Реклама
Книги по философии
Грузман Генрих
Загубленные гении России
(страница 86)
Другой тип дуализма пульсаций состоит из взаимопроникновения противоположностей в одном акте и одном отношении, - при этом явление "абсолютной отрицательности" как динамический итог отрицания отрицания исключается полностью. Каждый пульсационный акт в таком случае приводит к новой геологической реальности, сохряняя лишь геотектоническую тенденцию и направленность в состоянии или тела и производя изменения внутри формации - саморазвитие; это и есть дуалистические пульсации. Принципиальная разница между ними оплодотворена фактором времени и обладают исключительно исторической природой; если онтологические пульсации направляются последовательной динамикой по кругу, возвращаясь к функциональному началу (пресловутые "геологические круговороты") и производя эволюцию посредством количественного накопления изменений, то дуалистические пульсации больше эксплуатируют дискретную динамику, производя качественные изменения и никогда не повторяя пройденного.
Итак, философия пульсаций свернута в содержательной существенности спора, который правильнее назвать отношением Усов-Мартьянов. В этом обертоне возникает первый важный вопрос: чем обуславливается в геологическом движении качественная разнородность или самостоятельная непосредственность внутренних сил и внешних сил? Ответ на это вопрошание как верное решение отношение Усова-Мартьянова должен назвать причину двойственной природы пульсационного процесса и объявить какова подлинно объективная роль фактора саморазвития в пульсационизме.
Эту сложную геологическую задачу на удивление просто и с непринуждённым изяществом разрешил в философии Фридрих Шеллинг, который заявил: "В приложении к внешним предметам - это пространство. Мы не можем представить себе внешние предметы иначе, чем в пространстве; таким образом, пространство есть необходимая и всеобщая форма нашего внешнего созецания...То, что для внешнего созерцания - пространство, для внутреннего - время.Наши представления, ощущения и т.п., как те представления, которые полностью возникают в нас самих, из собственной деятельности нашего духа, так и те, поводом к которым служат внешние предметы, находятся в определённой последовательности; форма, в которой мы их воспринимаем, есть последовательность - время."(1998, с.1415-1416). Время-пространство как глобальный и тотально-всеобщий дуализм сущего мира именно в геологическом континууме заимел наиболее наглядный макет, где центровое положение принадлежит пульсациям в качестве универсального свойства реальности природы, в том числе земного вещества, и обладающего двойственной структурой. Столь же выразительно при первом же приближении архетипическая природа пульсаций распадается на онтологические пульсации - производное геологического пространства и дуалистические пульсации - продукт геологического времени или естественной истории планеты.
Итак, если причина двойственной природы пульсационного процесса в геологии при философском подходе решается как бы сама собой , то проблема "саморазвития" приобретает вид философемы (философской проблемы), ибо любой характер движения в классической науке и классической философии исходит из внешнего источника (постулат гегемонии внешнего фактора) и "саморазвитие" априорно полагается вторичным. Однако самые общие, но эмпирически и исторически достоверные, показатели свидетельствуют, что реально-природные геологические акции не коррелируются отчасти вовсе, отчасти адекватно, с философски понятными особенностями точных наук, входящих в классическую научную картину мира. Этому обстоятельству в своей концепции пульсаций Мартьянов придал мировоззренческую высоту и остроту, а глубину он не понял и сам: проблема пульсаций не решается без проблемы "саморазвития", а проблема "саморазвития" не может решаться вне философской рефлексии.
А философская рефлексия, данная Г.Гегелем в режиме summum modificabile (высшее мастерство), свидетельствует о наличии только онтологического типа пульсационного дуализма, где отсутствуют предпосылки принципа саморазвития. Эту мысль, подданную Гегелем в стиле общефилософской отвлечённости, конкретизировал другой представитель высшего классического мастерства - Фридрих Шеллинг в своей попытке создать "науку о природе" на философском фундаменте. Это последнее Шеллинг строит на резком противопоставлении философии, познающей процесс саморазвития ("самосознания", по Шеллингу) и называемой И.Кантом трансцендентальной, и физической философии. Мыслитель постигает, "...что в данной науке отсутствуют те объяснения идеалистического характера, которые может дать трансцендентальная философия, поскольку для трансцендентальной философии природа - не что иное, как орган самосознания, и всё, существующее в природе, необходимо лишь потому, что только такой природой может быть опосредовано самосознание; однако для физики и для нашей науки, разделяющей её точку зрения, подобное объяснение столь же бессмысленно, как прежние телеологические объяснения и введение некой всеобщей цели для всех причин и искажённую этим науку о природе. Ибо любое идеалистическое объяснение, перенесенное из своей специфической области в область объяснения природы, превращается в фантастическую бессмыслицу, примеры чего хорошо известны"(1998,сю238).
