Filosofa.net

Членение второй фазы отправляется от прорыва, который явля­ется по своему значению осевым временем истории. К нему и от него идут все пути.

Третья фаза еще в значительной степени относится к буду­щему. Для ее понимания необходимо вернуться к тем явлениям прошлого, которые являются как бы неким предвосхищением или подготовлением: к крупным государственным объединениям в истории (империям), к великим универсально мыслящим людям античности и Нового времени,— этим людям, преисполненным значительными по своему содержанию идеями, которые являют­ся не рассудочными вехами в развитии абстрактной человеческой природы как таковой, а выросшими из корней своего народа обра­зами человеческой сущности вообще, и поэтому их слова и самое их существование обращены ко всему человечеству.

Дальнейшее членение на три фазы состоит в следующем:

1. В первой фазе все происходящее близко тому, что бессоз­нательно происходит в природе. Доисторические или неистори­ческие народы (т. е. первобытные пароды до того времени, когда они вымирают или становятся материалом для технической циви­лизации) живут в сфере фактической общности языка и культу­ры. То и другое распространяется в незаметном движении, выя­вить которое можно только по его результатам. Непосредствен­ный и сознательный контакт между людьми ограничивается обыч­но самой узкой сферой при абсолютной разбросанности их суще-

ствования. Фактический же контакт, происходящий посредст­вом распространения достижений цивилизации, охватывает об­ширные пространства, иногда даже весь земной шар, но без ведома людей.

В доисторический период существуют культурные процессы, которые в некоторых случаях представляются нам достаточно своеобразными и как бы являют собой зародыши того, что впос­ледствии найдет свое место в исторических культурах. Различие заключается в том, что эти процессы не достигают фазы истории и при соприкосновении с движением исторических народов быстро приходят в упадок; сами по себе они достигают поразительных свершений, однако они как бы скованы природным существова­нием людей и постоянно близки к тому, чтобы опять погрузиться в него.

Культуры первобытных народов были распространены по всему земному шару. Знакомясь с каждым народом, мы ощущаем осо­бенность его духа; она присуща даже пигмеям, бушменам, на­ходящимся на самой низкой ступени развития, или народам се­вера, таким, как эскимосы, и — в высокой степени — полинезий­цам.

Что касается народов Америки — Мексики и Перу, — то здесь уже допустимо сравнение с Вавилоном и Египтом.

2. во второй фазе развертывание немногих великих культур идет — несмотря на ряд случайных соприкосновений — парал­лельно. Это — отдельные истории.

Единство этих исторических процессов не более чем идея; ни в коей степени нельзя считать, что все становится повсюду извест­ным и повсюду оказывает свое воздействие. Напротив: самое вы­сокое и значительное остается ограниченным рамками узкого пространства и времени. Оно расцветает, погибает и как будто на­долго, быть может навсегда, забывается. Здесь нет никакой уве­ренности в том, что оно будет сохранено и передано другим поколе­ниям. Правда, в сфере каждой данной культуры как будто сохра­няется последовательность традиций. Культура распространяется и живет, но вскоре достигает той границы, за которой следует упадок и гибель.

И все-таки в определенных, относительно небольших областях земного шара возникает универсальная по своему духовному зна­чению сфера всеобщей истории, внутри которой появляется все то, о чем размышляли люди и что непосредственно касается нас.

Развитие расчленяется. Мы видим процессы, охватывающие несколько веков и составляющие одно целое в последовательности своих стадий — от расцвета до завершения в поздний период раз­вития. Мы видим типичную смену поколений, которые в своей сово­купности охватывают почти столетие (распространение, заверше­ние, упадок). Видим подчас, быть может, и шпенглеровский тыся­челетний процесс. !1 : •

Однако движение все'продолжается. Нет ни непрерывных позд­них стадий, ни бесконечного «существования феллахов» •'•. ни пол-

окостенения. Новое, изначальное постоянно пробивается на пе»еркаость и в Китае, и в Индии. ;

^'^дНапйасно делались попытки охватить ход истории в целом. Ц^Т^кто ститал, что путь идет от Вавилона через греков и римлян цр, .йК^север,. приходили к заключению, что исторический процесс ^г|адйгт с, востока на запад, и прогнозировали, что далее путь должен |:^ вести в Америку. Однако в Индии путь шел от Инда (эпоха Вед) ||^<»ереэ»центральные области (эпоха Упанищад) к Гангу (Будда и ^|*еДб -время), .т. е. с запада на восток. К тому же и на Западе можно |д* обнаружить движения в противоположном направлении, и вообще ^ СДудует сказать, что подобные схемы значимы лишь под опреде-Цлейным углом зрения для небольших пространств, да и то с извест-||НЙмИяОГраничениями.

