Filosofa.net

У=Ф(x1,х2, .хn).

Если заданы значения аргументов, то значение искомой функции определяется вполне однозначно. Статистиче­ские же законы характеризуют не поведение отдельных объектов, а скорее соотношения и зависимости, которые возникают вследствие совокупного действия целого ан­самбля таких объектов. Поэтому они и выражают значе­ния соответствующих величин вероятностным образом. Грубо говоря, статистика всегда дает нам какие-то сред­ние величины, которые непосредственно нельзя припи­сать никакому индивидуальному объекту.

Вероятностный характер предсказаний статистиче­ских законов долгое время мешал тому, чтобы считать эти законы подлинно научными законами. Действи­тельно, на первый взгляд может возникнуть впечатление, что статистические законы являются временным средст­вом исследования, которое вводится лишь в целях удоб­ства. И для такой точки зрения существуют даже неко­торые основания. Так, например, многочисленные результаты, получаемые с помощью переписей, дают воз­можность в компактной и удобной форме обозреть огром­ную информацию, относящуюся к тысячам и миллионам людей. Однако в принципе эту информацию можно было бы выразить и в нестатистической форме. Статистика здесь вводится не потому, что иначе мы не можем опи­сать индивидуумы, а именно в силу удобства.

Сложнее обстоит дело с объектами, изучаемыми фи­зикой и химией. Описать поведение каждой молекулы чрезвычайно трудно, если не невозможно, но физики прошлого века считали, что такое описание в принципе возможно. Они полагали, что природа не ставит никаких границ ни для точности описания, ни для наблюдения и измерения. И хотя в XIX веке в физике было открыто не­мало статистических законов, тем не менее, ученые того времени считали их временным средством исследования. Они надеялись, что такие законы со временем будут за­менены более точными динамическими законами.

Открытия в области микромира и возникновение квантовой механики в корне подорвали подобный механистический взгляд на мир. Существенную роль играет здесь принцип неопределенности В. Гейзенберга, соглас­но которому невозможно одновременно точно определить значения двух сопряженных величин квантово-механического объекта, например координаты и импульса микро­частицы. Новая физика явно свидетельствовала, что ста­тистические законы присущи самому объективному миру. Эти законы возникают в результате взаимодействия большой совокупности объектов, будь то объекты атом­ного масштаба, биологические или социальные популя­ции.

В связи с широким применением статистических ме­тодов исследования и признанием самостоятельности за­конов вероятностного типа существенно меняется общий взгляд на науку, ее принципы и идеалы. В наиболее яр­кой форме это можно проследить на примере такого фун­даментального принципа науки, каким является прин­цип детерминизма. Для сторонников механистического детерминизма Вселенная представлялась в виде огром­ной механической системы, каждое последующее состоя­ние которой однозначно определялось ее предыдущим состоянием. Обычно для характеристики этой позиции приводят известные слова Лапласа из его работы «Опыт философии теории вероятностей»: « .мы должны рас­сматривать настоящее состояние Вселенной как следст­вие ее предыдущего состояния и как причину последую­щего». Такая концепция детерминизма является пря­мым следствием механистического мировоззрения, то есть мировоззрения, переносящего идеи и методы клас­сической механики Ньютона с ее строго динамическими законами на все процессы и явления мира. Поэтому де­терминированность в этой концепции выступает прежде всего как предсказуемость на основе законов динамиче­ского типа, какими являются, в частности, законы клас­сической механики. «Ум, — продолжает Лаплас, — кото­рому были бы известны для какого-либо данного момен­та все силы, одушевляющие природу и относительное положение всех ее составных частей, если бы вдобавок он оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле движения величайших тел Вселенной наравне с движениями легчай­ших атомов: не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же как и прошедшее, пред­стало бы перед его взором». Лаплас ясно отдавал себе отчет, что подобная ситуация является идеализацией, по­этому он и предлагал использовать математический ап­парат теории вероятностей для оценки частичных причин в сложных ситуациях. Однако, по-видимому, он считал, что вероятность отображает лишь степень нашего зна­ния, а не объективную характеристику самих реальных явлений.

