Filosofa.net

Однако, мнение Руссо, что в государстве (не в проектируемом, не в утопическом, как у Платона, а в государстве как таковом, по определению) носителем суверенитета является сам народ, приводит нас к несколько парадоксальному выводу. Получается, что в тех государствах, где указанное условие не соблюдается, попросту не существует самих государств. Руссо это полностью признает. Узурпация законодательной власти правителем (или правителями) и лишение граждан политических прав означает ничто иное, как гибель государства. Подобная трактовка резко расходится с современными представлениями о государстве, и это противоречие ставит нас перед выбором: либо мы признаем, что то состояние, в котором ныне пребывает человечество не есть состояние государственности, либо саму договорную теорию государства (и учение Руссо о государстве, в частности) следует считать не вполне состоятельной в вопросе о сущности государства. На наш взгляд, Руссо более преуспел в разработке проблемы происхождения государства, тогда как в вопросе о сути самого государства данный мыслитель (возможно, в угоду своим политическим убеждениям) впал, в известной степени, в утопизм. Поэтому Руссо (как и Платона), по нашему мнению, следует отнести к тем, кто, меткому выражению Макиавелли, «изобразил республики и государства, каких в действительности не знавал и видывал».[148]

Концепция общественного договора часто подвергалась критике со стороны исследователей. Так, И.Е.Верещагин выдвигает против взглядов Гоббса и Руссо два главных аргумента: «… Во-первых, даже самые примитивные люди никогда не жили в одиночку, следовательно, незачем было «договариваться» насчет совместной жизни. Во-вторых, «общественный договор»… создает иллюзию, будто общественные отношения строятся людьми сознательно».[149] Что касается первого из выдвинутых аргументов, то обвинение мыслителей XVII-XVIII вв. в «антинаучности»не вполне корректно, поскольку они не располагали современными историческими данными о прошлом человечества и волей-неволей вынуждены были компенсировать нехватку научных материалов гипотетическими построениями. Что же касается второго аргумента, то, при всей умозрительности суждений по вопросу о возникновении государства, нельзя не отметить прогрессивность взглядов, последователей договорной теории. Как справедливо заключает Мееровский, она, во-первых, противостояла концепции божественного происхождения государства, во-вторых, - «была направлена … против теорий государства и права, которые защищали и оправдывали прерогативы власти и феодальных государей вообще», и в-третьих, - провозглашала, что люди обладают прирожденными и неотъемлемыми правами, прежде всего на жизнь и личную безопасность.[150] По мнению А.С. Алексеева, в концепции общественного договора выразился протест против существующих порядков и, как следствии, - стремление построить государство на новых, разумных основаниях.[151] При этом нередко предполагаемый идеал выдавался за действительность (что, в частности, имело место в учении Руссо о сущности государства). На наш взгляд, в учении Платона о государстве и в договорной концепции есть нечто общее, а именно – вера в возможность построения совершенного государства, опираясь на свободную волю и разум. Однако, если в первом случае – это воля и разум одного мудрого законодателя, во втором – воля и разум огромного множества людей. По нашему мнению, подобное сходство не случайно и обусловлено тем, что оба учения о государстве – платоновское и договорное – сформировались в переломные моменты истории: первое – в период кризиса полисной государственности в Древней Греции, второе – в эпоху первых буржуазных революций и начала слома феодально-монархических порядков.

Заключение

Итак, взгляды на сущность, происхождение и высшее предназначение государства от античности к новому времени претерпели, в целом, значительные изменения. В период античности преобладал взгляд на государство как на единственно возможный способ существования самого человека. Так, Платон еще мыслил государство по аналогии с человеческим организмом (отголосок древнейших, доантичных представлений). Что касается Аристотеля, то он понимал государство как некое «высшее общение», своего рода сообщество политических существ (т.е. людей), которых влечет к объединению в государство ничто иное, как их собственная природа (внутренняя сущность). У Цицерона это – «правовой инстинкт», вложенный в души людей вселенским Разумом (Законом). Однако к концу средневековья и началу нового времени в политико-философской мысли все более утверждается совершенно противоположный взгляд на государство, а именно: государство – это своего рода соглашение, которое люди заключают повинуясь уже не инстинкту, заключенному в самой природе человека, а свободной воле, под влиянием разного рода мотивов (обеспечение безопасности, гарантия прав и т.д.).

Что касается объяснения причин, которые могли подтолкнуть людей к объединению в государство, то здесь также прослеживается определенная тенденция. Еще у Платона государство не рассматривается как нечто извечно существующее. Однако его взгляды на государство еще не были вполне свободны от мифологических представлений. Поэтому возникновение у людей неопределенной потребности к объединению в государстве связано у Платона с действиями божества, выпустившего космос из-под своего управления. Однако в конце средневековья переход от догосударственного («естественного») состояния к государственности объясняется уже вполне материалистически, а именно – влиянием внешних факторов (рост численности людей, развитие различных искусств и ремесел и пр.), которые не зависят ни от вмешательства божества, ни от внутренней сущности. Так все более и более зреет мысль о том, что государство возникает именно на определенный ступени материального производства и самого человека, т.е. закладывались основы естественно-исторического подхода к возникновению государства, который был окончательно разработан уже Ж.-Ж. Руссо. Соответственно, и высшая цель государства стала пониматься несколько иначе. Если в целом сохранилось понимание цели государства как некоего «общего блага», блага всех «блага подданных», то в более поздний период в подобные термины вкладывалось уже иное содержание, нежели в античности, а именно – не воплощение высшего нравственного идеала, а защита безопасности, прав и свободы граждан (т.е. понимание «общего блага стало вполне рациональным»).

Однако сама сущность государства не выводилась напрямую из причин его возникновения и той благой цели, которую оно должно было осуществлять. Факторы материального порядка рассматривались лишь как побудительные мотивы, которые сами по себе не могли создать государство. Государство не мыслилось без основополагающего принципа. Если в период античности таким принципом считалось, как правило, сама природа человека, то на рубеже средневековья и нового времени – искусственное соглашение между людьми, акт их свободной воли. Эта идея получила своё окончательное оформление в концепции общественного договора. Руссо развил договорную теорию до конца, невольно обозначив её методологическую несостоятельность, поскольку, исходя из того понимания сущности государства, которое было характерно для взглядов Руссо, практически все государства, реально существовавшие в прошлом и существующие теперь, следовало бы объявить не соответствующими самому определению государства. В них отсутствовал (и теперь отсутствует) главный, с точки зрения Руссо, признак государства, а именно – народ как носитель суверенитета, т.е. обладающий законодательной властью. Не случайно, как отмечает А. С. Алексеев, в XIX в. возобладали теории, которые отказывались рассматривать государство как результат соглашения между людьми и признаками в государстве объективный порядок, независимый от воли людей[152]. Однако, на наш, взгляд, преимущество учения Руссо о государстве заключается в том, что оно не являлось договорной теорией в чистом виде (как концепция Т. Гоббса), а было дополнено естественноисторическим подходом относительно причин появления государства. Здесь идеи Руссо, на наш взгляд, не потеряли своего значения в научном плане вплоть до настоящего времени.