Реклама
Книги по философии
Грузман Генрих
Загубленные гении России
(страница 33)
Будь эти последние обособлены хотя бы терминологически, сразу бросилась бы в глаза близость с пульсациями Н.Е.Мартьянова и тождество с динамическими состояниями ("эволюция эволюции") В.И.Вернадского, тобто воочию явились бы связующие нити с русской наукой в её неклассической модификации. Эта связь характеризовала бы прежде всего образ мышления и мировоззрение князя, нашедших выражение в его исторических постижениях, к тому же проще осуществился бы переход к понятию "анархия", для обоснования чего задумывалась историческая процедура Кропоткина. Без такой же типологии силлогистика Кропоткина движется по наезженной колее: эволюционный путь развития - революционный путь развития, не взирая на целый ряд откровений Кропоткина, выплёскивающихся из этой колеи.
И тем не менее этот методологический недостаток вовсе не отвращает глубокомыслие Кропоткина от специфически русской мыслительной традиции, ибо связывающие моменты тут располагаются глубже методологического уровня. Ярым неприятием насилия и террора во всех его видах князь демонстрирует горячую приверженность свободе, и именно свободе личности, а такое трепетное и эминентное отношение к свободе личности изобличает в князе типично русское воспитание. Русская мелодия о личной свбоде настолько сильна в духотворчестве Кропоткина, что он, опять-таки чисто по-русски, придаёт ей собственное звучание и строит на этой базе историческую перспективу будущего. Дефиницию свободы князь формулирует следующим образом: "...мы не можем дать свободе никакого другого определения, кроме следующего: Свобода есть возможность действовать, не вводя в обсуждение своих поступков боязни общественного наказания (телесного, или из страха голода, или даже боязни порицания, если только оно не исходит от друга). Понимая свободу в этом смысле - а я сомневаюсь, чтобы можно было дать ей другое, более широкое и вместе с тем конкретное (вещественное) определение - мы должны признать, что коммунизм, конечно, может уменьшить и даже убить всякую личную свободу (во многих общинах так и делали); но что он также может расширить эту свободу до её последних пределов; и что только при этом условии - расширении личной свбоды - он сможет утвердиться в человеческих обществах"(1999, с.611). Свободная личность есть не просто единый материнский субстрат, откуда произросли материализм Плеханова, наука Вернадского и радикализм Кропоткина, это прежде всего гносеологическое ядро русской либеральной науки, которой ещё нет в реальности, но наличиствуют мыслители, мыслью которых она движет.
В сочинениях Кропоткина немало места занимают рассуждения о государстве, но нельзя сказать, однако, что князь развил собственное учение о государстве, праве и власти, - скорее всего он создал историческую преамбулу для такого учения, которая изобилует немалым количеством тонких и оригинальных наблюдений и выводов. Но центральная идея его творческого порыва в этой сфере подана сочно, темпераментно и во многих ракурсах: государство суть орган, механизм и генератор насилия и как антагонист свободы личности должно быть уничтожено. Кропоткин толкует государство как "самое серьёзное препятствие для развития общества на началах равенства и свободы, так как государство представляет историческую форму, выработавшуюся и сложившуюся с целью помешать этому развитию. Люди, стоящие на такой точке зрения, стремятся поэтому, не преобразовать, а совершенно уничтожить государство"(1999, с.617". Тезис Кропоткина об уничтожении государства сделался излюбленным объектом аналитического внимания и критерием для выведения отрицательной роли государства в общественном движении не только русского, но и общеевропейского масштаба. Крайне негативная оценка анархического беспорядка и хаоса, прямо исходит из невольного, а чаще всего, преднамеренного искажения смысла положения Кропоткина об уничтожении государства. Особенно в этом преуспели агитаторы и пропагандисты марксизма как социалистической теории государства.
А между тем именно в лоне последней идея об уничтожении государства рефлексируется в порядке конструктивной детали социалистической теории государства. В.И.Ульянов-Ленин, самый ярый доктринёр марксизма, излагает мнение последнего: "По Марксу, государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание "порядка", который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов" и далее: "если государство есть продукт непримиримости классовых противоречий, если оно есть сила, стоящая над обществом и "всё более и более отчуждающая себя от общества", то явно, что освобождение угнетённого класса невозможно не только без насильственной революции, но и без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан и в котором это "отчуждение" воплощено. Этот вывод, теоеретически ясный сам собою, Маркс сделал...с полнейшей определённостью на основании конкретно-исторического анализа задач революции"(1949, т.25, с.с.359,360).
