опыты научные, политические и философские. Том 1
(страница 56)
Не менее замечательна и дальнейшая аналогия того же рода. После того как отделились слизистый и серозный слой зародыша, между ними образуется третий слой, известный физиологам под названием сосудистого, - слой, из которого формируются главнейшие кровеносные сосуды. Слизистый слой всасывает пищу из массы желтка, который он облегает; пища эта должна передаваться верхнему серозному слою, из которого формируется нервно-мышечная система, и между обоими слоями образуется сосудистая система, посредством которой и совершается эта передача, - система, сохраняющая и впоследствии свою роль разносчика пищи из тех мест, где она принимается и приготовляется, к тем местам, где она нужна для возрастания организма и пополнения его утрат Не является ли и в социальном прогрессе подобная же ступень? Первоначально между управляющими и управляемыми не существует посредствующего сословия; даже в некоторых обществах, достигнувших уже значительных размеров, нет почти иных сословных различий, кроме дворянства или подобного ему сословия, с одной стороны, и рабов - с другой: при таком социальном строе предметы потребления переходят прямо от рабов к их господам. Но в обществах более высокого типа между этими двумя первоначальными сословиями возникает третье, торговое, или среднее, сословие. Нам представляется тут такая же аналогия, как и в прежних случаях: среднее сословие в общих чертах равносильно среднему слою зародышевых клеточек, ибо все торговцы суть главнейшим образом распределители. Оптом ли они торгуют, собирая большими массами предметы потребления, поставляемые различными производителями, или по мелочам, дробя массы предметов, собранные таким образом, - все торговцы суть агенты перемещения предметов от места их производства к месту их потребления. Таким образом, распределительный аппарат общества соответствует распределительному аппарату живого тела не только по своим отправлениям, но и по своему посредствующему происхождению, по своему положению и по времени своего появления.
Не исчисляя менее важных дифференцирований, которым впоследствии подвергаются эти три главных сословия, мы заметим только, что эти дифференцирования во всем следуют тому же общему закону, как и дифференцирования индивидуального организма. В обществе, как и в животном, мы видели, что самые общие и резко обозначенные разделения появляются первыми; дальнейшие же подразделения совершаются в обоих случаях в порядке убывающей общности.
Заметим затем, что как в том, так и другом в случае специализирования сначала вовсе не полны и становятся полнее по мере совершенствования организации. Мы видели, что в первобытных племенах, как и у наиболее простых животных, остается еще много общности между отправлениями частей номинально различных; что, например, предводители племени в промышленном отношении остаются долгое время равными низшему сословию, точно так же, как в гидре способностью сокращаться обладают единицы endoderm'ы наравне с единицами ectoderm'ы. Мы указали также, что по мере того, как общество подвигалось вперед, в функциях двух главных первоначальных сословий оставалось все менее и менее общего. Здесь же нам следует заметить, что все дальнейшие специализирования сначала крайне неопределенны и только постепенно выясняются. "В младенчестве общества, - говорит Гизо, - все переделано и неверно; нет еще постоянной и точной демаркационной линии между различными властями в государстве." - "Первоначально короли жили подобно прочим землевладельцам доходами, получаемыми со своих частных поместий." Дворяне были маленькие государи; государи - наиболее могущественные дворяне. Епископы были феодальными владельцами и военными вождями. Правом чеканить монету могущественные подданные и церковь пользовались наравне с королем. Каждое из передовых лиц в одно и то же время исправляло должности землевладельца, сельского хозяина, воина, государственного человека и судьи. Люди, подвластные этим лицам, были то солдатами, то земледельцами, смотря по надобности. Но церковь постепенно утратила всякую гражданскую юрисдикцию; государственная власть все более и более ограничивала свой контроль над религиозным обучением; военное сословие совершенно обособилось; ремесла сосредоточились в городах; веретена, разбросанные по фермам, уступали место машинам мануфактурных округов. Во всяком прогрессе совершается не только переход от однородного к разнородному, но и переход от неопределенного к определенному.
