Реклама
Книги по философии
Грузман Генрих
Загубленные гении России
(страница 30)
Чисто умозрительное представление даёт необычайно сложное переплетение в ноосфере противоположных тенденций: организованности и рациональной поступательности, с одной стороны, и вдохновенных интрузий и новообразований, - с другой стороны. Только квазиоткровенный способ мышления Вернадского мог справиться с такой сложностью.Не вдаваясь в неясные для него детали, Вернадский описывает этот умозрительно видимый процесс, упирая на созидательный (faber) характер общей целевой установки: "Научная работа этих эпох имеет яркий созидательный, а не разрушительный характер. Строится и созидается новое; оно для своего созидания часто использует, перерабатывая до конца, старое. Обычно выясняется, неожиданно для современников, что в старом давно уже таились и подготовлялись элементы нового. Часто сразу и внезапно это старое появляется в новом облике, старое сразу освещается...Это есть образ созидания, но не разрушения, образ невидного нам раньше, но явно закономерно шедшего процесса, ожидавшего для своего выявления своего завершения. Такой ход научного сознания наблюдается всегда, на всём протяжении истории мысли. Он лишь более интенсивен и охватывает большую область в периоде переломов. Всегда для него характерно созидание нового и сохранение ранее достигнутого"(1988, с.215-216).Итак, Вернадский мыслит науку культурой, ибо культура всегда была демоном созидания, культом faber, а культуры разрушения не существует. Учёный также выводит конструктивный мотив, по которому организовывается культура, - "созидание нового и сохранение ранее достигнутого", - что подразумевает форму государственности в ноосферном обществе.
Ещё более сложные ноуменальные катавасии отмечаются в материалистической апории Плеханова, которая возникла на базе неопределённости и противоречивости отношений общественного мнения и экономики. По сути дела, проблема тут возникла в силу того, что Плеханов в параметре "экономика" наряду с общезнаемым и неопровергаемым её значением выявляет некий нетривиальный контекст. Общезнаемое значение "экономики" составлено так называемыми политэкономическими учениями и в грандиозном виде представлено теорией Карла Маркса.. Исторически непреходящая заслуга марксизма таится в том, что К.Маркс с огромной ноуменальной силой доказал экономическую природу бытия современного человечества. Ключевой и опорный тезис экономического бытия человечества гласит: экономика - это природа для человека. Самый блестящий апологет и соавтор марксизма Фридрих Энгельс разъяснил: "Условия жизни, окружающие людей и до сих пор над ними господствовавшие, теперь подпадают под власть и контроль людей, которые впервые становятся действительными и сознательными повелителями природы, потому что они становятся господами своей обобществлённой жизни. Законы их собственных действий, противостоявшие людям до сих пор как чуждые, госодствующие над ними законы природы, будут подчинены их господству"(1948, с.267; выделено мною - Г.Г.).
Насилие человека в природе, предусматриваемое марксистской доктриной и экономическим тезисом человечества, в данном отношении не может не ущемлять свободу человеческой личности, особенно как производителя общественного мнения по Плеханову. Всяческие насильственные императивы прежде всего идут во вред самой личности, - если это уложение исходит из общетеоретических духовных предписаний, то современная экологическая катастрофа свидетельствует об этом со всей наглядностью эмпирической очевидности. Марксистская установка на господство в природе воочию олицетворяется в реальной техносфере и прямым курсом приводит к глобальному экологическому бедствию человечества. Понятно, что Вернадский, сооружающий ноосферное сообщество под созидательным знаменем faber, не может допустить сюда человека с задатками хищника.
У Плеханова нет прямых отрицаний категоричности экономической установки на господство в природе, но в его рассуждениях на этот счёт явственно звучат немарксистские рулады. Оригинальное учение Плеханова, называемое "географическим материализмом", насквозь пронизано нетрадиционными нотами, из которых возможно составить опосредование, являющееся по смыслу антитезисом марксистскому потребительскому тезису о человеке - повелителе природы. Новаторский плехановский модус гласит: экономика - это человек в природе. В расшифрованном виде это означает, что человек в природе, будучи свободным, обладает правом выбора и может склониться не только к общественно действующему экономическому принципу, но и к целевой установке, противной стратегии покорения природы. Хотя у Плеханова нет силлогически выраженного предпочтения, но явная симпатия к последнему отчётливо ощущается как индивидуальная позиция. Ранее подобное предпочтение в воззрении Вернадского было условно определено как виртуальная техносфера и в этом проявилась прочная точка соприкосновения двух апорий, общим основанием для которой стала стойкое неприятие деструктивизма традиционной политэкономии или реальной техносферы. Именно реальная техносфера осуществляет свою общественную функцию через диктат над общественным мнением, культивируя свою первичность и исключая решающее влияние общественного мнения, а тем более, взаимодействия между общественным мнением и экономикой, что ожидается Плехановым.
