Реклама
Книги по философии
Грузман Генрих
Загубленные гении России
(страница 28)
Уже в 1938 году Вернадскому было известно, что "Мы переживаем сейчас в науке чрезвычайно важную эпоху её развития. Впервые объектом исследования является время, долгие века находившееся вне её кругозора. Это обстоятельство характеризует науку нашего времени и отличает её от науки Х1Х столетия. Сейчас становится ясным, что время есть чрезвычайно сложное проявление реальности, и содержание этого понятия чрезвычайно различно...Представление Минковского и его предшественников о времени, как о четвёртом измерении пространства, есть математическое отвлечение, логически не имеющее почвы в научной реальности, фикция, не отвечающая реальному содержанию науки, её представлению о времени. В геометрии, конечно, время может быть выражено вектором. Но явно такое его выражение совсем не охватывает всех его свойств в природных явлениях, изучаемых натуралистом, и ничего ему реального в смысле знаний не даёт. Оно ему не нужно. ...удобно отличать реальное пространство природы - в данном случае биосферы - от геометрического пространства, как пространство физическое, как это, кажется, предложил впервые Гельмгольц. Точно также и время натуралиста не есть геометрическое время Минковского и не время механики, и теоретической физики, химии, Галилея или Ньютона"(1992,с.259-260).Из этого умозрения следует следующий мандат: геологическое время - это не физическое время Эйнштейна, а особое "реальное время натуралиста", и геологическое пространство - это не физическое пространство Минковского, а особенное "реальное пространство натуралиста", которые в качестве опорных осей формируют самостоятельную систему координат - геологический континуум, объективно и когнитивно несовместимую с римановым физическим континиуумом.
В научных текстах Вернадского отсутствует данный мандат в авторском изложении, ибо на этом пункте прервалась постигающая деятельность великого учёного. Однако же оставшееся наследие учёного предоставило достаточно, чтобы без особого напряжения вывести замысленный, но не завершённый, когнитивный кодекс натуралиста в облике геологического континиуума, и прийти к выводу об уникальности духовного подвига академика В.И.Вернадского. Возможно, неоконченность и незавершённость величественной былины Вернадского не следует считать познавательным недостатком, а лучше склониться к мудрости библейской истины, что есть время разбрасывать камни и есть время собирать камни. Может быть, время Вернадского есть время разбрасывать камни идей и мыслей, намёков и предположений, невысказанных истин и скрытых смыслов, а наше время есть время собирания разбросанных гением камней, попытке чего и посвящается следующее "Послесловие".
П О С Л Е С Л О В И Е"У меня нет никаких сомнений относительно выдвигаемых
мною доктрин; все мои сомнения относятся только к
стилю и к расположению материала; больше всего я
боюсь, что, может быть мне не удалось ясно показать,
каковы те взгляды, которые я хотел бы отдать на
суд беспристрастного исследования"
Давид РИКАРДО
При необозримом богатстве научного наследия академика В.И.Вернадского как-то в стороне остаётся момент, какой по своей познавательной ёмкости вполне предентует на роль основополагающей характеристики творческого портрета Вернадского. Вернадский не только учёный, тобто творец научных ценностей, и не столько натуралист, то бишь исследователь и первооткрыватель тайн природы, а именно мыслитель в ранге мудролюбия, то есть философ.По творческому сочленению научных и философских знаний Вернадский не знает себе равных не только в естествознании, но и в научной сфере в целом. Вернадский был первый, кто во всеуслышание заявил о подобной методологии, и единственный, кто достиг на этом поприще блистательных успехов. Кровная и неразрывная связь сочинений Вернадского с идеалистической русской духовной философией, хоть не декларируется, но взыскуется учёным постоянно, - Вернадский приобщён к русскому духовному вещанию в такой степени, в какой отстранён от системы воинствующего материализма. А между тем Вернадский, как творец самой обширной теории в естествознании и как деятель самой материалистической из всех наук, не может не быть материалистом, и здесь не должно видеть парадокса..Вернадский, по существующей в философии градации, является уникальным творцом, совместившим в себе одновременно черты идеалиста и материалиста (тем самым доказывая несуразность и непотребность данной градации), и как материалист он примыкает не к ленинскому диалектическому материализму, чей догматизм отвращает учёного, а многочисленные и настойчивые попытки по обращению Вернадского закончились всемерным провалом, а к иной материалистической системе, бытующей в русской философии в конце Х1Х - начале ХХ веков и которую Н.А.Бердяев забыл приобщить к русскому философскому ренессансу, - материалистической системе Г.В.Плеханова
Следовательно, будучи идеалистом, Вернадский кровно связан с русской духовной философией, но как материалист, он раскрывается в материалистическую систему Г.В.Плеханова - великое достижение русского духа, входящее в состав русской духовной доктрины. Великий философ и крупный общественный деятель Г.В.Плеханов (1856-1918 г.г.) образует весомое звено в цепи загубленных гениев России и социальный институт изъял из системы Плеханова все внутренности, оставив за этим философом только роль, в действительности совершенно малосущественную, талантливого распространителя марксизма в России. Плеханов явился в истории русской философии первооткрывателем общественного феномена, который он назвал "общественной психологией" или "общественным мнением", и в противовес отдельным догадкам, заявляющим о себе ещё в античное время, а в известной мере в противоположность известному "Общественному договору" Ж.-Ж.Руссо, выступил зачинателем учения об общественном мнении. Как раз этого, а также положений о географическом материализме, социальный институт не может простить Г.В.Плеханову, ибо они не подпадают под догматизм воинствующего материализма, да и в целом Плеханов был стойким идеологическим противником В.И.Ульянова-Ленина и не признал Октябрьский переворот.