Положение о разрушении государства, номинально идентичное в марксизме и у Кропоткина, служит, однако, не показателем схожести, а напротив, критерием приниципиального расхождения этих воззрений. Марксистское понимание, догматизированное в ленинизме, всецело зиждется на классовой основе, тобто во главу угла ставится коллективный фактор, а потому идеологически оно примыкает к западной концепции человека как члена человечества. Ликвидация государственной общественной формации положена в марксизме как историческая цель и возникновение бесклассового, а тем самым, безгосударственного общества занимает весь перспективный горизонт марксистского будущего для человечества (плакатный лозунг: "коммунизм - светлое будущее мира"). При этом насилие признаётся как форма революционного способа разрушения государства и считается не только допустимым, но и единственным средством прогресса в классовом обществе, - отсюда необходимость диктатуры пролетариата.
Отвержение государства, выполненное П.А.Кропоткиным, есть онтологическое воплощение полного неприятия принижения и угнетения индивидуальной величины - свободы личности, тобто идеологически оно питается соками русской концепции человека. В своих извещениях Кропоткин ратует за уничтожение государства не как своеобразной организации людского общежития в целом , как в марксизме, а только той его формы, которая базируется на ущемлении личностной ценности, но именно таким органом подавления личности выступает всякое государство в реальной действительности, как исторической, так и современной. Кропоткин интуитивно, как врождённый творец, предощущает альтернативу марксистскому деструктивизму и нелепости безгосударственного общества, а потому едко иронизирует над попытками превращения современного угнетающего государственного устройства в "светлое будущее мира" посредством его уничтожения: "Из государства, самый смысл существования которого заключается, как мы видели, в подавлении личности, в уничтожении всякой свободной группировки, всякого свободного творчества, в ненависти ко всякому личному почину и в торжестве одной идеи (которая по необходимости должна быть идеей посредственности), - из этого механизма хотят сделать орудие для выполнения гигантского превращения! Целым общественным обновлением хотят управлять путём указов и избирательного большинства!...Какое ребячество!"(1999, с.673-674).
Хотя в умозрении и умозаключениях князя отсутствует онтологически зримый образ данной альтернативы (а его объективно и быть не может, поскольку как альтернатива она адресована будущему времени), но в ней присутствует самое существенное: превалирование созидательной функции и категорическое исключение насилия в любой форме. Главным героем мечтаний Кропоткина является свободная личность и как таковая она обладает правом выбора, что и предрекает русский мыслитель: "Одно из двух. Или государство должно быть разрушено, и в таком случае новая жизнь возникает в тысяче центров на почве энергетической личной и групповой инициативы, на почве вольного соглашения. Или же государство раздавит личность и местную жизнь; завладеет всеми областями человеческой деятельности, принесёт с собою войны и внутреннюю борьбу за обладание властью, поверхностные революции, лишь сменяющие тиранов, и как неизбежный конец - смерть! Выбирайте сами!"(1999,с.675-676). Здесь требуется совсем немного усилий, чтобы иллюзорную альтернативу Кропоткина ("энергетическая и групповая инициатива", "вольное соглашение") идеологически увязать с ноосферой Вернадского-Плеханова и увидеть подтверждение со стороны независимого источника, как альтернативы Кропоткина со стороны ноосферы Вернадского-Плеханова, так и наоборот. Но более того, - это обстоятельство даёт основание для заключения, что сама идея ноосферного общества будущего и кропоткинская альтернатива будущего завляют о себе как теоретическое ядро русской либеральной науки.
Однако воззрение Кропоткина связано с русской научной тенденцией не только опосредованно или логически, - в лице князя возможно увидеть одного из активных разработчиков той идеи, которая делает русскую парадигму (совокупность научного и духовного успеваний) наиболее радикальным созданием мирового значения. Этот духовный подвиг князь П.А.Кропоткин совершил уже в другом когнитивном пространстве - в лоне биологии. В 1907 году появился русский перевод книги П.А.Кропоткина "Взаимная помощь как фактор эволюции", где князь в присущем ему стиле обнародовал нетривиальные и оригинальные витийствования по поводу "взаимной помощи". Эту последнюю Кропоткин выставляет на правах закона как антипод, антагонист и антитезис закону борьбы за существование. Уже только декларация этого лозунга делает князя еретиком в европейской интеллектуальной ассамблее, ибо борьба за существование конституировала не только биологическую отрасль знания, но и определяла собой общее научное мировоззрение, будучи, по признанию всех авторитетов, производным дарвинизма, который помещался в авангарде общемирового научного прогресса. В изъявлении закона взаимопомощи Кропоткин, обнако, отнюдь не был первопроходцем, - авторский приоритет здесь принадлежит русскому зоологу К.Ф.Кесслеру (1880 год), а первым его потребителем в науке стал великий почвовед В.В.Докучаев. Кропоткин расширил поле предикации этого закона и распространил его влияние на духовно-нравственную область, создав таким образом предпосылки учения об анархизме. В совокупности закон взаимопомощи стал фундаментальной базой особого научного течения - русского дарвинизма, о чём подробно будет изложено в очерке об академике Н.И.Вавилове.
