Реклама
Книги по философии
Идрис Шах
Путь суфиев
(страница 36)
Речь Каландара Пур
Имам Газали в своей книге "Воскрешение наук о вере" пишет, что из всех багдадских учителей, коих насчитывался не один десяток, лишь два или три собирали вокруг себя аудиторию, превышающую несколько человек. Однако, именно эти славные Учителя принадлежат к числу тех, чьи учения оставили наибольший след.
Кроме того, имеется много адептов, которые учат, оставаясь неизвестными, и много известных, ученики которых так и остаются безвестными.
Как правильно заметил один учитель, собирание групп всегда имело тенденцию скатываться к тому, что мы называем племенным инстинктом. Человеку присуща склонность к сбори-щам. Но увлечение сборищами может привести к плохим последствиям, если отсутствует знание того, как предотвратить пустое общение, и тогда даже при создании правильного круга людей, в нем может забродить дух.
Абд-ал-Маджид Танти
Мошенники, шарлатаны, лицемеры и слепцы время от времени составляют основную массу тех, кого именуют духовными наставниками.
Поскольку лже-учителя -- явление привычное и распространенное, люди приняли их поведение за эталон, по которому оцениваются все учителя без исключения.
Но это ложный принцип. Если вы видели сотню моллюсков, это позволит вам узнать сто первый, когда он вам попадется. Но вы не сможете тем же методом определить, которые из них несут в себе жемчуг.
Низкий уровень человеческого мышления является, по существу, опорой суфиев-подражателей.
"Как же мне узнать истинного суфия?" -- спросите вы.
Я отвечу: "Станьте честным, ибо подобное притягивает подобное". Будь вы действительно честным, вам не пришлось бы задавать такой вопрос. А поскольку вы нечестны, напрасно рассчитывать на нечто сверх того, что вы заслуживаете.
Хайдар-и-Сирдан
Однажды добрый человек решил построить дом для нуждающегося друга и нанял строителя.
Строитель приступил к работе, но вскоре вокруг него собрались люди. Некоторые из них желали научиться строительному делу. Но лишь немногие имели на то способности. Другие начали упрекать строителя: "Ты отбираешь только тех, кто тебе нравится".
Нашлись такие, кто поносил его: "Ты строишь дом для себя".
Строитель ответил: "Я не могу учить всякого. А дом я строю для одного человека в нужде".
Ему сказали: "Эту отговорку ты придумал в ответ на наше обвинение, просто чтобы отделаться от него".
Он спросил: "А что если это правда? Неужели и тогда вы назовете это ложью?"
Ему бросили в ответ: "Это чистая софистика; мы не желаем тебя слушать".
Строитель вернулся к работе. Некоторые из его помощников настолько привязались к дому, что ему пришлось отослать их, для их же блага. Недруги торжествовали: "Вот он являет свое истинное лицо. Подумать только, он выгнал своих единственных преданных друзей!"
Один из друзей строителя пояснил: "Его действия были вполне оправданными. Он сделал это для их же блага".
"Так почему же он сам не может ответить? Пусть объяснит это всем нам, во всех подробностях, -- неистовствовала толпа".
Строитель, жертвуя своим драгоценным временем, прервал работу и вышел к ним сам.
"Я пришел, чтобы объяснить вам, что я сделал и почему, -- сказал он".
В ответ понеслось: "Смотрите, смотрите, он увидел, что его подручный не может убедить нас, и явился сам, и теперь будет стараться надуть нас! Не слушайте его!"
Строитель вернулся к своей работе, а ему вослед летели торжествующие возгласы: "Вишь как увиливает от ответа... нас не проведешь, у нас своя голова на плечах".
Один из них, более разумный, чем остальные, обратился к ним: "Надо как-то решить это дело; а вдруг строитель и впрямь старается сделать доброе дело? С другой стороны, если это не так, мы могли бы оценить ситуацию, основываясь на фактах, а не на мнениях".
Некоторые согласились с ним, однако большинство было против. И среди большинства мнения разделились: одни считали, что этот разумный человек подкуплен строителем, другие -- что он умственно неполноценный.
Согласившиеся обратились к строителю:
-- Предъяви нам свидетельство, скрепленное подписью твоего щедрого работодателя, чтобы мы могли убедиться сами.
Но когда свидетельство было предъявлено, выяснилось, что никто из них не способен его прочесть.
-- Приведите сюда кого-нибудь, кто умеет читать, и мы положим конец этому недоразумению, -- сказал строитель.
