Реклама
Книги по философии
Сатпрем
Бунт земли
(страница 18)
Разрывается все тело Земли.
Вот что происходит сейчас.
Так что если мы верим, что движемся к новым союзам, новым мировым содружествам, что мы спасем бедных и сделаем лучшее общество, то мы жес- токо заблуждаемся, вы понимаете. Мы не собираемся делать лучших рыб -- мы в процессе делания нового вида.
И тогда -- наконец -- возможно, мы осознаем, что тот Дух, тот Свет, та Радость -- то, что мы искали на вершинах сознания, с закрытыми глаза- ми, в молчании и уединении -- находится в самой материи, что он ЯВЛЯЕТСЯ самой материей, и что таковой была цель тех тысячелетий страдания. Мы велись от одного катаклизма к другому, чтобы быть вынужденными постепен- но раскрывать свой собственный секрет -- наш секрет В МАТЕРИИ.
Но секрет не биологов, не физиков, не старого свода законов, не старых догм. Наши физические догмы столь же неуместны, как и религиозные догмы. Мы должны появиться в чем-то ином. И мы находимся В ПРОЦЕССЕ по- явления в нечто ином через весь этот хаос.
Поэтому есть надежда -- не просто надежда, это даже ощутимо -- что то, о чем я грезил ребенком на берегу моря, что кажется столь... однов- ременно столь необъятным и частью СЕБЯ, вы знаете... Когда я смотрел на море, это не было нечто "иное" -- та маленькая волна не была нечто иным. Я струился с ней, я... перекатывался с той маленькой волной. Я был тем запахом водорослей... Это не было нечто иное, нечто другое!
В конце всего того страдания мы можем обнаружить, в теле, то, что мы знали, будучи детьми, и что мы также знали на вершинах медитации. Тогда материя обретает свой собственный смысл.
Цель эволюции состоит не в том, чтобы избавиться от материи. Цель заключается в том, чтобы найти настоящий секрет материи. И ее настоящий секрет не имеет ничего общего с электроникой. Он должен соотноситься с Радостью в материи, с Сознанием в материи, Мощностью в материи, что поз- волит нам ЖИТЬ по-иному, поистине божественной жизнью на земле.
Но мы должны использовать правильные средства, ПОНЯТЬ процесс. Мы должны понять, что весь этот хаос, через который мы проходим прямо сей- час, это не банкротство цивилизации, не банкротство материи, не банк- ротство религии -- ничего подобного. Это банкротство старой рыбы, зас- тавляющее ДВИГАТЬСЯ к своему расцвету.
Тогда все обретает смысл.
Товарницки: Но как быть тем, кто чувствует некое недомогание и жи-
вет в Париже, Лондоне, Буэнос-Айресе или где-то еще? Как могут они
принять этот путь?
Но... вы не "принимаете" этот путь! Вы живете им, действительно, каждую секунду! И вы можете жить где угодно: в Лондоне, в Париже -- и, я думаю, гораздо более интенсивно, когда вы посреди этой ужасной вещи.
Удушье -- это средство само по себе.
Подобно старым рептилиям мы поставлены перед удушающими обстоятель- ствами, чтобы... чтобы человечество открыло свой рот и позвало, вскрича- ло. Нет способа эволюционировать в нечто иное, пока нет НУЖДЫ эволюцио- нировать в нечто иное. Это очевидно.
Товарницки: Вы думаете, что современный мир показывает, раскрывает
свои собственные границы?
Они разбиваются повсюду, эти границы.
Границы ужаса как и границы добра -- все границы разбиваются на куски, разбрасываются. Безучастному наблюдателю этот мир кажется совер- шенно сумасшедшим. Он кажется сумасшедшим по части своего добра в той же степени, как и по части зла. Определенно, нечто ИНОЕ пытается занять свое место. И это удушье ясно ощущается всеми людьми, хоть чуточку чувс- твительными, живут ли они в Лондоне, Вашингтоне или где-то еще -- вы должны быть сделаны из очень рудиментарного вещества, чтобы не чувство- вать это. Но то удушье является средством, потому что когда вы задыхае- тесь, то должны найти СРЕДСТВА избавиться от удушья.
И каковы эти средства?
Они чрезвычайно просты, вы понимаете. Это всего лишь зов. Когда вы задыхаетесь, то просите воздуха.
В этом все и заключается.
Товарницки: Когда вступаешь на этот путь, то какое впечатление соз-
дается о современном техническом мире, мире информации, связи?
Ах, для меня это выглядит как -- уж извините -- сверхрыба в своем аквариуме, замышляющая усовершенствовать свои усики и плавники и клешни и... Это кажется ... таким детским, таким узким!
Они совершенно в стороне от цели. И как раз потому что они безна- дежно идут мимо цели, что... что милость находится за работой, чтобы разрушить их несмотря на них самих. Вот что делает милость: она поверга- ет все. Иначе, предоставленные самим себе, мы бы НЕСКОНЧАЕМО творили су- пер-электронные игрушки и суперплавники... пока бы в конечном итоге не перерезали собственную глотку, вы понимаете. Но нечто находится в про- цессе безжалостного разрушения всего того на куски.