Вероятностный характер многих законов современной физики не гарантирует однозначности и достоверности предсказаний. Но случайность здесь рассматривается не сама по себе, а в связи с необходимостью. За совокупным действием различных факторов случайного характера, которые невозможно практически все охватить, статисти­ческие законы вскрывают необходимость которая про­кладывает себе дорогу через ряд случайностей. Таким образом, и здесь с полным основанием можно говорить о детерминизме, т. е. такой обусловленности или опреде­ленности явлений, при которой они могут быть предска­заны лишь с той или иной степенью вероятности. Такое расширенное понятие детерминизма в качестве особого случая будет включать детерминизм лапласовского типа, если значение вероятности будет равно единице, т. е. если она превратится в достоверность.

Критикуя механистический детерминизм, Ф. Энгельс указывал, что случайное не может быть безразличным для науки. В то же время он подчеркивал, что изучить всю сеть каузальных отношений, даже в случае, скажем, с числом горошин в стручке, наука совершенно не в состоянии. «Более того: такая наука, которая взялась бы проследить случай с этим отдельным стручком в его ка­узальном сцеплении со все более отдаленными причина­ми, была бы уже не наукой, а простой игрой». Именно поэтому задача науки и состоит в том, чтобы раскрыть законы, которые управляют, случаем и фиксируют необхо­димость. Концепция же механистического детерминизма, отмечал Энгельс, низводит эту необходимость до роли случайности.

И детерминизм, и причинность существенным образом связаны с категориями необходимости и закона. На этом основании Р. Карнап в своей последней книге призывает заменить всю дискуссию о значении понятия причинно­сти исследованием различных типов законов, которые встречаются в науке. Анализ математической формы различных типов причинной зависимости, несомненно, иг­рает важную роль при исследовании причинности. Но ог­раничиться этим - значило игнорировать особую специ­фику причинности и обеднить наш анализ действитель­ности. Нам представляется, вряд ли оправданной получившая и в нашей литературе тенденция к отожде­ствлению принципа причинности с принципом детерми­низма.

Для установления причинной зависимости явлений приходится значительно абстрагироваться от усложняю­щих их факторов. «Чтобы понять отдельные явления, — указывает Энгельс, - мы должны вырвать их из всеоб­щей связи и рассматривать их изолированно, а в таком случае сменяющиеся движения выступают перед нами - одно как причина, другое как следствие». Такую идеа­лизацию легче всего осуществить в механике и класси­ческой физике, которые имеют дело с точно заданными силами и законами движения тел под воздействием этих сил. В сложных ситуациях не только науки, но и повсе­дневной жизни чаще всего приходится встречаться с мно­жеством причин. Именно поэтому здесь нередко ограни­чиваются выявлением частичных причин. Теория вероят­ностей, как указывал еще Лаплас, во многих случаях помогает выявить и оценить эти частичные причины. В таких случаях скорей всего вместо каузального анализа используется детерминистический анализ.

Принцип детерминизма с этой точки зрения выража­ет возможность предсказания некоторых событий, явле­ний, поведения тел в самых разнообразных ситуациях. Когда наступление события может быть предсказано с достоверностью, тогда для анализа таких событий впол­не подходит классическая схема детерминизма. Другими словами, объяснение и предсказание явлений в этих слу­чаях основывается на законах динамического типа. Са­ми эти законы, хотя и выявляют некоторые существенные связи, тем не менее, зачастую слишком огрубляют реаль­ную действительность. Однако такое огрубление и схе­матизация не всегда возможны. Во всяком случае, там, где приходится встречаться с действием многократно пов­торяющихся случайных факторов, событий и явлений, исследование часто обнаруживает некоторую устойчивую закономерность, открытие которой впоследствии дает возможность делать вероятностные предсказания относи­тельно появления тех или иных случайных событий.