Реклама
Книги по философии
Грузман Генрих
Загубленные гении России
(страница 27)
Несколько иная софистская схема для процедуры отождествления ноосферы с коммунизмом представлена Ю.В.Олейниковым, который помещает ложный тезис в посылочную часть своего суждения. Первая посылка последнего гласит: "В.И.Вернадский же, исследуя с естественнонаучных позиций проблему влияния человека на природную среду, сделал вывод о необходимости коммунистических социальных преобразований", а вторая посылка более широкого профиля излагает, что "Именно с социализмом, открывающим возможности для планомерного, целенаправленного развития науки и техники и максимального использования их в интересах народных масс, связывается теперь сознательное стремление к построению ноосферы". На этой основе конструируется общий вывод с претензией на универсальный императив: "В этом смысле становление ноосферы и коммунизма есть единовременный естественноисторический процесс, который имеет одинаковую социальную направленность"(1987, с.с.118,116,124).
Но большинство аналитиков не считают нужным для данной процедуры прибегать к каким-либо логическим выведениям, а пользуются декларативными извещениями, типа: "ноосфера выступает в качестве естественной основы коммунизма, а коммунизм - в качестве социального воплощения ноосферы"(Ю.М.Манин,1979, с.133) или "Необходимая предпосылка ноогенеза - коммунистическое преобразование общества"(М.М.Камшилов,1979, с.232). Политизация ноосферы порой достигает неконтролируемых размеров, как это позволил себе академик А.Л.Яншин: "Ноосфера является результатом слившихся в единый поток двух величайших процессов современности: в области научной мысли, с одной стороны, и социальных отношений - с другой. Поэтому создание ноосферы возможно лишь как следствие прочного союза тех сил, которые являются основой этих процессов, т.е. союза науки и трудящихся. Сейчас мы видим, что в странах социалистического содружества такой прочный союз уже существует, и всё более ясные следы этого союза мы наблюдаем в жизни большинства развивающихся стран"(1988, с.501). Демагогичность данной декларации, нашедшей достойную оценку в факте коммунистического крушения в России, может быть достаточно полезной, если к нему подойти как к реальному опыту и историческому уроку, тобто воспользоваться методологичским приёмом, культивируемым В.И.Вернадским в истории науки.
Стремление деформировать воззрения В.И.Вернадского, предпринимаемые со стороны науки - социального института, включает в себя и попытки фальсифицировать учение Вернадского, то есть стремление подвести под это учение нечто ему обратное, осуществляемое в рамках того же социального института. Такая попытка в развёрнутом виде представлена в последнее время авторитетным знатоком проблемы ноосферы в советской науке Н.Н.Моисеевым. Этот автор начинает с того, что "Основное содержание учения о ноосфере, часто называемое биосферно-ноосферной концепцией Вернадского, трактуется как переход от биосферы к ноосфере, который должен неизбежно произойти. Более того, в ряде работ говорится о том, что такой переход уже давно начал происходить - с того времени, как человек стал всё более активно вмешиваться в процессы, протекающие в окружающей среде. Мне кажется, что такая трактовка учения о ноосфере не только упрощена, но и искажает его глубинный смысл"(1989, с.99). А "глубинный смысл" учения о ноосфере, по Н.Н.Моисееву, состоит в том, что "...утверждение о неизбежности перехода биосферы в ноосферу мне представляется неправомочным: он не может произойти автоматически, человечество должно оказаться способным его осуществить"(1989, с.100). Но уже сама преамбула новой трактовки безапелляционно устраняет В.И.Вернадского от соучастия: "Благодаря стохастичности (изменчивости), изначально присущей нашему миру, предсказать более или менее точно особенности нового состояния невозможно, - невозможно в принципе! Будет ли место для человека в этой новой биосфере? Ответа пока нет"(1989, с.98). Столь решительное отрицание предсказательного способа мышления полностью обезоруживает Вернадского как учёного, а сомнения в гуманистической перспективе человека повергает Вернадского в нокаут как философа. Почему-то синонимируя стохастичность не со случайностью, а с изменчивостью, на базе которой отвергается предсказательный подход, Моисеев столь же решительно начинает предсказывать "особенности нового состояния": о том, что переход биосферы в ноосферу осуществляется не в силу естественных причин, а под воздействию сознательной воли человека, опирающегося на так называемый экологический императив - "совокупности ограничений и запретов, выполнение которых необходимо для дальнейшего прогресса человека, развития биосферы, их совместной эволюции"(1989, с.100); о том, что появление ноосферы произойдёт не эволюционно-неизбежным историческим путём, а благодаря осознанному поведению людей, руководимых Разумом: "Согласно биосферно-ноосферной концепции Вернадского, процессы развития природы и общества должны стать направляемыми Разумом"(1989, с.112).