Есть еще один факт, который не следует оставлять без внимания: в процессе развития большого общества из соединения нескольких небольших общин постепенно изглаживаются первоначальные черты разграничения, этому явлению мы можем найти аналогии и в живых телах: целый подкласс суставчатых представляет многообразные и ясные примеры. В низших типах этого подкласса тело животного состоит из многочисленных сегментов, во всем почти одинаковых между собою. У каждого сегмента есть свое наружное кольцо; есть своя пара ног, если животное имеет ноги; есть своя одинаковая с другими доля внутренностей или свой отдельный желудок; есть своя одинаковая с другими доля кровеносного сосуда или в некоторых случаях свое отдельное сердце; есть своя часть нервной системы и, пожалуй, своя отдельная пара узлов. Но в высших типах, как. например, в больших ракообразных, многие из этих сегментов вполне слиты вместе и внутренние органы уже не повторяются однообразно во всех сегментах. Те сегменты, из которых первоначально состоят нации, утрачивают свое отдельное внутреннее и наружное строение таким же точно порядком. В феодальные времена мелкие общины, управляемые феодальными владельцами, были организованы каждая сама по себе по одному и тому же грубому образцу и связывались между собою единственно подданничеством своих отдельных владельцев какому-нибудь одному сюзерену. Но по мере возрастания центральной власти разграничения этих местных общин стали исчезать, и их отдельные организации слились в одну общую организацию. То же самое представляет в большем размере слитие Англии, Валлиса, Шотландии и Ирландии и слитие областей в континентальных государствах. Даже в исчезновении разграничений, установленных законом, проявляется аналогичный процесс. При англосаксах Англия разделялась на десятки, сотни и графства. Были суды графств, суды сотен и суды десяток. Суды десяток исчезли первые; за ними последовали суды сотен, которые, однако, еще оставили некоторые следы, между тем как судебная юрисдикция графств до сих пор еще существует. Но более всего достойно внимания, что с ходом развития возникает организация, не имеющая соотношения с этими первоначальными разделениями, но пронизывающая их все, по различным направлениям, как у животных, принадлежащих к только что названному отделу, и что в обоих случаях старинные границы нарушаются именно питающей организацией, тогда как следы этих границ сохраняются в управляющей или координирующей организации. Так, в высших суставчатых наружная оболочка и мышечная система никогда не утрачивают вполне следов своего первоначального разделения на кольца, тогда как в значительной части тела внутренности нисколько не сообразуются с наружными разделениями. Точно так же и в нации мы видим, что, между тем как ради правительственных соображений существует еще деление на графства и приходы, устройство, развившееся для питания общества, решительно не признает этих разграничений: наша главная хлопчатобумажная промышленность простирается из Ланкастерского на север Дербийского графства; Лейстерское и Ноттингемское графства давно делят между собою чулочную торговлю; один из главных центров производства железа и железных товаров включает в себе части Варвикского, Стаффордского и Вустерского графств; наконец, все разнообразные земледельческие специализирования, прославившие различные части Англии своими продуктами, оказывают границам графств не больше уважения, нежели наши возрастающие города оказывают приходским разграничениям.
Если по рассмотрении этих аналогий в строении мы спросим, существуют ли такие же аналогии между процессами органических изменений, - ответ будет утвердительный. Причины, ведущие к увеличению объема любой части политического тела, тождественны по существу своему с причинами, ведущими к увеличению объема любой части индивидуального тела. В обоих случаях такому увеличению предшествует усиление деятельности отправлений вследствие большого спроса на эту деятельность. Каждый член, внутренность, железа или иная часть животного развиваются упражнением, деятельным исправлением обязанностей, требуемых от нее целым телом; точно так же любой разряд земледельцев или ремесленников, любой мануфактурный центр начинает возрастать, когда община требует от него усиления работы. И в том и в другом случае возрастание одинаково имеет свои условия и границы. Чтобы какой-нибудь орган в живом теле мог развиваться от упражнения, необходимо соразмерное снабжение его кровью. Каждое действие предполагает известную затрату сил; кровь приносит материалы, нужные для вознаграждения этой затраты и для того, чтобы орган мог развиваться, нужно, чтобы количество доставляемой крови превышало количество, требующееся для одного только вознаграждения затраченных сил. То же самое бывает и в обществе. Если в каком-нибудь округе, разрабатывающем для общины один какой-нибудь предмет потребления (назовем для примера хоть йоркширские шерстяные изделия), появляется усиленный запрос на разрабатываемый продукт, если для удовлетворения этого запроса мануфактурная организация подвергается известным затратам и порче и если, наконец, в уплату за лишнюю против обыкновенного сумму высланных шерстяных изделий возвращается только такое количество товара, которым вознаграждаются сделанные расходы и затраты сил и машин, - то возрастания, очевидно, быть не может. Для возрастания нужно, чтобы произведений, добытых взамен высланного, было более чем достаточно для этих целей, и в таком случае быстрота развития будет в точной соразмерности с получаемым излишком. Из этого явствует, что то, что в коммерческих делах мы называем барышом, соответствует излишку питания над затратой сил в живом теле. Сверх того, в обоих случаях, когда деятельность отправлений усиленна, а питание недостаточно, порождается не развитие, а упадок. Если в животном какой-нибудь из органов работает так сильно, что кровеносные каналы, приносящие к нему кровь, не успевают поставлять нужное для восстановления сил количество ее, то орган этот истощается и умаляется; точно так же и в политическом теле, если какая-нибудь часть его была вызвана на усиленную производительность, а затем не получает полной платы за все свое производство, то некоторые из членов тела обанкрочиваются и размер производительности его уменьшается.
