Реклама
Книги по философии
Марина Курочкина
Тринитарное мышление и современность
(страница 28)
152
крови, как знание языка, когда говоришь, будто знаешь какие-то правила.
Эта ситуация отягчается духом рабского отношения к труду и духом мстительности. Общество состоит из рабов, которых наплодила тоталитарная система. Освобожденные рабы не могут заниматься предпринимательством, они либо собираются в шайки и работают на хозяина, либо впадают в состояние комы или депрессии. Их невозможно вдохновить, они ждут сильной руки, которая бы "вытерла им сопли", построила в стройные ряды и повела снова к "кормушкам". Поэтому ставку надо делать на тех, кто не утратил дух свободы, а для остальных нужна социальная программа. Это также важно и для тех, кто еще не научился быть свободным, но уже отвык быть рабом. Мне кажется, сейчас можно делать ставку и на женщин, в советское и постсоветское время образовался некий "подвид" умных женщин, способных к созидательному действию.
Дефицит мужского духа в наше время, духа действия, - это также эффект советской власти, при которой собственно действие, любое действие, расценивалось как антисоветское, потому что нужно было только реагировать, только исполнять предписание; членам политбюро было предписано одно, а простым людям - другое, но те и другие "действовали" и говорили только "по протоколу". Культивировалась система предписанных реакций, потому так сложно сейчас: ведь свобода строится на вырастании из реакции в действие. Между тем наш бизнес - это тоже реакция, реакция на агрессивную среду, именно поэтому он полукриминальный и единственным способом выяснения отношений становится убийство.
Все это создает постоянную угнетенность, которая психологически разрешается вымещением на других. В нашей стране это приняло уникальную форму "дедовщины"; имеется в виду не только армия, это все сферы нашей жизни, когда любой при первой же возможности вымещает на любом же, попавшем под руку, за унижение всей своей
153
жизни, но везде со своей спецификой: на почте, в прачечной, в больнице, на железной дороге, в городском транспорте. У нас страна народных мстителей, партизан, карающих друг друга. Люди очень страдают, когда на себе ощущают мстительность других, но это не мешает им отвечать тем же любому, встретившемуся на пути.
Еще один очень важный дух нашего советского бытия - это дух однозначности восприятия. Масса усредненных лиц привыкла жить в четко очерченном пространстве, лишенном сакрального элемента таинства жизни. Все в этом пространстве конкретно, материально и... однозначно. У наших людей существует черная и белая психология: если некто не друг, то он - враг, которого нужно ненавидеть; если сейчас мы живем хорошо, то, значит, в прошлом году жили плохо, ведь эту жизнь мы зачем-то завоевывали. А если сейчас мы живем плохо, то, значит, раньше, когда-то, до революции, жили хорошо. Хотим жить только так, как раньше! Создается впечатление, что у таких людей сохранилась всего лишь одна извилина и движение мысли возможно лишь по прямой, в ту или иную сторону.
Все эти духи не являются порождением советского времени, но именно в советское время они приняли законченные формы, тела и сгруппировались именно в таком составе, и тот, кто открывает свою душу этим духам, становится советским, в самом худшем смысле этого слова. Идеальное советское, связанное с гуманистическим устремлением к всеобщей справедливости, умерло, осталось лишь атеистическое советское. И если мы хотим изменить нашу жизнь, надо избавиться не от одного из этих духов, а от всех вместе.
Октябрь 1993 г.
154
Человечество, в лучшем своем проявлении, движимо жаждой истины. Но в каждом конкретном человеке она реализуется по-разному. И наверное, глубина и качество этой жажды определяет сферу ее выражения.
Райнхарт Лаут пишет статью "Что говорит нам сегодня Достоевский" и называет Федора Михайловича пророком; некоторые авторы, комментируя эту статью, обращаются к прогнозам Шпенглера о будущем России. Все это на первый взгляд заслуживает самого пристального внимания. Но...
Почему, чтобы разобраться в современной нам ситуации, нужно вспоминать о Достоевском? Я бесконечно чту глубину идей Ф. М. Достоевского, и для меня бесспорно прорастание этих идей в современности, но я против упоминания его имени в данном контексте. Слишком диалогичен Достоевский, слишком много у него можно найти и за, и против по любому вопросу. Мне кажется, надо подумать, что каждый из нас может сказать сегодня сам. Причем это высказывание не должно походить на несбыточные мечтания, на экстраполяцию в бесконечность понравившихся нам идей. Как правило, это приводит к паразитированию на чужом мировоззрении, подтачивая возможности выработать целостность собственного.