Некоторые из новой партии в негодовании ушли прочь, говоря:
-- Мы пришли за доказательством, а он только и делает, что мямлит про чтение и писание...
Другие отправились на поиски и привели сметливых и лукавых неграмотных, уверявших, что они умеют читать. Все они, убежденные, что на свете вообще нет людей, умеющих читать, предложили строителю засвидетельствовать правильность предъявленного документа, но в обмен требовали солидное вознаграждение. Строитель отказался иметь с ними дело.
Образованные люди, как видите, крайне редки в этой стране. Умеющие читать и писать не пользуются доверием в народе или же заняты другими делами.
Таковы обстоятельства в нашей истории. Люди истолковывают их по своему усмотрению.
Мудир Али Сабри
Если вы не научились послушанию, вы вообще неспособны учиться. Послушание есть часть внимания.
От вас требуется послушание Учителю. Выполнение этого требования позволит вам познать всю нечестность своего ума. Сокрушаться и демонстративно каяться в непослушании может считаться достойным делом. Но это достойно только недостойных -- тех, у кого нет более высокой цели.
Если вам указано время, а вы прибываете к Учителю слишком рано -- это алчность. Если вы прибываете слишком поздно -- это непослушание.
Если ваш Учитель указывает вам временно бросить всякую учебу и даже как будто пренебрегает вами, на это есть своя причина. Такое часто практикуется, когда изучение превращается в порок. Попытка изменить это отношение к вам будет актом непослушания.
Шолави рассказывает:
"Впервые я встретил Наставника, когда мне было шест-надцать. Он согласился учить меня и преподал мне три урока. И более я не видел его, и даже не слышал о нем, пока мне не стукнул сорок один год. Его первые слова при этой встрече были: "Теперь ты можешь начать свою работу".
Умм аль-Хасан
Истинное учение начинается с Хранителей, Владык Знания и Понимания. Оно не начинается с любви, усилия или действия, ибо истинные любовь, усилие и действие становятся возможными лишь благодаря истинному знанию.
Но когда в общине появляется или имеется слишком много даже слегка алчных людей, они превращают методы в верования и принимают на веру то, что следует познавать на практике.
Два обстоятельства могут приводить к распаду группы. Первое -- слишком много неискренности среди руководителей. Второе -- малая неискренность, распространенная среди всех членов, что эквивалентно наличию одного или более дремучих эгоистов.
Язва неискренности пресекает развитие как руководителей, так и руководимых. Лишь обращение к самоанализу может помочь им обнаружить ее. Если бы не эта язва, они и их община уже достигли бы своего назначения.
Однако ни для кого не секрет, что чем выше степень самомнения, тем труднее жертве распознать его, или хотя бы помыслить о нем.
Итак, о поведении такой зараженной группы:
Эти лица и их последователи выбирают мысли и дела, которые уже сами по себе душат надежду на осуществление человеческого предназначения. Они могут направить свои усилия на создание прочной организации с просветительскими целями. Они, вероятно, предпишут всем и каждому одни и те же упражнения и обряды. Забыв о первоначальном намерении, они превращают методы и иллюстративные притчи в своего рода историю, которая становится предметом заучивания. Если они располагают писаниями учителей и воспоминаниями очевидцев о них, они используют этот материал для подкрепления веры в собственную правоту и правильность своих действий. Обычно они пользуются одним-единственным методом толкования писаний и традиций, натаскивая людей, вместо того, чтобы помочь им раскрыть в себе цветок озарения.
К этому времени Центр уже безвозвратно утерян. Работа превращается в своего рода государство, устремленное к сохранению, но только неведомо чего. Руководители и их приспешники намертво вцепляются в свою организацию, превращая ее в рассадник подражательства, которое закрепляет второстепенные или вообще изжившие себя внешние формы. У них обычно в величайшем почете, правда, под другими именами, примитивная эмоциональность.
Одновременно с этим процветает культ отдельных личнос-тей, групп и легенд, и враждебность по отношению к другим, а иногда и нетерпимость. То, что первоначально представляло собой единство, распадается на группировки с различными толкованиями и целями, зачастую бессмысленными, и обрядами, как правило, искаженными. К этому времени уже не остается почти ничего подлинного и никаких потенциальных возможностей. Община выедена изнутри и сошла с Пути, причем ее члены даже не подозревают о создавшемся положении. Постоянное использование в "увечной" общине слов и внешних проявлений, биографических воспоминаний и других аспектов первоначального знания затемняет истину. Ее члены, разумеется, исполнены уверенности, что с помощью этих знаков они по-прежнему пребывают на верном пути.
