Реклама
Книги по философии
Поль Валери
Об искусстве
(страница 90)
"Чистое Я", этот принцип универсальности разума, есть абсолютный постулат сознания и, как таковое, само по себе, невозможно без того, что Валери именует "пятнами", то есть без непрерывно меняющихся его объектов (ср. интенциональность сознания в философии Гуссерля). Ежемгновенно "автоматически отбрасывая всякий атрибут", оно есть чисто негативная потенция. Вневременное, оно лишь чисто потенциально пребывает во времени, отведенном личности. Таким образом, "чистое Я" -- наиболее всеобщее и отвлеченное в сознании -- представляет собой антипод личности -- наиболее частного в нем. В известном смысле можно сказать, что сущность выступает против существования, без коего, однако, немыслима
Невозможно проследить бесконечные связи, зависимости этой идеи, все ее модификации в искусстве, психологии, философии новейшего времени (ср., например, прозу Андрея Белого 10-х годов, в частности его "Дневник писателя", роман выдающегося австрийского писателя Р. Музиля "Человек без свойств", произведения С. Беккета или творчество французского поэта Анри Мишо -- см. особенно: H. Michaux, Plume, Paris, 1963, pp. 215-- 220). Важны прежде всего ее общетеоретические следствия, которых Валери не мог избежать ни как честный художник, ни как вдумчивый аналитик кризисной цивилизации. В качестве предпосылок у него намечены две крайние ситуации безбытийного "Я": временная -- слияние с "пятнами" сущего, совершенное помрачение и растворение в них, и вневременная -- когда в его собственном ослепительном свете все сливается для сознания в одну точку, в один объект, и у него возникает высшее искушение -- уничтожить все предстоящее и, стало быть, самому лопнуть, как мыльный пузырь. То и другое ведет равным образом и к гибели личного; но именно во втором случае мы находим объяснение того перводвигателя, который наблюдается во всей мыслительной деятельности Валери. "К чему я, в сущности, стремился, -- так это к тому, чтобы овладеть собой, и вот мой миф: овладеть собой, чтобы себя уничтожить, иными словами, пребыть раз и навсегда" (Cahiers, t. XXIII, p. 289).
Стремясь примирить свой отвлеченный принцип с необходимостью социальной, творческой активности человека, выявления его внутреннего плюрализма, Валери вводит в диалоге "Навязчивая идея" (1932) понятие "имплекса", которое неразрывно связывает идею "чистого Я" с обусловленностью внешним миром. В "Тетрадях" 20-- 30-х годов он, в отличие от формулировок, содержащихся в "Заметке и отступлении", четко различает "чистое Я" и "сознание", так что первое выступает у него не как негативное и "нигилистическое" понятие, но просто "как крайний инвариант предельно всеобщей группы умственных преобразований" (J. Robinson, L'analyse de l'esprit dans les cahiers de Valйry, p. 73). В своей творческой этике Валери все более приближается к личностному пафосу волевого и продуктивного "Я" в фихтеанстве и у романтиков.
10 "Невозможно сказать Миру, Телу: я ничего от тебя не требую, не требуй же ничего от меня".
"Для страдающего человека, -- пишет Валери, -- слово "истина" теряет всякий смысл -- ибо в этом случае теряют смысл все слова, кроме "страдать" и "перестать страдать".
Истинное, прекрасное и проч. исключаются.
Реальное господствует, и у него нет имени" (Cahiers, t. XVI, p. 615).
Есть, таким образом, сила, которая навязывает анонимному "Я", абсолютной возможности неотвратимое воплощение; эта безымянная сила-реальность есть страдание и в конце концов смерть.
(Родственный этому по содержанию анализ страдания как воплощенной реальности, которая открывает нам настоящее, непосредственно-сущее во всей его темноте, закрытой для всякого диалектического осмысления, для всякой вообще возможности жизни и слова, какая определяется существованием во временной перспективе, был осуществлен в наши дни французским критиком и теоретиком Морисом Бланшо -- см.: M. Blanchot, L'entretien infini, Paris, 1969, pp. 57-- 69).
11 Способность к множественному "раздвоению", которую гениально усвоила рефлектирующая голова Тэста, Валери считает главным принципом нашего сознания (та же тема звучит в "Юной Парке"). Однако очевидно, что этот гений Тэста обязан абсолютному нигилизму его интеллекта. Мысль его фиктивна, ибо лишена всякого конкретного содержания. Она сосредоточена на чистой энергии интеллектуального акта. Закономерно, что совершенно исчезает субъект сознания; Тэст, этот "робот абсолюта", знаменует "невозможность идентификации между "Я" и "идеалом Я" (J. L e v a i 11 a n t. -- В сб. "Les critiques de notre temps et Valйry", p. 92). Таков угрожающий парадокс "этики интеллекта" Валери.