йй^мйр Передней Азии и Европы противостоит в качестве относи-теяьвд»й,целостности двум другим мирам —. Индии и Китаю. Запад являе"г собой 'взаимосвязанный мир — от .Вавилона и Египта до ваших; дней. Однако со времен греков внутри этой культурной сферы Запада произошло внутреннее разделение на Восток и За-пад, на Восточный и Западный мир. Так, Ветхий завет, ирано-пер-СИДская культура и христианство принадлежат, в отличие от Индии жКитая, к Западному миру — а ведь это Восток. Области между Индией и Египтом всегда испытывали индийское влияние — эта Промежуточная область обладает неповторимым историческим очарованием, однако при этом она не поддается простому, обозри-момуи правильному членению в рамках всеобщей истории. ^ 3. 5 третьей фазе выступает единство целого, за пределы кото­рого вследствие его окончательной пространственной замкнутости выйти уже невозможно. Предпосылкой здесь служит реализован­ная возможность всемирного общения. Эта фаза — еще не истори­ческая реальность, но предвосхищение грядущих возможностей, ЯОУгому она не может быть предметом эмпирического исследова­ния, а служит лишь материалом для наброска, в основу которого доложено осознание настоящего и современной нам ситуации.

рационализирует мифы и магию; во-вторых, становление логически и методически осознанной науки — греческая наука и параллель­но зачатки научного познания мира в Китае и Индии; в-третьих, возникновение современной науки, вырастающей с конца средне­вековья, решительно утверждающейся с XVII в. и развертываю­щейся во всей своей широте с XIX в. Эта наука делает европей­скую культуру — во всяком случае с XVII в.— отличной от куль- . туры всех других стран. На специфике современной науки в рамках всей мировой истории мы считаем необходимым остановиться.

Современная наука уже по своему объему, богатству и много­образию занимает особое место во всей истории познания. История современной науки неисчерпаема по своей глубине. Самым порази­тельным по новизне и по своим неслыханным практическим послед­ствиям в области техники является со времени Кеплера и Галилея естественнонаучное знание с его применением математической тео­рии. Однако оно составляет лишь звено во всеохватывающем про­цессе познания. Географические открытия завершились первым кругосветным путешествием и установлением того факта, что при плавании на запад теряется один день. Все это произошло только 400 лет тому назад. Никогда еще человек не обладал таким реаль­ным (а не только предположительным) знанием о земном шаре. Появился первый глобус. Объектом познания становились не толь­ко дальние, но и близкие человеку предметы. С неведомым раньше исследовательским рвением открывались тайны анатомии (Веза-лий *) посредством вскрытия трупов. В микроскоп Левенгук * уви­дел в кайле воды движение бактерий. С помощью телескопа Гали-' лей обнаружил неведомые планеты и их спутники. С конца XVIII в. раскопки сделали доступными созерцанию исчезнувшую и забытую действительность (Помпеи), восстановили целые культуры (Еги­пет, Вавилон), воплотили в реальность мечты Шлимана об эпохе Гомера *. Расшифровка письменности и древних языков позволи­ла услышать людей, которые жили тысячелетия тому назад. Архео­логические находки превратили первобытную историю в неоспо­римую реальность. В настоящее время мы знаем о начальной ста­дии истории Греции, об истории Передней Азии и Египта больше, чем сами греки. История углубилась для нас в прошлое на тыся­челетия, история Земли открыта теперь нашему взору, звездное небо уходит в неизмеримую глубину. Современный мир как бы соз­дает повсюду науки, независимые друг от друга, но общие по духу. В мастерских художников и архитекторов возникла наука о приро­де, мореплавание создало географию, государственные интере­сы — экономическую науку; импульсом повсюду служило желание извлечь из знания пользу для осуществления политических целей, но вскоре появился непосредственный интерес к предмету изуче­ния. В теологии возникла историческая критика Библии.