Однако, если парадокса не существует в том, что материалист Вернадский, отвергнув ленинскую схему воинствующего материализма, стал близким к философскому материализму Плеханова, то парадокс наглядно присутствует в том, что последний никак не отозвался на это обстоятельство, а точнее сказать: авторы "спороднённых" систем нигде и никогда не пересекались, не ссылались и не вспоминали друг о друге. Нелепо думать, что оба творца, пребывая как современники в одной стране и обладая оба феноменальной эрудицией и широчайшим кругозором, ничего не знали друг о друге. Стало быть, наличиствовал некий веский и объективный повод для разобщения и он обнаруживается достаточно просто: признание социалистического идеала Плехановым и отрицание социалистического идеала Вернадским. При этом требуется знать, что в конце Х1Х - начале ХХ веков общественная жизнь России была предельно наэлектризована политикой и подобное разночтение именно в политической плоскости приобретало характер принципиального расхождения, а потому крупный политик своего времени Г.В.Плеханов (политика была роковой страстью великого мыслителя) не обращал внимания на деятеля науки В.И.Вернадского, равно, как и наоборот.
А между тем при несколько углублённой рефлексии оказывается, что социалистический тезис, употребляемый в норме идеала, именно в этом качестве не обладает требуемыми критериями и относится скорее к разряду лжеидеалов. На более глубоких уровнях у обеих проницаний бытует не просто нечто однотипное, а одно и то же плодоносное ядро, которое и называется этими авторами одинаково - свободный человек. Имея в виду свободного человека, Плеханов рассуждает о роли личности в истории и преподносит общественное мнение как степень зрелости свободного человека, а у Вернадского свобода человека выступает необходимейшим условием научной мысли. Особенность тут заключена в том, что и Плеханов, и Вернадский НЕ доказывают необходимость или наличие свободного человека, а берут эту константу как данность, как действующую преамбулу, ибо представление о свободе и свободной личности обладает в русской духовной доктрине специфически русской нормативной формой. Русская духовная школа несёт в себе философию свободы как диагностическое свойство и выставляет необычайно звучного глашатая - Н.А.Бердяева, которого называют "философом свободы" (из многих трудов и учебников этого автора достаточно назвать некоторые с примечательными титулами - "Философия свободного духа", "О рабстве и свободе человека", "Философия свободы"). Только один факт использования свободного человека в качестве действующего персонажа в ноуменальных упражнениях делает Плеханова и Вернадского членами одной масонской ложи - русского духовного корпуса, а эта спороднённость по мощи на порядок превосходит любые политические расхождения.
Итак, Плеханов обосновывает принципиально новое для материалистической философии положение: через общественное мнение - принадлежность свободного человека - реализуется роль личности в истории на современном этапе человеческой цивилизации, и этой концептуальной базе основывает учение об общественном мнении. Но, аналогично Вернадскому, его логия не подходит под номенклатурные признаки учения как такового, - скорее всего, это следует называть апорией Плеханова, ибо в порядке постановки вопроса философ сформулировал только противоречивые составляюие особого общественного конструкта. Плеханов утверждает: "1) Общественное мнение управляет миром; оно определяет взаимоотношение членов общества; оно создаёт социальную среду. 2) Человек - продукт социальной среды, его мнения определяются особенностями этой среды". Последующие уточнения основной мысли приводят к следующему силлогизму: "Для диалектических материалистов мнение людей, конечно, управляет миром...Но это не противоречит тому, что "общественное мнение" имеет свои корни в социальной среде и в конечном счёте в экономических отношениях; это не противоречит тому, что всякое данное "общественное мнение" начинает стареть, как только начинает стареть вызывающий его способ производства. Экономика формирует "общественное мнение", которое правит миром". И, наконец, ещё одно суждение: "Чтобы понять историю научной мысли или историю искусства в данной стране, недостаточно знать её экономию. Надо от экономии уметь перейти к общественной психологии, без внимательного изучения и понимания которой невозможно материалистическое объяснение истории идеологий"(1956,т.11, с.с.134,178,247). Итак, с одной стороны, - общественное мнение, которое "управляет миром", а следовательно, и экономикой; с другой стороны - экономика, формирующая общественное мнение, и, значит, влияющая на мир, и, наконец, с третьей стороны - некое взаимодействие между экономикой и общественной психологией, - такова материалистическая апория Плеханова.
