Реклама
Книги по философии
Марина Курочкина
Тринитарное мышление и современность
(страница 35)
189
Для такого сознания очень важно сохранение, а в случае утраты обязательно восстановление того, что было раньше.
Все это относится не только к личной судьбе человека, но и к сверхличной судьбе его рода или нации. В национальной судьбе для людей, как правило, важнее индивидуальное, внешнее, нежели внутренняя личностность духа. Посягательства явные или мнимые на неизменность индивидуального в национальном делают людей агрессивными. Даже духовное в национальном пытаются увнешневить, приравнять к индивидуальному, то есть поверхностному образу.
Насущной потребностью современности является поиск духовного единства. И вопрос рождения духовной Федерации является вопросом будущего. Но для того, чтобы этот эмбрион не стал выкидышем, человечеству нужен новый язык - язык экзистенциальный, когда добрая воля не превращается в игры доброй воли, когда мир достигается не за столом переговоров, когда каждое слово или понятие обозначает не теоретическую реальность, а практическую, живую, явственную. Одним словом, для осуществления экуменизма необходима личностно-экзистенциальная позиция, в противном случае это будет дом, построенный на песке. Он не устоит.
И личностно-экзистенциальная позиция - это вопрос свободы, совести, образованности каждого конкретного человека. Это и есть подлинное самоутверждение, выраженное в самопознании и самореализации в творчестве, преобразующем небытие в бытие, то есть богоподобии. В Боге больше небытия, чем бытия, в творении бытия больше, чем небытия. Человек тем уникален, что в нем бытие с небытием уравнены, но бытие человека уязвлено полубытием Сатаны и "иже с ним".
Задачей человека является соблюдение равновесия трансцендентно-имманентного бытия. Имманентность бытия - это пребывание в границах чего-либо: физические
190
границы (тело и вытекающие из его особенностей доминанты существования), психологические границы (врожденные и приобретенные способы распределения энергии, мир эмоций, этических норм, интеллектуальных навыков), духовные границы (область сознания и представлений).
Трансцендентность бытия - это способность выходить за пределы установленных границ. Это не разрушение границ, а проникновение из внутренней тюрьмы детерминизма в Божественную реальность, в которой Единое стремится к воплощению через единичное, осуществляемое путем самопознания - акта утверждения свободы и реализации любви. Если верно то, что человек сотворен по образу и подобию Божьему, это означает, что человек несет в себе зерно определенного духа, он наделен определенной силой, определенной возможностью. Дух, который является печатью Божественного родства в человеке, - это неслиянное и нераздельное триединство любви, познания и свободы. Это такая укорененность в добре, такая углубленность в истине, когда сознание человека не разорвано, когда осознание мира не фрагментарно, когда действия последовательно обоснованы не хаосом, а гармонией.
Январь 1996 г.
191
* Н. Б. Аверьянова. ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ И ДНИ ПРЕБЫВАНИЯ МАРИНЫ НА ЗЕМЛЕ *
I. День, проведенный в Греции, за четыре месяца до оставления земных пределов
Мы отдыхали в Ханиоти, под Салониками, - Эгейское море, апельсиновые рощицы, на рынках оливки домашнего посола, маринованные осьминоги, медовые пирожные. Марина назвала этот городок "Рахат-Лукум" - сладкое местечко. Мы купили себе длинные белые блузки с греческим "золотым" орнаментом - Марина сразу стала похожа на Афину Палладу - богиню мудрости, я так и стала звать ее: Афина - дочь Зевса. Под Зевсом я подразумевала Григория Померанца, потому что в определенном смысле Марина действительно родилась из его головы, из его мыслей, подобно мифической непобедимой воительнице Афине, родившейся из головы Зевса. В нашем номере отеля "Дафна" висела картина, на которой Афина спорит с Посейдоном за власть над Аттикой: Афина в шлеме, с щитом и в эгиде, очень похожая на Марину, вонзает копье в землю, из которой вырастает священная олива. На улицах, в магазинчиках, в ресторанчиках мужчины-греки с каким-то уважением смотрели на Марину, - вероятно, она
265
напоминала их светлое прошлое, когда по земле древней Эллады бродили философы и поэты.
Но для большинства греков самой значимой фигурой является личность Александра Македонского. Он для них как народная песня, которую всегда поют с удовольствием. О философе Аристотеле, чей родной город Стагира также находится в этих местах, в Македонии, простые люди знают лишь потому, что он был воспитателем великого Александра. И если профиль Македонского отчеканен на монете в сто драхм, то профиль Аристотеля - всего лишь на пятидрахмовой монете. Известно, что здесь, в Салониках, апостол Павел заложил основание христианской общины, проповедуя македонским братьям. В тот день, о котором я хочу вспомнить, мы с Мариной на небольшом корабле под смешным названием "Герасим" отправились в морское путешествие к святой горе Афон, в монашескую республику, как ее здесь называют.
