Реклама
Книги по философии
Мартин Бубер
Я и ТЫ
(страница 16)
Но это значит воображать, что Бог создал Свой мир иллюзорным и Своего человека - для сновидений. Конечно, кто предстает пред Ликом, тот уже выше вины и долга, но не потому, что он удалился от мира: потому, что он к нему воистину приблизился. Вину и долг испытывают только к чужим: к близким испытывают любовь и склонность. Кто предстает пред Ликом, только для того мир, озаренный вечностью, присутствует в полноте, и он может единым словом сказать Ты Сущности всех существ. Тут уже нет конфликта между миром и Богом, а только единая реальность. Но от ответственности человек не освободился: он сменил боль ограниченной, ощущающей последствия действий ответственности на вдохновение безграничной, на мощь любящей ответственности за всю необозримую жизнь мира, на глубокую включенность в мир пред лицом Бога. Конечно, он навсегда отбросил моральные понятия: "злой" - это лишь тот, за кого он в большой ответственности, кто больше нуждается в любви; но он должен будет вновь и вновь, в глубинах своей спонтанности, принимать решение, до самой смерти невозмутимо решаться на правильное действие. Тут действие не ничтожно: оно присутствовало в замысле, оно поручено, в нем есть необходимость, оно - часть Творения; но это действие уже не накладывается на мир, оно вырастает в нем и из него, как если бы оно не было действием.
* * *
ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ВЕЧНЫЙ, сейчас и здесь присутствующий, коренной феномен, который мы называем откровением? Он состоит в том, что человек выходит из момента высшей встречи уже не таким, каким он вступил в него. Момент встречи - это не "переживание", которое возникает и блаженно завершается в восприимчивой душе: тут что-то происходит с человеком, иногда это - как дуновение, иногда - как схватка в борьбе, но все равно: что-то происходит. Человек, который выходит из сущностного акта чистого отношения, имеет в своем существе больше, нечто, выросшее в нем, о чем он раньше не знал и чье происхождение он не в силах объяснить. Научное ориентирование мира, в своем законном стремлении все без изъятия охватить причинностью, может сколько угодно пытаться упорядочить источник действительно нового. Нам, для которых речь идет о реальном рассмотрении реального, не годится ни подсознание, ни какой-либо другой душевный аппарат. Реальность: мы получаем то, чего до сих пор не имели, и получаем это так, что мы знаем: оно нам дано. На языке Библии: "Те, кто ожидает Бога, обретут силу"*. На языке Ницше, когда он в своем рассказе остается еще верным реальности: "Принимают, и не спрашивают, кто дает".
* "А уповающие на Господа обновят силу, поднимут крылья, как орлы, побегут и не устанут, пойдут и не утомятся" (Йешайа 40:31). - Прим. ред.Человек получает, и он получает не "содержание", а Настоящее, Настоящее как силу. Это Настоящее и эта сила включают в себя три вещи, нераздельно, и все же так, что можно их рассматривать порознь. Во-первых, всю полноту взаимности: быть принятым и быть объединенным; человек ничего не может сказать о структуре того, с чем он объединен, и это объединение вовсе не облегчает ему жизнь - оно делает жизнь тяжелее, но это тяжесть смысла. И это - второе: невыразимое словами подтверждение смысла. Он гарантирован. Ничто, ничто не может быть отныне лишенным смысла. Вопроса о смысле жизни больше нет. Но если бы он был, на него не нужно было бы отвечать. Ты не умеешь выявить смысл жизни и не умеешь определить его, у тебя нет для него формулы или образа, и все же: он для тебя яснее, чем восприятия твоих чувств. Что же этот смысл подразумевает, чего он хочет от нас - откровенный и сокровенный? Не истолкованным - это не в наших силах, - а только осуществленным нами хочет он быть. Это - третье: он не смысл некой "иной жизни", а этой нашей жизни; не некоего "потустороннего", а этого нашего мира; и он хочет быть подтвержденным нами в этой жизни, для этого мира. Смысл можно воспринять, но его нельзя познать; его нельзя познать, но его можно осуществить; этого он и хочет от нас. Гарантия смысла не хочет быть запертой во мне, она хочет через меня родиться в мир. Но как сам смысл жизни не позволяет передавать себя, не позволяет отчеканить себя в общезначимое, общедоступное знание, так и его подтверждение не может быть передано как обладающее силой долженствование; оно не предписано, не зафиксировано на памятной доске, установленной над головами всех людей. Подтвердить обретенный смысл каждый может лишь неповторимостью своего существа и своей жизни. Как ко встрече не может привести нас никакое предписание, так и из нее не ведет ни одно. Как для того, чтобы прийти к встрече, требуется лишь принятие Настоящего, так - в новом смысле - и для того, чтобы из нее выйти. Как с одним лишь Ты на устах вступают во встречу, так с ним же на устах выходит из нее человек в мир.
То, перед чем мы живем, то, где мы живем, откуда и куда мы идем, - тайна: она осталась той же, что была. Она стала Настоящим для нас и своим присутствием возвестила о спасении: мы - "узнали" ее, но мы не имеем о ней знания, которое уменьшило бы - смягчило бы для нас ее таинственность. Мы приблизились к Богу. но не к срыванию покровов с бытия, его разгадке. Мы ощутили освобождение, но не нашли "объяснения". С тем, что мы получили, мы не можем пойти к другим и сказать: это надо знать, это надо делать. Мы можем лишь идти и подтверждать это делом. И это мы не "должны": скорее, мы можем - мы не в состоянии поступить по-другому.
