Реклама
Книги по философии
Грузман Генрих
Слезы мира и еврейская духовность
(страница 39)
Однако Ш.Эттингер допускает тут исторически некорректное действие: "золотой век" польского еврейства, о котором толкует историк, закончился задолго до вступления польских евреев под скипетр российской державы и все его ценности погибли в огне казацкого Холокоста Богдана Хмельницкого. С.Дубнов говорит об этом периоде: "Перенесенные польскими евреями бедствия наложили свою печать и на их духовную жизнь. На Украине, в Подолии и Волыни, наиболее пострадавших от казацкого разгрома, умственный уровень еврейской массы все более понижается. Талмудическая наука, прежде распространенная во всех слоях народа, делается достоянием тесного круга книжников, а бедная масса коснеет в невежестве и суеверии" (1997,с.529-530). Польское еврейство перед присоединением к России представляло жалкое зрелище, каким может быть жалким обломки некогда роскошного замка, и полный распад государственности Речи Посполитой, ставший причиной разделов Польши, прежде и ранее всего сказались на укладе еврейской жизни. Неимоверная нищета, теснота, скученность и болезни были постоянными спутниками польских евреев этого времени, в стране не утихала погромная стихия, свирепствующая на самой мерзкой, ритуальной почве, произвол католической церкви был неограничен и в своих приговорах католические суды применяли к евреям наказания не только из арсенала святой инквизиции, но казни из репертуара запорожских казаков. В 1768 году раввин общины города Могилев-Подольского взывал к местным евреям: "Бедственное время наступило для Яакова: одна беда следует за другой... Мы идем ощупью, как слепцы в потемках, мы беднеем изо дня на день, нас ведут, как овец, на заклание; мы стали притчей между народами, на нас кидают жребий, как на брошенную вещь в пустыне... Бог да воззрит на страдание наше, да скажет Он нашим бедствиям: довольно!".
Итак, присоединение польских и украинских евреев, задавленных множеством бедствий, к Российской империи, как прислонение хоть к какому-то порядку, хоть к призрачной надежде на спокойный дом, должно считать благостным свершением для еврейства. Но иной мотив проводит школа Эттингера и принятая ею декларация гласит: становление и развитие русского еврейства проходило под воздействием европейских тенденций и в своей основе лишено чего-либо специфически русского. Русским элементом здесь единственно положен антисемитизм, который в исследованиях Эттингера выставляется едва ли не чертой национального характера. Эттингер постигает, что начало русскому антисемитизму заложено в Киевской Руси, а продолжение имело место в теологическом диспуте в Московской Руси по поводу "ереси жидовствущих", и с тех пор антисемитизм становится прочной традицией в государственной деятельности царского самодержавия, -- по его словам: "Таким образом, дискриминация евреев из-за их религии и образа жизни становится основным правовым принципом. Из всех противоречивых установок, которыми руководствовались законодатели предыдущих эпох, победила традиционная установка Московского государства: подозрительность и неприязнь к еврею из-за его религии", и умозаключает: "Как известно, позиция Московского государства по отношению к евреям определялась враждебностью ее правителей к иудаизму и евреям, и это несмотря на отсутствие еврейского населения" (1993,с.с.187,155). Антисемитизм, "не требующий физического присутствия евреев", -- достаточно своеобразная аргументация школы Эттингера, а те же случаи в российской истории, которые нельзя подвести под явный антисемитизм (установления Екатерины II, Александра I и Александра II), школа Эттингера рекомендует знать как ухищрения дипломатического ремесла и государственно-правовой казуистики.
Однако последние медиевистские (средневековые) исследования лишают концепцию Эттингера ее изначальных оснований: оказалось, что борьба с "ересью жидовствующих" вовсе не была безоговорочным антисемитизмом, а резкие противоеврейские выпады русских властителей (царя Ивана 1У и владыки Геннадия Новгородского) больше напоминают обычную для того времени и тех правителей жестокосердную борьбу с протестантизмом. Профессор М.Фрейденберг выделяет из этих исследований работу Йоэля Раба "Жидовствующие" ли? История задушенной мысли" (2001г.), где деятельность московской группы "жидовствующих" определяется как попытка "членов нового просвещенного слоя сломать монополию церкви в области культуры и мысли", и вовсе не антисемитизмом, а скорее наоборот, веет от заключительного итога Й.Рабы: "Эти плоды еврейской мысли и интеллектуальной любознательности легли в основу русского рационального мышления" ("Еврейский камертон" 29.08.2002). Экскурс Ф.Канделя обнаруживает и духовное влияние "ереси жидовствующих" на русское духостояние: "Распространение "ереси жидовствующих" сопровождалось появлением книг еврейских философов по логике, астрономии, астрологии и другим наукам. Эти книги переводились с иврита на древнерусский язык, в основном для того, чтобы доказать правильность еврейского летоисчисления и исторической традиции в сравнении с византийской. Были переведены "Слова логики" Маймонида", "Тайная тайных", книга по астрономии "Шестокрыл" Эммануэля бен Яакова Бонфиса, астрологическая книга "Лопаточник", а также "Логика Авиасафа" мусульманского философа одиннадцатого века Газали, тоже переведенная жидовствующими с иврита. Переводились на древнерусский язык Книга Даниила и апокрифическая Книга Ханоха; имелся у жидовствующих даже сборник еврейских празднических молитв, так называемый "Псалтырь Федора Жидовина", который перевел крещеный еврей Федор" (2002,ч.1,с.78-79).