Из страны "скифов" дул северный ветер Борей. Я запомнила Марину стоящей у самого носа корабля в "лазурном одиночестве", ее белая блузка просто рвалась от ветра. Солнце палило нещадно, и при сильном ветре легко было обгореть, поэтому основная масса туристов находилась в баре, в ресторане, в небольшом бассейне, предпочитая оттуда созерцать приближающуюся гору, которая постепенно являлась из морской дымки. Гора словно возлежала в море, синяя как небо. Вершина ее таяла в небесной вышине и золотых лучах солнца. Казалось, что небо и земля сливались, будто символизируя переход в инобытие, где человеку нечего больше видеть земными очами и нечего хватать руками, там, на вершине, лился вечный свет - Эфир - и, по философии Платона, происходил переход "из пещеры теней в царство идей".
По мере приближения к этому христианскому Олимпу становились видны многочисленные монастыри, монашеские скиты и пещеры, разбросанные по всей горе, издали
266
похожие на птичьи гнезда, а сама гора из синей превращалась в изумрудно-зеленую, потому что вся была покрыта деревьями и виноградниками, и из объекта созерцания она постепенно становилась объектом для рассматривания. Корабль развернулся, ветер утих, и наш "челн" стал медленно плыть вдоль горы. Можно было разглядеть оливы, лимонные и апельсиновые деревья, узенькие скалистые тропинки. Когда мы подплыли еще ближе, солнце внезапно рассыпало "золото" на морских волнах у самого подножия горы, и мы с Мариной попали под "эллинские чары" - нам легче было представить, что это пещеры нимф, а не монахов, и по каменистым тропинкам бегают златорогие серны. Я невольно вспомнила строчки из стихотворения: "В чаще дикой и глухой нимфа юная отстала...". А Марина, словно прочитав мои мысли, произнесла уже вслух строки из Гомера:
Возле оливы - пещера чудесная, полная мрака, - В ней святилище нимф; наядами их называют... ...В пещере журчит вода ключевая, в пещере два входа...
Когда эта солнечная золотая россыпь исчезла, стали очень хорошо видны строения монастырей и это эллинское наваждение нас оставило, тем более что по радио на нескольких языках стали рассказывать историю Афона и, в частности, сказали, что по постановлению монашеского Протата более тысячи лет на эту гору не ступала нога женщины, что сюда даже коз не пускают, - все это вызвало некоторое оживление в публике, и послышался смех. Потом начался "парад" монастырей, стоящих вдоль горы, по радио представляли каждый из них. Когда объявили, что мы проплываем мимо русского монастыря Святого Пантелеймона, нас с Мариной охватило какое-то одушевление и радость, а трое новых русских, обладателей мобильной сотовой связи, которые сидели в баре, закричали: "Ура!
267
Слава Пантелею! Бабай Коляныч победил!" Они пили пиво с сушеной каракатицей и дурачились. Но мы в их возгласе услышали радостную весть: Бабай Коляныч в переводе с новорусского означает Борис Николаевич, и мы поняли, что второй тур выиграл Ельцин. Мы с Мариной захлопали в ладоши и обнялись. Когда мы уже почти проплыли зеленые купола русского монастыря, за бортом корабля увидели в стае белых чаек большую темную птицу, парящую на прямых крыльях, она была очень похожа на горного орла. Мы решили, что это старец Силуан приветствует нас, ведь он так долго жил в этом монастыре.
Мы проплыли еще несколько строений, гора стала постепенно снижаться, и наш "Герасим" причалил в небольшом городке у самого подножия Афона для двухчасового отдыха. "Здесь уже разрешается ступать грешным женским ножкам", - сказал по-английски матрос, помогавший дамам спускаться с трапа на землю.
Отдыхающие сошли на берег из своего туристического ковчега и разбрелись кто куда: кто в ресторан, кто на пляж, а кто по магазинчикам за афонскими сувенирами. Мы с Мариной зашли в один из таких, где купили гравюры со старомакедонским письмом, которое очень напоминало славянское, из чего стало понятно, откуда Кирилл и Мефодий, жившие в Салониках, взяли славянскую азбуку. После этого мы пошли на дикий пляж "Аристотель" искупаться и набрать ракушек на память об Афоне. Был жаркий день, и мы сразу бросились в изумрудные воды Эгейского моря. Марина, как всегда, заплыла далеко-далеко, и я почти не видела ее лица, но чувствовала, что она улыбается мне. Морские "божества" - стаи нереид, тритонов и океанид - легко принимали Марину в свой хоровод, для нее это была родная стихия, ведь недаром она носит морское имя - Марина.
Я вышла из воды довольно быстро, потому что плохо плавала, а все прибрежное дно было усеяно морскими
268
ежами, и я поцарапала ногу их черными иголками. Пока Марина плавала, я бродила вдоль берега, собирала ракушки и думала, что, вполне возможно, здесь прохаживался когда-то Аристотель, до Стагиры отсюда было рукой подать. Среди обломков перламутровых ракушек я нашла одну со следом моллюска в виде креста.