Это - вечное, сейчас и здесь присутствующее откровение. Я не знаю никакого, я не верю ни в какое откровение, которое, как коренной феномен, не было бы тождественно этому. Я не верю в то, что Бог именует Себя и истолковывает Себя перед людьми. Слово откровения есть: Я Тот, Который есть*. Открывающийся есть Открывающийся. Сущий присутствует, ничего больше. Вечный источник силы изливается, вечное соприкосновение длится, вечный голос звучит, ничего больше.
* Ich bin der ich bin - попытка перевода имени Божьего. См.: Шемот (Исход) 3:14. - Прим. ред.* * *
ВЕЧНОЕ ТЫ не может по самой сути своей превратиться в Оно; ибо не может быть снабжено мерой и границей, даже мерой неизмеримого и границей безграничного бытия; ибо не может быть рассматриваемо как сумма свойств, даже как бесконечная сумма трансцендентных свойств, ибо Его невозможно обнаружить ни в мире, ни вне мира; ибо Его невозможно познать; ибо Его невозможно мыслить; ибо мы грешим против Него, Сущего, когда говорим: "Я верю, что Он есть"; ведь "Он" - лишь метафора, тогда как "Ты" - нет.
И все же мы всегда, в соответствии с нашей природой, превращаем вечное Ты в Оно, в Нечто, Бога превращаем в вещь. Причина этого - не в своеволии. Вещная история Бога, шествие бога-вещи через религию и смежные с ней области, через ее озарения и помрачения, жизненные взлеты и оскудение, движение прочь от Бога живого и вновь к Нему, трансформация Настоящего и превращение его в объект, в форму, в понятие, распад и обновление - это единый путь, это - путь.
Высказанное знание и предписанное поведение в религии - откуда они? Присутствие и сила откровения (потому что все религии обязательно ссылаются на некое откровение - словесное, природное, душевное, - строго говоря, существуют лишь религии откровения). Присутствие и сила, которые человек воспринимает в откровении, как превращаются они в "содержание"?
Объяснение имеет два слоя. Внешний, психический, мы поймем, рассматривая человека в себе, в отрыве от истории; внутренний, фактический, коренной феномен религии - если потом снова включим человека в историю. Оба составляют одно целое.
Человек стремится обладать Богом; он стремится к непрерывности обладания Богом во времени и в пространстве. Он не хочет удовлетвориться невыразимым подтверждением смысла, он хочет видеть это подтверждение распростертым перед собой как что-то, чем можно вновь и вновь заниматься и манипулировать, как неразрывный во времени и в пространстве континуум, который гарантирует ему жизнь в любом месте и в любой момент.
Жизненный ритм чистого отношения, смена актуальности и латентности, где убывает лишь наша способность к отношению и тем самым Настоящее, но не изначальное присутствие, не утоляет жажды континуума в человеке. Человек стремится к расширению во времени, к длительности. Так Бог становится объектом веры. Первоначально вера дополняет во времени акты отношения; постепенно она замещает их. Вместо постоянно обновляющегося движения сосредоточения и выхода навстречу наступает покой веры в Оно. Вера-несмотря-ни-на-что, вера борца, который знает и удаленность Бога, и близость Бога, все больше и больше превращается в уверенность человека, извлекающего пользу, уверенность в том, что ему ничего не угрожает, так как он верит, что существует Тот, Кто не допустит, чтобы с ним что-нибудь случилось.
И жизненная структура чистого отношения, "одиночество" Я перед Ты, закон, по которому человек, хоть он и включает мир во встречу, все же может (только как личность) выйти к Богу и встретить Его, тоже не удовлетворяет жажды континуума в человеке. Он стремится к пространственному расширению, к представлению о том, что общество верующих соединяется со своим Богом. Так Бог становится объектом культа. И культ тоже первоначально дополняет акты отношения: тем, что он живую молитву, непосредственную Ты-речь, вкладывает в пространственную связность огромной созидательной силы и объединяет с жизнью чувства; и он также постепенно превращается в эрзац по мере того, как личная молитва уже не поддерживается, а вытесняется коллективной. И поскольку сущностный акт не допускает никаких правил, ее место занимает управляемый молебен.
В действительности же чистому отношению можно придать пространственно-временную непрерывность лишь путем воплощения его во всю материю жизни. Его можно лишь осуществить, лишь вместить в жизнь. Человек может воздать должное отношению к Богу, в котором он принял участие, только если он, соответственно своим силам, соответственно мере каждого дня, заново воплощает Бога в мире. В этом заложена единственная подлинная гарантия континуальности. Подлинная гарантия длительности состоит в том, что чистое отношение может быть осуществлено превращением существ в Ты, их возвышением до Ты, чтобы святое основное слово звучало в них всех. Так время человеческой жизни формируется в полноту реальности, и (несмотря на то что связь с Оно невозможно преодолеть, да и не нужно преодолевать) человеческая жизнь оказывается настолько пронизанной отношением, что оно приобретает в ней сияющую, просветленную непрерывность; моменты высшей встречи в такой жизни - не вспышки молнии во тьме, они подобны восходящей луне в ясную звездную ночь. И значит, подлинная гарантия пространственной непрерывности состоит в том, что отношение людей к их истинному Ты, радиусы, выходящие из всех Я-точек к Центру, образуют круг. Не периферия, не общество является первичным, а радиусы, общность отношения к Центру. Только она одна обеспечивает подлинное существование общины.
