Реклама
Книги по философии
Мартин Бубер
Я и ТЫ
(страница 11)
Но придет миг, и он близок, когда содрогнувшийся человек подымет взор и увидит внезапно, как при вспышке молнии, обе картины вместе. И он содрогнется.
ПРОДОЛЖЕННЫЕ ЛИНИИ ОТНОШЕНИЙ сходятся в вечном Ты.
Каждое единичное Ты - прозрение вечного Ты. Через каждое единичное Ты основное слово обращается к Ты вечному. Из этой посреднической роли Ты всех существ проистекает для них полнота (и неполнота) отношений. Врожденное Ты воплощается в каждом отношении и не свершается полностью ни в одном. Оно свершается лишь в прямом отношении к тому Ты, которое по своей природе не может превратиться в Оно.
Свое вечное Ты люди называли многими именами. Когда они пели о Нем, тем самым именуя Его, они всегда подразумевали вечное Ты: первые мифы были хвалебными песнопениями. Потом имена перешли в язык Оно; все сильнее влеките людей думать и говорить о своем вечном Ты как об Оно. Но все имена Бога остаются священными: ибо ими не только говорят о Боге, но и обращаются к Нему.
Многие хотят, чтобы не было позволено употреблять слово Бог, потому что им так злоупотребляют. И, без сомнения, из всех человеческих слов это - самое перегруженное. Именно поэтому оно - самое непреходящее и самое необходимое. И чего стоят все ложные речи о сущности Бога и Его творений (а никаких других не было и не может быть) по сравнению с единой истиной, что все люди, которые обращались к Богу, имели в виду Его самого? Ибо кто произносит слово Бог и действительно подразумевает Ты, и - какие бы заблуждения ни владели им - обращается к истинному Ты своей жизни, которое не может быть ограничено никаким другим и с которым он находится в отношении, охватывающем все остальные отношения.
Но и тот, кто презирает Имя и воображает себя безбожником, если он всем своим преданным существом обращается к Ты своей жизни как к такому, которое не может быть ограничено никаким другим, - он обращается к Богу.
* * *
ЕСЛИ МЫ ИДЕМ по некоторому пути и навстречу нам попадается человек, тоже идущий по какому-то пути, то мы знаем лишь свою часть пути, но не его; его же путь мы воспринимаем лишь через встречу.
О полном событии-отношении мы знаем - так, как знают прожитое, - то, что мы вышли навстречу, нашу часть пути. На другую часть мы лишь наталкиваемся, мы ее не знаем. Мы наталкиваемся на нее во встрече. И мы надрываем свои силы, если пытаемся говорить о ней как о чем-то, находящемся вне отношений.
Чем нам приходится заниматься, о чем заботиться, это не другая, а наша сторона; не благодать, а воля. Благодать с нами тогда, когда мы выходим ей навстречу и пребываем в ее присутствии; нашим объектом она не является.
Ты вступает мне навстречу. Я же вступаю в прямое отношение с ним. Таким образом, отношение означает быть избранным и избрать страдательность и активность в одном. Ибо действие всего существа (приостанавливающее всякую частную деятельность и тем самым все лишь ее ограниченностью обусловленные - ощущения деятельности) должно походить на бездеятельность.
Это - деятельность ставшего цельным человека, которая именуется бездействием: когда ничто отдельное, ничто частное уже не волнует человека, и поэтому он больше не вмешивается в мир; когда действует цельный, в своей цельности замкнутый, в своей цельности покоящийся человек; когда человек стал действующей цельностью. Обрести такое устойчивое состояние - значит быть готовым выйти навстречу Высшему.
Для этого не требуется отбрасывать чувственный мир как мир кажимости. Нет мира кажимости, есть только мир, который, правда, кажется нам двойственным в силу двойственности нашей позиции. Надо лишь снять заклятие изолированности. Не нужно и никакого "выхода за пределы чувственного познания"; всякое познание, в том числе и духовное, может дать нам лишь Оно. Не требуется также обращаться к миру идей и ценностей: они не могут стать для нас Настоящим. Всего этого не нужно. Можно ли сказать, что же нужно? Да, но не в форме предписания. Все, что во все времена было придумано или открыто по части предписаний (рекомендуемые приготовления, практика самоуглубления и т.д.), не имеет никакого отношения к изначально простому факту встречи. То, что успехами в знаниях или в достижении могущества мы обязаны той или иной практике, все это не касается того, о чем здесь говорится. Все это имеет место в мире Оно и не выводит ни на шаг за его пределы. С помощью предписаний невозможно научить выходу навстречу. Его можно лишь указать, и вот каким образом: очертить круг, исключающий все, что не является им. Тогда станет очевидно единственное, что важно: полное принятие Настоящего.
Конечно, принятие Настоящего предполагает тем больший риск, тем более крутой поворот, чем дальше ушел человек в изолированное существование; но не отказ от Я, как обычно полагают мистики: Я необходимо как для любого отношения, так и для высшего, ибо отношение может осуществиться лишь между Я и Ты; необходим, следовательно, отказ не от Я, а от того ложного инстинкта самоутверждения, который побуждает человека бежать от ненадежного, лишенного плотности и длительности, недоступного обозрению, опасного мира отношений, бежать к обладанию вещами.