Товарницки: Вы сказали, что...
И это произойдет! Произойдет разрушение, общее разрушение их чудес- ной системы.
Тогда мы увидим, как человек пробуждается к... какой глаз он откро- ет, когда столкнется с разрушением этой грандиозной машинерии. Какой глаз он откроет, когда больше ничто не будет работать?
Я думаю, что все эти электронные и механические мощности уже дали убедительное доказательство собственного бессилия. Достаточно только вспомнить, как Америка боролась с проблемой нескольких заложников в Ира- не, чтобы осознать бессилие той чудовищной мощности.
Действительно, наша чудовищная мощь совершенно бессильна.
Вот что мы постепенно обнаруживаем -- шаг за шагом.
Товарницки: Вы говорили, что чем больше мы разговариваем об инфор-
мации, тем меньше мы информированы. Чем более совершенными и изощ-
ренными кажутся средства связи, тем меньше мы по-настоящему сообща-
емся.
Действительно, настоящая цель науки заключается не в том, чтобы изобретать все эти "игрушки"; это не производство супер-реактивных само- летов. НАСТОЯЩИЙ ЕЕ ВКЛАД (если отступить назад и охватить историю с вы- соты птичьего полета) состоит в том, чтобы сплести по всему земному шару такую плотную и густую сеть, охватить все группы человечества, создать такое объединение, столь запутанную сеть, что вы не можете сделать ни малейшего движения в отдаленном уголке Франции, чтобы это не отразилось в Вашингтоне или Бейруте. Все повязаны вместе в один клубок. Вы не може- те ничего сделать, не можете пошевелить и пальцем, чтобы это не отозва- лось везде.
Вот настоящая цель науки.
Она объединила человечество в некий союз -- НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО -- союз столь тесный, что либо мы сделаем что-то вместе, либо вместе погиб- нем.
Иными словами, наука явилась инструментом глобального осознания. То, что по обыкновению было привилегией нескольких индивидов в их отда- ленных башнях, в Гималаях или египетских храмах... сейчас воспринимается и переживается человечеством в целом. Есть единый человеческий комок, и мы все должны найти... выход.
Мы должны найти решение.
В действительности, новый вид не делается единственным индивидом. Новый вид подразумевает, что все в целом движется к новому измерению. Это не просто один индивид... Эволюция не предназначается для нескольких избранных; она предназначается для человеческого целого. Если нам сужде- но перейти на следующую стадию, мы ВСЕ сделаем это. Мы все вместе дви- жемся туда!
Так что целью науки не являлось снабжать нас всеми этими игрушками. Ее целью было связать нас в один человеческий клубок, чтобы мы смогли найти вместе или ПОЗВАТЬ вместе. Когда вещи становятся довольно удушаю- щими, вы понимаете, когда сеть становится все более и более удушающей, более и более удушающей, тогда наступает момент, когда нечто внутри нас по-настоящему ВЗЫВАЕТ -- оно кричит: "Что-то иного, что-то иного! Мне нужно нечто иное! Хватит этого! Нечто иного!"
И вот когда может произойти чудо (то, что мы называем чудом). Прямо как клетки, когда они охвачены большой, серьезной болезнью -- внезапно они начинают звать из глубин тела и, пфф, болезнь испарилась!
Что же, если тело земли, поставленное перед лицом собственной смер- ти, испускает этот призывный крик, то нечто может произойти и... изме- нить все.
Мы подошли к этой черте. Мы все больше и больше подходим к тому мо- менту, когда миллионы -- не просто несколько человек -- миллионы и мил- лионы существ испустят крик нового вида -- призывный крик.
Товарницки: Все же смерть расправилась с Матерью. Она умерла.
Это... нечто иное.
Товарницки: Вы рассказываете о собственном переживании. Есть ли у
Вас друзья, возможно, последователи или ученики?....
О, нет! (смех). Нет! Господи, нет! Конечно же, нет!
Последователи чего?
Последователи, ученики -- этих слов я не мог никогда понять. Просто ЛЮБИШЬ нечто. НУЖДАЕШЬСЯ в чем-то. Так что, да, я ученик солнца, я пос- ледователь моря, я ученик открытого воздуха, я ученик того, что прекрас- но. Да.
Но ученики -- нет.
Извини, я перебил тебя.
Товарницки: Вовсе нет. Я хотел поговорить о том, что случилось пос-
ле ухода Матери. Когда Вы говорите о Вашем переживании, об опыте
Матери, о послании Шри Ауробиндо, то не многого ли Вы ожидаете от
тех, кто слушает Вас? Не слишком ли сурово Вы о них судите?
Сурово? О, нет! Если есть нечто, чем я не могу быть... быть суро- вым? Какой в этом смысл?
Я достаточно натерпелся, когда был ребенком.