Ожидание Плеханова сместилось, таким образом, в сектор виртуальной техносферы Вернадского и отсюда вытекает идеологически связующая спороднённость главных уложений двух систем: у Вернадского - культура - это природа в человеке, у Плеханова - экономика - это человек в природе. Следовательно, апории Плеханова и Вернадского сливаются в одном знаменателе - культуре и именно культура становится важнейшим, если не единственным, динамическим рычагом в институте общественного мнения. Со своей стороны общественное мнение даёт новый выход культуре на общественную арену: культура всецело охватывает процесс общественного мнения в его целокупности, будучи определителем и одновременно определяемым общественного мнения, а также продуктом взаимодействия. Разрешение материалистической апории Плеханова, равно как и в случае с идеалистической апорией Вернадского, приводит к появлению новой сугубо ноосферной максимы: ноосфера есть общество, где культура выступает производительной силой.
Итак, в недрах русского континиуума за счёт горения и бурления исключительно русского духа предъявлено представление, неизвестное в академической культурологии, декорированной именами, теориями и традициями, - ноосферная разновидность культуры, которой презентуется ноосфера per se как сфера культуры. Как видно, особый вид культуры в ноосфере базируется на двух парадоксальных с традиционной точки зрения опорах: 1.ноосферная культура как форма государственности и 2.культура как производительная сила ноосферного общества. Обе опоры при всей их взаимоисключаемости и взаимодополняемости сплавлены в единый гештальт (целостное образование) "пламенной страстью" созидания или законом faber и главный действующий персонаж здесь - человек-творец (Homo sapiens faber, по Вернадскому).
Культурное духотворение человека в ноосфере не есть, однако, собственнический продукт вольного ноуменального производства таких гениев отвлечённого мышления, как Плеханов и Вернадский. Хотя в их творениях отсутствуют указания на подобный инновационный оборот, но оказалось, что их тенденции и потенции имеют непосредственный выход в русскую духовную сферу. Русская духовная философия включает в себя в качестве одной из познавательных ценностей и украшения русского духа изысканное учение С.Л.Франка о предназначении человека быть творцом в любом реальном бытие. Франк исповедует, что "Всякий человек, вносящий отпечаток своей личности в окружающую его среду, всякая жена и мать, вносящая какой-то свой собственный нравственный стиль в жизнь семьи, свой эстетический стиль в домашнюю обстановку, всякий воспитатель детей есть уже творец"(1965, с.280). Следовательно, культура, будучи вершиной творения, понимается Франком не просто как цель жизни и не только как смысл жизни, а в качестве деятельностного акта повседневной жизни. Именно таким отношением к культуре человек ноосферы отличается от человека биосферы, данного, как правило, в западной консистенции и для которого занятие культурой - удел избранных и при том в среде высших духовных сфер; если современный человек биосферы, а точнее сказать, производитель реальной техносферы, имеет себя как властелин техники, то будущий человек ноосферы мыслится в форме продукта культуры.
Таким образом, в ноосферном эпосе плотно сплелись идеалистический, материалистический и научный виды русского постигающего духа и самым загадочным в этом невыразимом симбиозе кажется тот элемент, который был назван "виртуальной техносферой". В умозрительном ракурсе, в каком дан этот параметр будущей ноосферы, по сути дела, нет ничего рационально аргументарного, кроме отрицательного знания, полученного от реальной техносферы, тобто понимание виртуальной техносферы слагается из совокупности того, что отрицается в системе реальной техносферы. И тем не менее в недрах русского континиуума, во чреве той же русской науки, наличиствует концептура, дающая полное разрешение данной проблемы и способная создать объективное заполнение виртуальной техносферы.Речь идёт о научной мысли высшего порядка: теории генетической селекции и законе гомологических рядов академика Н.И.Вавилова. Если в пантеоне загубленных гениев России нельзя выделить ни самого первого, ни самого яркого гения, то можно назвать имя, более других вызывающее в душе едкую боль: академик Н.И.Вавилов - великомученник русской науки. О трагедии Вавилова, а точнее, трагедии всей русской науки, аналога которой не известно в истории мировой науки, будет рассказано в особом разделе данного цикла.
