Filosofa.net

Хотя Аристотеля нередко упрекали в том, что он не вполне основательно переносил отношения внутри семьи между ее главой и детьми на формы организации государственной власти,[29] однако в заслугу ему следует поставить то, что он проводил качественное различие между семьей и селением, с одной стороны, и государством – с другой. Если первая есть «общение, естественным путем возникшее для удовлетворения повседневных потребностей»,[30]а второе имеет целью обслуживание уже «не кратковременных только потребностей»,[31] то государство есть общество, «достигшее, можно сказать, в полной мере самодовлеющего состояния и возникшее ради потребностей жизни, но существующее ради достижения благой жизни».[32]

Аристотель выступает против платоновской абсолютизации государственного единства. Он доказывает, что чрезмерное единство, в конечном счете ведет не к укреплению государства, а к его распаду. Тем самым Аристотель отходит от уподобления государства отдельному человеку. «Организм живого существа не мог быть прообразом какой бы то ни было государственной формы вследствие объединения людей, стремящихся к высшему единству, к цели, людей не перестающих, однако, в этом стремлении оставаться различными и по физической организации, и по имуществу, и, главным образом, по способности к теоретической деятельности. Именно различие людей придает государству ту полноту, без которой невозможно достижение прекрасного и совершенного».[33] Это приводит Аристотеля к несколько иному, отличному от платоновского, пониманию социальной структуры государства. «Платон, - пишет Александров, - исходил в характеристике классов не из анализа действительно боровшихся в Греции классов, а из свойств души человека. Если душа обладает тремя основными свойствами – разумом, деятельностью сердца и желанием,… то и люди должны делиться на группы в зависимости от преобладания в них одного из трех указанных свойств человеческой души».[34] Иными словами, данное свойство человеческой души соответствует аналогичному сословию в структуре государства. Аристотель, в принципе, не отвергает подобное сословное деление (по профессиональному признаку), но вместе с тем предлагает принципиально иной критерий подразделения государства на части, а именно – имущественное положение граждан и прочих жителей государства. Поэтому у Аристотеля основными частями государства выступают теперь не классы – сословия (как у Платона), а классы в чистом виде, т. е. Богатые и бедные. Не случайно при анализе внутриполитической борьбы основной акцент Аристотель делает не на взаимоотношениях правителей и управляемых (как Платон), а на противоречиях между богатыми и бедными.[35]

Линия «правители – подданные» в меньшей степени занимает Аристотеля, чем линия «богатые – бедные», вероятно, еще и потому, что проблема организации власти у него решается в традициях античного полиса, без утопических проектов (как у Платона). Правители представляют из себя не замкнутую касту с монополией на власть, а являются должностными лицами, как правило, избираемыми другими гражданами полиса. Хотя у Платона земледельцы и ремесленники и именуются уважительно – «граждане»,[36] - но это наименование остается чисто формальным, т. к. они отстранены от участия в делах по управлению государством, в то время как у Аристотеля граждане участвуют «в суде и народном собрании». [37]Если справедливость, так, как понимал ее Платон («каждый должен заниматься своим делом»), требовало, чтобы у власти в государстве постоянно находились одни и те же люди (один или несколько), то аристотелевская справедливость предписывала, чтобы различные государственные должности занимали поочередно все граждане государства.[38]Другими словами, если Платон по отношению к управлению государством руководствовался в первую очередь принципом эффективности, то Аристотель на первое место ставил принцип «взаимного воздаяния», даже если власть, осуществляемая выборными должностными лицами, работает хуже, чем власть несменяемой элиты.

«В этих мыслях Аристотеля, утверждал Чичерин, - можно видеть начало того учения о конституционной монархии, которое, отправляясь от владычества разума и правды в человеческих обществах, отрицает принадлежность их к какому бы то ни было лицу или собранию, а потому требует совокупного участия всех общественных элементов в общих решениях».[39]

Однако, на наш взгляд, не стоит особенно противопоставлять платоновскому «элитизму» «демократизм» Аристотеля. Дело в том, что если Платон именует «гражданами» представителей всех сословий своего государства, даже производителей, хотя и отказывая им в участии в политической жизни, то Аристотель, предоставляя гражданам широкие возможности для участия в управлении государством, одновременно исключает из числа граждан значительную часть населения государства, прежде всего людей, занятых физическим трудом (земледельцев, ремесленников и др.), т.е. всех тех, кто в платоновском государстве составляет низший класс-сословие. Это обосновывается тем, что «граждане в современном государстве должны вполне посвящать себя политической жизни и добродетели», в то время как «низкий образ жизни» земледельцев и ремесленников «ведет к низкому образу мыслей».[40] Таким образом, и у Платона, и у Аристотеля доступ к управлению государством имеет весьма ограниченное количество людей, свободных от необходимости заниматься физическим трудом.

Цель государства, по Аристотелю, - «общая польза».[41] Однако ни в коем случае не следует отождествлять ее с понятием «выгода», как это делает в, частности, П.Грималь.[42] на наш взгляд, правы те исследователи, которые считают, что под «общей пользой» Аристотель подразумевал, прежде всего, нравственный идеал.[43] Принцип «общей пользы» положен в основу аристотелевской классификации форм государства. «…Только те государственные устройства, которые имеют в виду общую пользу, являются, согласно со строгой справедливостью, правильным; имеющие же в виду только благо правящих – все ошибочны и представляют собой отклонения от правильных…».[44] Стало быть, неправильно устроенные государства имеют своей целью не общее благо, а лишь благо правящих, т.е. части общества. Такой подход к градации государственных форм на правильные и неправильные во многом перекликается со взглядами на эту проблему Платона.

В качестве правильных форм Аристотель называет монархию, аристократию и политию, а в качестве неправильных – тиранию, олигархию и демократию. Для выделения государственных форм Аристотель привлекает дополнительный критерий, а именно – количество людей, обличенных властью. Если в монархии и тирании правит один человек, то в аристократии и олигархии – группа лиц, а при политии и демократии – большинство. Александров полагает, что хотя лучшей формой правления Аристотель считал монархию, однако большее предпочтение отдавал политии как более осуществимой на практике.[45] Поскольку основным содержанием внутригосударственной жизни Аристотель считал противоречие между богатыми и бедными, то в качестве главных, но крайних форм он выставлял олигархию (власть богатого меньшинства) и демократию (власть неимущего большинства). В этом плане полития, т.е. некая умеренная, цензовая демократия, с его точки зрения обладала еще и тем достоинством, что она представляла из себя так называемый «средний вид государственного строя», который менее подвержен разрушению, обеспечивает бóльшую стабильность в обществе, поскольку, как никакой другой, способен согласовать интересы зажиточных и неимущих, т.е. гармонически примирять крайности олигархии и чистой демократии.[46] Как отмечает В.Н.Сафонов, Аристотель одним из первых начал разрабатывать концепцию «смешанной» формы государства.[47] Хотя Аристотель и отрицательно относился к насильственной смене государственной смене государственных форм в результате переворотов, однако, в отличие от Платона, вовсе не отвергал идею прогресса и не считал всякое изменение в государственных форм в результате переворотов, однако, в отличие от Платона, вовсе не отвергал идею прогресса и не считал всякое изменение в государстве абсолютным злом, ведущим к его порче и гибели. Напротив, он поддерживал идею почтенного эволюционного совершенствования государственного строя: «….Старинные учреждения бывают в большинстве случаев менее разработаны, чем более поздние…»[48]