155
Мы призваны в этот мир, чтобы не просто составить мнение о нем, но преобразить его. Это преображение не должно быть внешним. Природный мир достаточно гармоничен, утилитарное отношение к нему оборачивается экологическим кризисом. Наша задача - преобразить мир человеческих взаимоотношений, мир богочеловеческих отношений; именно катастрофы этих "миров" отзываются страшными диктатурами, тоталитаризмом, убийствами, предательствами, монологами вместо диалога, разобщенностью, равнодушием, безумием - духовной пустыней. Все это Достоевский провидел, а мы увидели. И надо выработать не теоретически правильную позицию, а экзистенциально обоснованную, которая бы проходила через центр бытия, через центр личности.
В наше время важно не просто определить ситуацию как кризисную, важно понять, в чем выражается этот кризис, какое отношение он имеет к общечеловеческой истории, каков выход из него. И начать важно с глубинных пластов человеческой жизни, с его душевно-духовных основ, ибо наш каждодневный мир лишь проекция, воплощенная форма духовно-душевной экзистенции человека.
Мне очень нравится прозрачное и в то же время емкое определение Григория Померанца о том, что такое русская культура. "Русская культура означает думать о Боге и говорить по-русски". Фраза быстро стала крылатой, сейчас ее уже очень многие повторяют. Для меня она стала своего рода системой координат для размышления об одном из аспектов самопознания - о моей национальной принадлежности. Правда, национальное сейчас очень часто сужается до этнического, почти до племенного уровня. Для меня национальное - это скорее культурное и языковое пространство. Что же это за таинственное пространство - язык, на котором я говорю и думаю? Русский язык - это водная гладь, на которой проступают откуда-то из глубины знаки, выражающие определенный образ мышления - менталитет, как принято сейчас выражаться.
156
Соответственно любой язык - это зеркало национального или, лучше сказать, определенного менталитета.
Русская культура входит в великую европейскую коалицию культур. Но есть существенное отличие русского языка от языков романо-германской группы, языков, на которых говорят ведущие культуры Европы. Это языки, в которых основополагающую роль играют глагольные структуры. Действие - вот ключевое понятие такого образа мышления. Русский язык - это язык главным образом номинативный, то есть называющий предметы, явления, качества, состояния, действия и т. д. Основой такого образа мышления является созерцание или просто наблюдение. Конечно, это не означает, что все, кто говорит по-русски, - созерцатели, а те, кто говорит по-немецки или по-английски, - деятели. Просто доминанта национального образа мышления является одной из формирующих личность и характер любого конкретного человека. Каждый человек рождается в определенное время, в определенной точке пространства. Его сознание отпечатывает все, что он видит и слышит вокруг. Так начинает складываться его мировоззрение.
Что же такое русское мировоззрение или миросозерцание? Прежде всего - это российские просторы. Причем, чтобы ощутить это, не обязательно быть путешественником или сельским жителем. Песни, стихи, картины, и не обязательно в подлинниках, а даже плохого качества репродукции в учебниках, географические карты - все это формирует представление о бескрайних просторах, о такой удаленности границ - вплоть до ощущения их отсутствия.
Такая масштабность пространства воспитывает чувство растождествления с конкретной почвой, к тому же нет определенности ни географической, ни политической, ни духовной. И все это не столько имперскость, сколько беспочвенность. Какая-либо другая нация, которая живет в замкнутом географическом пространстве, четко знает свои границы. В России же нет постоянства: то Средняя Азия
157
наша, то нет, так же Кавказ, Польша и т. д. Неопределенность географическая способствует формированию духа беспочвенности. Никто из народов не говорит о своей стране: "Эта страна", "Надоела мне эта страна" и т. п. Такие слова являются психологическим рефреном для многих людей, живущих в России.
Россия - это особое место; я бы сказала, это патологическое место свободы. Никто из народов мира не дерзнул на такую свободу от Бога, как Россия. Это странное место, как черная дыра, это возможность, а не реальность. Русские люди могут проявляться только в духовности, но в материальной реальности - нет. Психологически такое состояние сознания можно объяснить тем, что когда-то "на глазах" у молодого государства, коим была Русь, рухнула Византийская империя, что можно сравнить с гибелью родителей на глазах подростка, такое потрясение и обусловило чувство растождествления с конкретной почвой, породило переживание бездны, в которую все рушится, и одновременно определило устремление к поиску смысла - именно поэтому наша страна богата на идеи, а на налаженное производство - нет.
