Реклама
Книги по философии
Грузман Генрих
Слезы мира и еврейская духовность
(страница 92)
Таким образом, необъявленная война евреям со стороны царского правительства, последовавшая после смертоносного покушения на царя Александра II Освободителя, стала той внешней причиной, что образовала массовый исход евреев в революцию. Уже говорилось, что этот шаг самодержавной власти был роковым, ибо вызвал на арену очень сильного противника и духовно евреи были сильнее царского аппарата подавления и при том они были осенены в традиции несокрушимостью своих воителей -- Хасмонеев и Бар-Кохбы. Но великодержавное правление уже предощущало свою безысходность: оно перестало быть сильным, когда причины неудач ищут внутри себя, а обратилось к евреям как внешним виновникам слабости режима -- жест агонизирующей структуры. Однако революционная реакция евреев на внешний возбудитель вовсе не была актом мести царским властям: революционность евреев -- это прежде всего попытка уйти от деструктивизма своего существования, сотворенного государственными порядками в царской России. Черта оседлости, процентные нормы, административные ограничения видятся для русского еврейства средствами, запрещающими доступ к идеальной (духовной) -- исконно еврейской -- сфере и, в конечном счете -- к культуре, и еврейский протестантизм, осуществляющийся в революционности, привносит в революционный процесс некий особый аромат, на который указывают все аналитики. Удивительный русский историк С.Г.Сватиков, сыгравший исключительную роль в разоблачении фальшивки "Протоколы сионских мудрецов", составил целый панегирик "евреям в русском освободительном движении", где указывал, "что в анархические и мечтательные увлечения русской молодежи евреи вносили элемент трезвой политической мысли, практического организационного строительства, строгой партийной дисциплины... Только высокий и чистый идеализм мог увлекать евреев на тот путь, на котором его ждали тяжкие муки, лишения, потеря свободы и самой жизни. Другая черта, отличающая особенно евреев, стремившихся к новой социальной и политической жизни, это -- энтузиазм и увлечение, с которыми они отдались движению. Признак национального темперамента -- энтузиазм, особенно ярко сказывается в евреях -- участниках движения. Но рядом с энтузиазмом, который легко воспламеняется и легко тухнет, мы видим у многих видных евреев -- участников движения качества чисто европейских работников: настойчивость и упорство в достижении поставленной цели, организаторский талант, техническое умение, трезвость политической мысли, отсутствие мечтательных иллюзий, здравый практицизм" (1999,с.с.117,141).
Таким образом, еврей в революции являл собой нестандартную фигуру с нетривиальными запросами и небанальными установками и даже конечную идеологическую цель революции евреи переживали и воспринимали в своем особом ракурсе, обязанном еврейскому происхождению и принадлежностью русскому еврейству. Этим еврей-революционер качественно отличался от революционеров других народностей, но, тем не менее, полное проникновение в сущность еврейской революционности было дано русским философом, неевреем, Н.А.Бердяевым, который вскрыл эту суть на самом авторитетном материале -- Карле Марксе, сделав его монолитным стереотипом еврея в революции: "Еврейский народ есть, по существу своей природы, народ исторический, активный, волевой, и ему чужда та особая созерцательность, которая свойственна вершинам духовной жизни избранных арийских народов. К.Маркс, который был очень типичным евреем, в поздний час истории добивается разрешения все той же древней библейской темы: в поте лица своего добывай хлеб свой. То же еврейское требование земного блаженства в социализме К.Маркса сказалось в новой форме и в совершенно другой исторической обстановке. Учение Маркса внешне порывает с религиозными традициями еврейства и восстает против всякой святыни. Но мессианскую идею, которая была распространена на народ еврейский, как избранный народ Божий, К.Маркс переносит на класс, на пролетариат. И подобно тому как избранным народом был Израиль, теперь новым Израилем является рабочий класс, который есть избранный народ Божий, народ, призванный освободить и спасти мир. Все черты богоизбранности, все черты мессианские, переносятся на этот класс как некогда перенесены они были на народ еврейский" (1990,с.70; выделено мною -- Г.Г.). Именно поэтому, по духовной спородненности, а не в силу повышенной грамотности, как кажется В.С.Манделю, объясняется высокая восприимчивость еврейского контингента к политическим социалистическим, а особенно марксистскому, учениям, а равно как и обратное: стремление видеть зарождение классовых (основополагающих в социализме) отношений в древнееврейском сообществе времен Первого Храма (к примеру, в сочинениях Карла Каутского).