* * *
ВСЯКОЕ ПОДЛИННОЕ ОТНОШЕНИЕ к существу или к сущности в мире исключительно. Его Ты раскованно и выступает вперед, единственное, оно предстает перед тобой. Оно заполняет собою небосвод: не то чтобы не существовало ничего другого, но все другое живет в его свете. Пока длится отношение, эта его всеобщность остается неприкосновенной. Но как только Ты превращается в Оно, всеобщность отношения начинает казаться несправедливостью по отношению к миру, его исключительность - исключением из вселенной.
В отношении к Богу абсолютная исключительность и абсолютная всеохватность суть одно. Кто вступает в абсолютное отношение, того уже не касается ничто единичное, ни вещи, ни существа, ни земля, ни небо; но все включено в отношение. Ибо вступить в чистое отношение означает не закрыть глаза на все, но все видеть в Ты; не отказаться от мира, но обрести его истинную основу. Отвести взгляд от мира - это не поможет прийти к Богу; вперить взгляд в мир - тоже не поможет прийти к Нему; но кто видит мир в Нем, тот пребывает в Его присутствии. "Здесь мир, там Бог" - это Оно-речь; и "Бог в мире" - другая Оно-речь; ничего не исключать, ничего не оставлять за, все - весь мир заключить в Ты, дать миру его право и истину; не рядом с Богом, но все вложить в Него - вот совершенное отношение.
Бога не найти, оставаясь в мире, Его не найти, покинув мир. Кто всем существом выходит навстречу своему Ты и несет к нему все бытие мира, находит Его - того, кого нельзя искать.
Конечно, Бог - "Другой"; но он и всецело Тот-же-Самый, всецело присутствующий. Конечно, Он - Mysterium Tremendum*, Кто являет Себя и повергает ниц; но Он и тайна самоочевидного, которая мне ближе, чем мое Я.
* Устрашающая Тайна. - Прим. ред.Если ты исследуешь жизнь вещей и обусловленное бытие, ты приходишь к Непостижимому; если отвергаешь жизнь вещей и обусловленное бытие, ты оказываешься перед Ничто, если ты освящаешь жизнь, ты встречаешь Бога живого.
* * *
ЧУВСТВО ТЫ В ЧЕЛОВЕКЕ, которое в отношениях с каждым отдельным Ты сталкивается с разочарованием превращения в Оно, стремится перерасти пределы отдельных отношений, стремится к своему вечному Ты. Не так, как ищут что-то: в действительности не существует никаких поисков Бога, ибо не существует ничего, в чем Его нельзя было бы найти. Сколь безумен и безнадежен тот, кто оставляет путь своей жизни, чтобы искать Бога; даже если он овладеет всей мудростью одиночества и всем могуществом самоконцентрации, ему не встретить Его. Скорее так: человек идет своим путем и хочет лишь, чтобы это был путь; в силе этого желания выражается его стремление. Каждое событие-отношение - это такая точка пути, где ему открывается проблеск совершенства: поэтому в каждом из них он непричастен Одному - но и причастен тоже; ибо он в ожидании. В ожидании, но не в поисках, идет он своим путем; отсюда его терпимость ко всем вещам и бескорыстный контакт с ними. Но и когда он нашел, его сердце не отворачивается от них, хотя теперь он все видит в Одном. Он благословляет все обители, дававшие ему приют, и все те, которые он еще посетит. Ибо это "нашел" - не конец пути, а его вечная середина.
Это обретение без поисков: открытие самого изначального, открытие начала. Чувству Ты, которое не может насытиться, пока не находит бесконечное Ты, с самого начала ведомо Его присутствие: это присутствие должно было лишь стать вполне реальным - через реальность освященной жизни мира.
Неверно, что Бога можно извлечь из чего-либо: например, из природы - как ее Творца, из истории - как ее Кормчего, или еще из субъекта - как то Я, которое мыслит себя в Нем. Неверно, что дано что-либо "другое" и лишь затем Его выводят из этого; нет. Он - непосредственно, изначально и всегда предстоящее пред нами Сущее; Тот, к Кому, по сути, можно лишь обращаться, но выразить Его словами - нельзя.
* * *
СУЩЕСТВЕННЫМ ЭЛЕМЕНТОМ отношения к Богу объявляют чувство, которое называют чувством зависимости, а в наше время - более точно - чувством приниженности. Выделить и определить этот элемент нужно, но непомерное его акцентирование ведет к неправильному пониманию характера совершенного отношения.
То, что было уже сказано о любви, еще более непреложно справедливо здесь; чувства лишь сопровождают факт отношения, который совершается не в душе, но между Я и Ты. Каким бы значительным ни казалось чувство, оно все еще подчинено динамике души, где одно перегоняет, превосходит, вытесняет другое; оно расположено в отличие от отношения - в пределах некой шкалы. И прежде всего каждое чувство занимает свое место внутри некой полярно-напряженной системы: оно получает свою окраску и свое значение не только из себя самого, но и из своей полярной противоположности; каждое чувство контрастно-обусловленно. И вот абсолютное отношение, которое в действительности включает в себя все относительное и уже не есть часть, как они, но целое - как завершение и объединение их всех, - психологизируется и релятивизируется, так как его сводят к изолированному и ограниченному чувству.