Решая свою задачу, - "построить науку о природе", - Шеллинг за много лет до Чарлза Лайеля сумел обозначить те из научных максим ньютоновского классического воззрения, которые без изменения вошли в состав лайелевской геологической парадигмы, и даже при наличии ошибочных конкретнонаучных положений философские пассажи Шеллинга по настоящее время служат единственным источником для философского истолкования геологической парадигмы Лайеля. Эта доктрина, включающая в себя гегемонию внешнего фактора, есть первейшее и совместное основополагание классических наук и философии и в таком комплексном виде она целиком входит в лайелевскую систему, слагая функционально-когнитивную основу классической геологии. Поэтому у Ф.Шеллинга "...геология должна исхоить из земного магнетизма", а Гегель образно назвал историю геологии "трупом", подвластным "случаю".
"Чередование" есть онтологический знак особого состояния пульсаций, когда в последовательный ряд укладываются равнозначные, но противонаправленные, формы сжатия и расширения, притяжения и отталкивания. Существование только такого онтологического типа пульсаций допускает классическая механика, выводящая движение как столкновение противоположных "или-или". Шеллинг точно передал ритмику этого движения: "Последует противоположное действие - отрицательное притяжение, т.е. отталкивание, Отталкивание и притяжение относятся друг к другу как положительная и отрицательная величины Отталкивание - лишь отрицательное притяжение, притяжение - лишь отрицательное отталкивание; следовательно, как только притяжение достигает максимума, оно переходит в свою противоположность, в отталкивание"(1998, с.778). Однако подобная странная динамика, по типу "ваньки-встаньки", не имеет математического обеспечения и в классической математике отсутствует вычисление, позволюющее "плюс" обратиться в "минус", а их контакт при взаимном равенстве величин приводит к 0, то есть к аннигиляции (уничтожению).Проницательный Шеллинг не мог пройти мимо этого обстоятельства и он не только фиксирует его, но и предлагает хитроумное решение этой апории: "Для того, чтобы возник продукт, эти противоположные тенденции должны столкнуться. Однако поскольку они положены равными (ибо нет основания полагать их неравными), то, столкнувшись, они уничтожат друг друга; следовательно, продукт будет равен нулю, т.е. и в этом случае не возникнет. Это неизбежное, хотя до сих пор недостаточно осознанное противоречие (а именно то, что продукт может возникнуть лишь вследствие столкновения противоположных тенденций, а эти противоположные тенденции взаимно уничтожают друг друга) может быть разрешено только следующим образом. Устойчивое пребывание продукта немыслимо без постоянного его воспроизводства. Продукт следует мыслить в каждый момент уничтоженным и в каждый момент вновь воспроизведённым. Мы видим, собственно говоря, не пребывание продукта, а только его постоянное вопроизведение"(1998, с.256).
Однако решение Шеллинга, - "в каждый момент уничтожаемый и в каждый момент вновь воспроизведённый", - по полной смысловой палитуре отвергает "закон противоречия" Аристотеля, - "в одно и то же время быть и не быть нельзя", - именно в той его части, где удостоверяются классические основы движения. К тому же удивительно, что и Аристотель понимал, что "ведь противоположности не могут испытывать воздействия друг от друга"(1975,т.1, с.317). Замысловатое решение Шеллинга, столь не похожее на обычную прозрачную глубину его постигающей мысли, лишь оттеняет и выпячивает логические затруднения со взаимодействием противоположностей, слагающее пульсационную апорию классической науки. Это означает, что не только пульсации в целом как природный феномен, но и онтологическая разновидность пульсации, не имеют своего адекватного ноуменального образа в классическом мировосприятии, тобто для осмыслённости пульсаций классические познавательные средства не действенны. И это также означает, что человек, будучи совершенным макетом пульсационной механики, не может находиться на когнитивном горизонте науки о природе, а потому транцендентальная философия, где саморазвитие является знаменем человека, устраняется с арены познания. В свете ведущихся здесь рассуждений более важен побочный вывод, гласящий о том, что парадигма Ч.Лайеля не знает пульсаций как таковых, а то чередование явлений сжатия и расширения, называемых пульсационными актами, суть фикция, отвлечённости, не обладающие реальными аналогами в природе. С этой стороны становится более понятной мотивация отказа У.Бачера и академика В.А.Обручева от идеи пульсации в геологии, хотя авторы объявляли другие причины. Итак, в свете подобных рассуждений необходимо прийти к выводу, что классическая наука, держа под идеологическим прицелом классическую геологию Ч.Лайеля, не приспособлена для освоения естественной истории в принципе, ибо, не зная содержательной сущности пульсаций, она не может видеть исторический ход развития земного вещества. А потому история, в общем и целом, не потребна для наук ньютоновского физического цикла, которые, однако, называются "точными", и то, что здесь понимается под историей есть отдалённая приближённость, погребённая под завалами эмпирических данных. Такой сентенцией Ф. Шеллинг венчает свою "науку о природе": "То, что является чистой эмпирией, не есть наука, и наоборот, то, что является наукой, не есть эмпирия, Это говорится отнюдь не для того, чтобы умалить значение эмпирии, а для того, чтобы представить её в её истинном свете. Чистая эмпирия, каким бы ни был её объект, есть история (нечто абсолютно противоположное теории), и, наоборот, только история есть эмпирия"(1998, с.249).