На точке зрения Н.Н.Моисеева можно было бы не задерживаться, ибо в принципе она трактует ту же излюбленную тему "сверхбиологического" человека, который призван господствовать и властвовать в природе, если бы автор не пошёл дальше своих единомышленников и не вскрыл самую роковую черту этого понимания. Последовательность Моисеева заключена в том, что он делает совершенно логичный вывод из всей совокупности воззрения о "сверхбиологическом" человеке: "Разум на определённом этапе развития планеты может стать основным фактором её развития и определить наступление эпохи ноосферы"(1989, с.106; выделено мною - Г.Г.) Таким образом, Разум, в сентенции Моисеева полностью уподобляясь известному Абсолютному Духу, несёт свою миссию "основного фактора" ноосферы вне человека, чем определяется "сверхбиологическое" состояние. И более того, Разум у Моисеева переростает рамки даже Абсолютного Духа: "Он должен быть способен расширять своё воздействие на окружающую среду и перестраивать своего носителя - человека"91989, с.118). Отчленённый от человека, а потому противопоставленный ему, Разум в новой трактовке ноосферы обладает единственной перспективой - быть божеством, ибо воздействуя на окружающую среду и перестраивая человека, Разум приобретает монопольные черты надреального ("сверхбиологического") существа.
4. В.И.ВЕРНАДСКИЙ О ГЕОЛОГИЧЕСКОМ КОНТИНУУМЕ. Со времени эллинских мудрецов утвердилось невысказанное правило, что любая наука может претендовать на статус совершенного и законченного знания, если она предоставляет новый взгляд на мир и принимает участие в научной картине мира. Греки первыми стали организовывать научное знание, конструируя особую естественную совокупность непрерывно связанных явлений, находящихся под протекторатом научного знания и сознания, или континуум, который больше известен под названием научной картины мира. Этот космологический подход древние греки воплотили в перипатетическую картину мира Клавдия Птолемея, осуществив ослепительный прорыв человеческого духа и создав вечный мавзолей доблести античного ума. Научные потрясения, перевороты, реформации (вульгарно называемые научными революциями) приобретают статус эпохальных только в случае кардинального изменения научной картины мира и соответственно внутренней структуры научного континуума.Вернадский, сообразно своему урождённому дарованию лидера науки, создавал новую форму научной совокупности знаний в биосфере, сочетающую в себе геологическую и биологическую дисциплины. Vis activa (побуждающая сила) для Вернадского явилось то обстоятельство, что его наука НЕ коррелируется ни с академической геологией, ни с традиционной биологией, и Вернадский, стало быть, создал научный континуум для своей науки. А поскольку последняя опирается на основополагающий тезис о человеке как геологической силе, то учёный сотворял специфический геологический континуум. Соответственно этому творец проводит рефлексию фундаментальных атрибутов континиуума - время и пространство, доказывая наличие в реальной геологической природе не общепризнанных констант физической картины мира, а самобытного геологического времени и специфического геологического пространства, за что не брался ни один теоретик естествознания ни до, ни после Вернадского.
Говоря о пульсирующем характере изменений природного состояния, эмпирически известном в геологии, и акцентируя внимание на необратимости эволюционного процесса, также эмпирически зафиксировано законом Долло в биологии, Вернадский прозревает в этом незнаемый ракурс и заключает: "Можно видеть, что она (необратимость - Г.Г.) связана с особыми свойствами пространства, занятого телом живых организмов, с особой его геометрической структурой, как говорит П.Кюри, с особым состоянием пространства" И факты, известные эмпирически, но не объяснённые теоретически, он кладёт в доказательную базу своего умозаключения: "Почвы и реки девона, например, иные, чем почвы третичного времени и нашей эпохи. Это область новых явлений, едва учитываемых научной мыслью"(1977, с.с.21,18). Суждения Вернадского о геологическом континууме могут служить хрестоматийным образцом синтеза научного и философского мышления, того, уже не разъединимого постижения, какое в теории всегда знаменует ослепительный взлёт человеческой мысли. Но чем более ослепляющим кажется пожар знаний, разожжённый одиноким творцом, тем более мощные средства тушения обрушиваются на него, - эта закономерность, увы, также сказалась на великом русском натуралисте.