Но самое весомое опровержение сути исторической гипотезы Ш.Эттингера в связи с русским "врожденным" антисемитизмом заключено в русской фольклористике и русские народные былины содержат образцы опоэтизированных еврейских библейских мотивов отнюдь не в антисемитском направлении. Школа русских этимологов, возглавляемая в конце XIX столетия блистательными профессорами А.Н.Веселовским и Н.С.Тихонравовым, культивировала идею, что народная словесность развивается посредством совмещения и заимствования, часто апокрифического, сюжетов, сказаний и преданий других народов. Веселовский, создав для познания этого явления особую отрасль -- "поэтику сюжетов", без принципов которой невозможно серьезное изучение сублимации культур, сотворил в своей уникальной по широте охвата материала докторской диссертации ("Славянские сказания о Соломоне и Китоврасе и западные легенды о Морольфе и Мерилине", 1872г.) шедевр этой отрасли на примере русско-былинного восприятия библейских апокрифических сюжетов об еврейских царях Давиде и Соломоне. Веселовский пишет, "что рукописи этой редакции пришли к нам из Новгорода и Пскова. Н.С.Тихонравов ставит это последнее обстоятельство в связь с развитием ереси жидовствущих" (2001,с.250-251). Цитируемый далее отрывок из центральной книги "ереси жидовствующих" -- Голубиной книги -- показывает не только духовное качество "ереси" и ее духовный кругозор, но также характеризует в общем плане теорию заимствования Веселовского, на базе которой строится "поэтика сюжетов"; отрывок воспроизводит часть диалогистики русского сказителя Волота (Владимира) и еврейского царя Давида, в котором ясно сквозит не антисемитское отторжение, а проникновение русского пытливого ума в еврейскую мудрость:
"Говорит он царю Давиду Иессеевичу:
Ой ты гой еси, нашь премудрый царь,
Премудрый царь, Давид Иессеевич!
Прочти, сударь, книгу Божию,
Объяви, сударь, дела Божии,
Про наше житие про свято-русское,
Про наше житие свету вольного:
От чего у нас начался белый вольный свет?
От чего у нас солнце красное?
От чего у нас млад светел месяц?"
(цитируется по А.Н.Веселовскому, 2001,с.205).
Проникновение, как оказывается, слагает сквозной динамический принцип "ереси жидовствующих" и ересь как таковая происходит не со стороны жидовствующих, а со стороны русских, выпытывающих у жидовствующих совета о своей жизни, "про наше житие про свято-русское", -- как сказано в русском сказании: "Оуведаша же мудреци его книжници, вызыскаша Соломона" (отведать мудрости этой книги взыскан Соломон). Соломон был излюбленный персонаж еврейских апокрифических сюжетов в русском сказительном фольклоре, но особой популярностью пользовалась легенда о жене Соломона (царице Савской?) и в русском языке осталось женское имя -- Соломонида. Веселовский свидетельствует, что впервые русские сказания на еврейские темы появились в ХIV веке, а Тихонравов называет списки 1477 и 1494 годов, но самое знаменательное здесь то, что в "ересях жидовствующих" царь Давид называется "нашь премудрый царь" и сказатель обращается к еврейскому царю за разъяснениями по поводу "книги Божией", несомненно еврейской Библии (Тора + Танах), не только в связи с общевселенскими космическими аспектами, но и относительно духовного мировосприятия. Комментируя приведенный отрывок из диалога Давида с Волотом, Веселовский передает всю цепь вопросов: "И далее в том же роде: откуда у нас звезды, ночи, зори, ветры, дождик. Отчего у нас ум -- разум, наши помыслы, мир-народ; отчего у нас кости крепкие, от чего телеса наши, от чего кровь-руда наша? От космогонического миросозерцания вопросы переходят потом в область исторических, житейских отношений" (2001,с.206). Таким образом, значение "ереси жидовствующих" в Московском государстве, хотя еще недостаточно исторически выясненное, проявляется не по линии антисемитизма, а оборачивается в сторону духовного восприятия от еврейского источника; не здесь ли таятся истоки русского еврейства как русско-еврейского культурного синтеза.
