Реклама
Книги по философии
Сатпрем
Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания
(страница 39)
И Шри Ауробиндо действительно говорит о "глобальном сознании"; говоря о Супраментальном, он употребляет термин "высшая полусфера сознания", потому что высшая истина не исключает землю; она является неполной без своей низшей половины. То, что находится наверху, не исключает того, что находится внизу, а дополняет его; отсутствие времени - это не противоположность времени, так же, как руки, которые обнимают, не являются чем-то противоположным тому, кого они заключают в объятия. Тайна заключается как раз в том, чтобы найти вечное в преходящем, бесконечное - в конечном и всеобъемлющую полноту вещей - в самой темной частичке. Без этого, в действительности, невозможно ни обнять что-либо, ни быть обнятым по-настоящему.
Такое восхождение сознания - это не только победа над временем, но и обретение радости, любви и безбрежности бытия. Не только время и пространство дробятся на низших эволюционных уровнях на мелкие кусочки - там дробится все. На протяжении всего нисхождения от Духа до атома действует прогрессирующий закон фрагментации25 [дробления] - это дробление радости, дробление любви и силы, и, конечно, дробление знания и видения. В конечном счете все превращается в кучу мелких тропизмов, в туманную пыль сомнабулического сознания26, которое, в свою очередь, являет собою уже поиски Света или, может быть, воспоминание о Радости. Общим признаком этого нисхождения всегда является уменьшение интенсивности - интенсивности бытия, интенсивности сознания, интенсивности силы, интенсивности радости в вещах и радости существования. Точно так же по мере нашего восхождения к высшему уровню эти интенсивности возрастают27.
То, что существенным образом отличает один план сознания от другого - это характерные свойства света или качество вибраций. Если взять за отправную точку наш собственный эволюционный уровень и рассматривать сознание в аспекте света, по отношению к которому все остальные аспекты являются производными, то обыкновенный разум представляется видящему некой серой массой с множеством маленьких темных пятен или совершенно темных вибрационных узелков, которые роятся, подобно туче мух, вокруг голов людей и представляют собою их "тысячу и одну" мысль; они вращаются, приходят и уходят без конца, перелетая от одного человека к другому. Иногда случайно сверху нисходит маленькая вспышка света, маленькая радость, маленькое пламя любви, танцующее среди этой серости. Но эта нейтральная основа, как ее называет Шри Ауробиндо, настолько толста и всеобъемлюща, что она поглощает все, затуманивает, засасывает вниз в зону своего темного притяжения; мы не способны долго выносить ни радость, ни боль, мы не можем принять много света сразу; все жалко, спазматично и быстро истощается. И надо всем этим доминируют тысячи условностей.
Возвышенный Разум чаще всего встречается у философов и мыслителей. Он более прозрачен, более свободен. Общий фон уже не такой серый, с голубоватым оттенком, и незначительные нисходящие вспышки света поглощаются уже не так быстро. Кроме того, они нисходят чаще и становятся богаче и интенсивнее, Радость длится дольше, любовь становится глубже и уже не в такой степени подчиняется бесчисленным правилам низших уровней. Мы начинаем понимать, что такое любовь и радость сами по себе, без причины. Но свет все еще остается холодным и немного жестким. Тяжелая ментальная субстанция все еще поглощает свет, идущий свыше, перемешивает его со своим веществом и покрывает его толстым ментальным слоем, искажая до неузнаваемости. Этот разум способен по-настоящему понять полученный свет лишь после того, как он его должным образом переработал, разбавил, подверг логической экзекуции, разбил на параграфы, на слова, на идеи. Кроме того, выводы высшего разума исходят из единственной точки света, которой он завладел, или из небольшого числа таких точек (все заключения возвышенного разума суть априорные установки, это маленькие капельки интуиции, которые он поспешно поглотил), и поэтому ему стоит большого труда исключать и исключать в процессе собственного развития все, что противоречит этим установкам. Да, этот разум может открываться высшим планам и получать вспышки, но это, скорее, исключительные моменты, чем нормальное состояние; его ментальная субстанция такова, что она разрушает свет. Он начинает понимать что-либо лишь после того, как он себе это объяснил.
Озаренный разум имеет другую природу. По мере того как возвышенный разум постепенно обретает безмолвие, он получает доступ к этой сфере: его субстанция постепенно проясняется и то, что приходило по одной капле, льется теперь потоком: Основой является теперь уже не общая нейтральность, а чистая духовная легкость и радость, на этой основе возникают особые тона эстетического сознания. В этом заключается первое фундаментальное изменение28. Сознание наполняется потоком света, чаще всего золотого, в который вливаются различные цвета в зависимости от внутреннего состояния; это лучащееся вторжение. При этом находишься в состоянии "энтузиазма" - в том смысле, какой придавали этому слову греки: постоянное состояние пробужденности, как будто все существо находится наготове, бдит и вдруг погружается в совершенно иной, новый мир с поразительно ускоренным ритмом, новыми ценностями, новыми перспективами и неожиданными связями. Дымовая завеса мира приподнимается, все объединяется в великой вибрации радости. Жизнь становится шире, правдивее, живее. Повсюду возникают светящиеся точки истины (и уже не нужны слова), и каждый предмет несет в себе тайну, имеет особое значение и свою, особую жизнь. Человек купается в неописуемом состоянии истины, причем не анализирует происходящее - оно просто есть. И это чудесно. Все полно света, жизни, любви.