Следовательно, революционность русского еврейства во всех своих аспектах -- и как норма поведения, и как нравственная категория, и как гражданская мотивация, -- органически чужда еврейской чистопородной натуре, а как психологическое состояние всецело произведено внешним активом. Это означает, что евреи не замышляли революцию в России, не программировали свержение государственного строя, тобто в русской революции евреи были не творцами, а исполнителями. Об этом образно высказался З.Жаботинский: "... сама сила вещей отвела евреям место во вторых рядах, и мы оставляем первые шеренги представителям нации большинства. Мы отклоняем от себя несбыточную претензию вести: мы присоединяемся -- это все, что объективно под силу нашему народу. В этой земле не нам принадлежит сознательная роль, и мы отказываемся от всяких претензий на творчество чужой истории" (2002,с.130). Обуянный присущим ему эмоциональным пафосом, Жаботинский недодумывает до конца верно замеченное явление: не может быть "чужой" истории для того, кто непосредственно в ней живет, вне зависимости от исполняемой роли; отмеченное острым глазом публициста факт так называемых "вторых ролей" евреев в русской революционной истории объясняется иной причиной. Также образно, но более определенно, высказался другой еврейский публицист Даниил Пасманик: "Евреи-революционеры не опирались на национально-еврейские силы, а являются лишь экспонентами русской силы, толкователями и представителями ее... Они были не хозяевами, а приказчиками и коммивояжерами русской революции" (1923,с.150). Но при этом участие евреев в русской революции было столь ярким, что на еврейской стороне были в ходу суждения, отдающие евреям аргументарную роль в революции, -- так, к примеру "Краткая Еврейская Энциклопедия" (т.7) утверждает, что евреи "были важной движущей силой революции". В ответ на это последнее русская сторона выставляет очень внушительную оппоненцию и в жанре ведущихся рассуждений особый вес имеет мнение крупного философа Льва Карсавина: "Необходимо покончить с глупою сказкою,... будто евреи выдумали и осуществили русскую революцию. Надо быть очень необразованным исторически человеком и слишком презирать русский народ, чтобы думать, будто евреи могли разрушить русское государство". В сборнике "Смена вех" (1921) Н.В.Устрялов, бывший шеф колчаковского Бюро печати, написал: "И если даже окажется математически доказанным, как это ныне не совсем удачно доказывается подчас, что девяносто процентов русских революционеров -- инородцы, главным образом, евреи, то это отнюдь не опровергает чисто русского характера движения... Не инородцы-революционеры правят русской революцией, а русская революция правит инородцами-революционерами, внешне или внутренне приобщившимися "русскому духу" в его нынешнем состоянии". Бывший лидер кадетской партии П.Н.Милюков обмолвился: "И создался новый вариант антисемитской легенды о еврее -- создателе русской революции".
На фоне этого обстоятельства история русского революционного движения выставляет фигуры отдельных евреев-революционеров, которые в своей исполнительской деятельности демонстрируют образцы такого высокого подвижничества, полной самоотверженности, подлинного героизма и яркой самобытности, что при поверхностном блуждающем взоре вполне могут быть приняты за истинных генеральных конструкторов революционного процесса. Вот, к примеру, как знаменитая революционерка Вера Фигнер характеризует аса политического террора Гирша Гершуни: "Широкий ум, организаторский талант и сильная воля, несомненно, расчищали Гершуни дорогу на верхи партии. Но за этими качествами стояло нечто другое, что сообщало ему великий нравственный авторитет. Это был аскетизм, физический и духовный... Для него революционное дело было не одно из многих дел в жизни и даже не главное дело -- это было единственное дело" (цитируется по Р.Городницкому, 1999,с.257-258). Жертвенность евреев-революционеров порой превосходила мыслимые пределы и не возможно было не подумать, что революция, действительно, составляет "единственное дело" жизни евреев, -- впечатление тут усиливается многократно благодаря тому, что революционная самоотверженность свойственна и женщинам-еврейкам. С.Г.Сватиков рассказал поразительную историю жизни революционной пропагандистки Бети Каминской: "В своем увлечении пропагандой Каминская доходила до какого-то экстаза. Рабочие дивились ее рассказам, слыша их из уст простой крестьянки, и они принимали ее за раскольницу. Вдохновенная речь ее производила впечатление, которое еще усиливалось ее наружностью. В эти минуты она была поистине прекрасна. Большие карие глаза искрились и горели, щеки покрывались ярким румянцем. В голосе слышались хватающие за душу ноты... Ей удалось составить из рабочих небольшой кружок... Это было минутой торжества, минутой упоительного счастья, вряд ли когда-либо испытанного ею. Хрупкая и нежная по природе, страстная порывистая южанка, напоминающая своей экзальтацией средневековых пророчиц, Бетя Каминская не перенесла гибели любимого дела (разгром полицией рабочего кружка -- Г.Г.). Уже на втором месяце заключения она помешалась... Среди жертв, отданных русским еврейством на алтарь русской свободы, эта жертва была одной из самых чистых, из самых незабвенных" (1999,с.68-69). Не менее впечатляющая многострадальная судьба легендарной Геси Гельфман, участницы группы, покушавшейся на жизнь Александра II. Должно поражать, как типографский рабочий Яков Свердлов оказался способным управлять государством, какого до того не было в истории, или, как Лев Троцкий (Бронштейн) смог, не имея соответствующего опыта, превратить вооруженную, деморализованную, анархиствующую и мародерствующую толпу в дисциплинированную, организованную, революционную армию, одержавшую победу над профессиональным белым войском и армадами Антанты. Евреи проявляли нечто большее, чем другие, в революционных ситуациях, которые требовали и обуславливались энергией индивидуальной личности, но их роль уменьшалась и сходила "на нет" в коллективистских процессах. Статистически подсчитано общее количество евреев, участвовавших в русской революции, но не известно, даже приблизительно, число евреев, лишенных жизни в эпоху сталинской всеобщей коллективизации всего уклада советской жизни (злосчастные так называемые "чистки" в искусстве, науке, государственном аппарате, партийных органах).