Однако ставить какой-то знак равенства между Валери-мыслителем и его безличным героем было бы, даже при всех напрашивающихся коррективах, явной односторонностью. И дело даже не в том, что его взгляды на протяжении долгих лет усложнялись и эволюционировали. Важен тот перводвигатель, который стоял за этим перенесением упора на чистый интеллектуализм, роковым образом приводившим к столь характерной в новое время антиперсоналистской позиции. В эпоху, все с большей императивностью утверждавшую культ внешней деятельности человека, его вещной продукции и культуры, мысль Валери была почти исключительно сосредоточена на внутренних первоосновах человеческого интеллекта как потенциального источника и производителя этой культуры. Резко смещая акцент, Валери становится одним из предтеч самых различных течений того же или сходного, хотя далеко не всегда интеллектуалистского порядка. С юношеских лет сознание Валери постоянно фиксирует трагический разрыв между двумя этими сторонами духовной культуры, который он на свой лад пытается преодолеть. В частности, выработка им уже в первых его работах языка универсалий была призвана послужить их единству.
Кризис духа
Этот текст -- первое из двух писем, впервые опубликованных в английском переводе лондонским журналом "Атенеум" в апреле и мае 1919 г. В августе того же года оригинальный текст появился в журнале "Нувель ревю Франсез". Будучи откликом на события первой мировой войны, знаменовавшей в глазах многих мыслителей небывалую катастрофу европейской и мировой культуры, это эссе, которое особенно прославило имя автора, подытожило его многолетние размышления и резко контрастировало с официальным оптимизмом, культивировавшимся в послевоенной Франции.
1 Фраза, которая быстро стала классической. Однако Валери отнюдь не связывал фатально ее общий смысл с конкретной ситуацией послевоенной Европы, с дальнейшими судьбами ее культуры. Во втором письме он ставит вопрос следующим образом: "Станет ли Европа тем, чем она действительно является, то есть: малой оконечностью Азиатского материка?
Или же Европа останется тем, чем она кажется, то есть: драгоценной частицей земного универсума, жемчужиной сферы, мозгом громадного тела?" (Oeuvres, t. 1, р. 995).
И хотя Валери выносит решительный приговор долго господствовавшему европоцентризму, который, считает он, обречен уже в силу врожденной экспансии европейской цивилизации, вселенского распространения ее средств и методов, он не дает ответа на поставленные вопросы и говорит лишь о возможностях анализа и действия.
При всем сходстве характеристик, какими Валери почти одновременно со Шпенглером наделяет состояние "цивилизации", он отказывается признавать обреченность культуры, названной Шпенглером "фаустовской". Исходя из своих общих позиций (см. прим. 8 к "Введению в систему Леонардо да Винчи"), он считает каждый исторический момент уникально-неповторимым и пытается выявить новые возможности развития.
Когда в 1934 г. в Понтиньи проводилось собеседование ученых и писателей на тему: "Действительно ли наши цивилизации смертны", Валери заявлял в письме его устроителю П. Дежардену, что нашумевшая фраза лишь отражала общее впечатление, будучи "своего рода фотографией" момента, но что было бы безосновательно и произвольно толковать ее как безоговорочное осознание смертельности той "болезни", какая переживается европейской цивилизацией (см.: Lettres а quelques-uns, pp. 222-- 223).
"Эстетическая бесконечность"
Впервые опубликовано в 1934 г. в журнале "Искусство и медицина".
Всеобщее определение искусства
Впервые опубликовано в 1935 г. журналом "Нувель ревю Франсез". Этот текст послужил предисловием к двум специальным томам "Французской энциклопедии", которые были озаглавлены "Искусство и литература в современном обществе". Повторяя почти буквально определения художественного эффекта, сформулированные в "Эстетической бесконечности", Валери вместе с тем наделяет художественное восприятие принципом объективности, поскольку динамика этого восприятия неразрывно связывается с системной законченностью его предмета.
Художественное творчество
Впервые опубликовано в 1938 г. Это -- текст выступления Валери в Международном центре научного синтеза. За этим выступлением последовала продолжительная дискуссия ученых.
1 Проблему различия человеческого творчества и созидания природы Валери подробно рассматривает в диалоге "Эвпалинос, или Архитектор" и в эссе "Человек и раковина".
2 В 30-е годы, по-прежнему делая упор на сознательности творческого процесса, Валери в своих выступлениях скрыто или явно обращается к идее вдохновения, которая фактически соотносится у него с принципом подражания искусства природе.
3 В статье "О "Морском кладбище" (1933), которая явно перекликается с "Философией композиции" Эдгара По, Валери заявлял, что эта поэма в своем построении и даже теме была обязана непроизвольно возникшей в его сознании десятисложной "пустой ритмической фигуре", потребовавшей определенного выявления и развития (ср. также "Поэзия и абстрактная мысль").