Этот светящийся поток проявляет себя в каждом по-разному (мы всегда спешим заключить его в форму вместо того, чтобы позволить ему спокойно пропитать все существо и совершать работу по его прояснению). Для одних это внезапное поэтическое вдохновение, другие видят новые архитектурные формы, третьи приходят к новым уравнениям в науке, в четвертых возгорается любовь к Богу. Обычно восхождение к этому новому сознанию сопровождается спонтанным расцветом творческих сил, особенно на поприще поэзии. Заслуживает внимания тот факт, что среди учеников Шри Ауробиндо есть много поэтов, пишущих на самых разных языках - на китайском, хинди, английском, как будто поэзия и искусство - это первый практический результат его йоги: Как в самом себе, так и в других я наблюдал внезапный расцвет способностей во всех видах деятельности, расцвет, который является следствием открытия сознания - так, например, тот, кто долго и безуспешно работал над тем, чтобы выразить себя в поэзии, в течение дня становится мастером поэтического языка и ритма. Это вопрос надлежащего безмолвия разума и надлежащей открытости Слову, которое стремится выразить себя - ибо Слово уже готово, оно сформировано в тех внутренних планах, где получают рождение все виды искусства, но измениться должен передающий разум - измениться и стать совершенным каналом [передачи], а не препятствием29.
Поэзия - самое подходящее средство, позволяющее почувствовать, что собою представляют эти высшие планы сознания. В ритме поэтического произведения можно легко уловить вибрации. Поэтому далее мы будем прибегать к помощи поэзии, хотя Сверхсознательное не является привилегией одних только поэтов. В своей обширной переписке на тему поэзии и в работе "Поэзия будущего" Шри Ауробиндо приводит многочисленные примеры стихов, исходящих непосредственно из озаренного разума*. Прекрасной иллюстрацией поэзии озаренного разума являются отдельные пассажи творчества А.Рембо, особенно его "Пьяный корабль". Не следует привязываться к внешнему смыслу, надо слушать то, что вибрирует за ним; ибо поэзия и вообще все искусства - это в конечном счете не что иное, как средство уловить крошечную, неуловимую ноту - эта нота как будто ничего особенного собою не представляет, и в то же время есть сама жизнь:
Je sais les cieux crevant en clairs, et les trombes
Et les ressacs et les courants; je sais le soir,
L'Aube exalt e ainsi qu'un peuple de colombes,
Et j'ai vu quelquefois ce que l'homme a cru voir!**
Поэзия становится "озаренной" не в силу своего особого смысла, а благодаря тому, что несет в себе особую ноту озаренного плана. Ту же самую ноту мы можем найти в живописи Рембрандта, в музыкальных сочинениях Сезара Франка или даже просто в словах друга: это прикосновение истины, находящейся за поверхностью; может быть, не очень мощная, но прямо к сердцу идущая вибрация, а стихи, картина или соната - это лишь более или менее адекватные ее транскрипции. И чем выше мы восходим, тем чище, лучезарнее, шире и мощнее становится вибрация. Когда Рембо говорит:
O saisons, ch teaux,
Quelle me est sans d fauts ?*,
то вибрация почти ощутима - настолько ярко выражено ее присутствие. Но, очевидно, это не вибрация озаренного разума: она исходит не из источника, находящегося выше головы, а из сердца, и это никак не связано со смыслом строк: слова - это только облачение вибрации. А вот строка из Малларме идет прямо из озаренного разума:
Le transparent glacier des vols qui n'ont pas fui!***
То, что существенным образом отличает произведения, которые исходят из этого плана, Шри Ауробиндо называет светящимся течением, внезапным потоком света. Эта вибрация не похожа ни на какую другую; она всегда приносит какой-то толчок и продолжает еще долго вибрировать, как камертон. Но ей редко удается сохранять свою чистоту на протяжении всего произведения, ибо ритм произведения повторяет ритм сознания с его подъемами и падениями, так будет продолжаться до тех пор, пока сознание не обретет уравновешенность с помощью специальной дисциплины. В "Пьяном корабле" зримо присутствует озаренный разум, хотя видно и присутствие витального, а также обычного ментального сознания; также очевидно и вмешательство сверхсознательного.
