Реклама
Книги по философии
Грузман Генрих
Загубленные гении России
(страница 78)
Интуитивно ощутив пульсации уникальным геологическим явлением, Мартьянов совершил духовный подвиг, но не в сфере геотектоники, где он дал реальное подтверждение ранее открытым пульсациям сжатия и расширения, а в философской области теории познания, дав после Чарлза Лайеля новую схему познавательного постижения в геологии, о чём речь пойдёт в дальнейшем. Когнитивные моменты мартьяновского творчества - интуиция, ощущение прекрасного, откровение, вдохновение - однозначно и бесприкословно удостоверяют первичную инициативность духовного фактора в его научном мировоззрении, - и этим Мартьянов становится врагом всей системы воинствующего материализма и его гвардии - социального института. Как учёный-геолог, Мартьянов не представлял особой опасности для последнего, ибо для так называемой советской геологии неотсортированный комплекс всевозможных гипотез, теорий, допущений является ноуменальной тривиальностью и гипотеза пульсаций суть одна из них и только, но как мыслитель и философ он попадает под жесткий антагонизм режима, поскольку замахнулся на sanctum sanctorum (святая святых) диалектического материализма - на закон о первичности материи и вторичности сознания.
Но трактуя незаурядные моменты теории пульсации, Мартьянов всё же не смог перевести пульсационное постижение в более менее компактную самобытную пульсационную теорию познания. Великий геолог не успел поставить точку над i в пульсационной теории и не сделал вывод о наличии двух типов пульсаций. И тем не менее идея о двойственности пульсационного процесса, равно как и геологической истории , зримо прослеживается в наследстве гениального учёного. Первый тип следует назвать "онтологическим" и он опосредует наглядную видимость пульсаций как последовательное чередование двух противоположностей. Особенно ярко этот тип явлен в простом механическом движении, в "перемежаемости" сжатия и расширения, что часто маскирует в этом виде собственно мартьяновский тип. Этот последний должно именовать "дуалистическим" (диалектическим, философским или историческим), ибо он составляется не из простого чередования, а непрерывного взаимопроникновения противоположностей в одной связке и в одном акте. В динамическом отношении такие пульсации есть не что иное, как геотектонический принцип геологической истории.
При всей незавершённости пульсационной думы Мартьянова, его новаторское мышление даёт о себе знать неоднократно и, хотя оно беспрецедентно в геологии на тот момент, всё же на русском научном пространстве находятся вполне определённые точки, где учёный обретает идейную спороднённость, - и это пункты, где обитают Вернадский, Кропоткин, Вавилов, Богданов и другие загубленные гении России. Это пространство я условно назвал русской либеральной наукой и о нём необходимо вести специальную беседу в рамках особо обозначенной темы. А здесь по этому поводу следует отметить, что несомненной заслугой Мартьянова, похоже им самим не до конца осознанной, служит сообщение процессу пульсаций, который по видимости имеет вид замкнутого цикла, направленного и даже целенапрвленного исторического характера. Уравнивание пульсаций и истории, а правильнее сказать, обнаружение взаимной связи и соответственно двойственной структуры обеих, явилось новацией не только для геологии, но и для истории; итак, в новой транскрипции история есть пульсации противоположностей, а пульсация есть история противоположностей. Но лишь в недрах русской духовной доктрины имеется логия, могущая выступать философским обоснованием этого, - великий русский философ Н.А.Бердяев создал оригинальную методику исторического исследования, исходящую из дуалистической природы исторического процесса.. Бердяев познал, что "...между "историческим" и "историзмом" существует не тождество, а огромная разница и даже противоположность. Историзм, свойственный исторической науке, сплошь и рядом бывает очень далёк от тайны "исторического". Он к ней не подводит. Он утерял все способы сообщения с этой тайной. Историзм не познаёт, не понимает - мало того, он отрицает "историческое". Главное Бердяев высказал в следующих словах: "Историческое" есть некоторый спецификум, есть реальность особого рода, особая ступень бытия, реальность особого порядка"(1990, с.с.6,12). На базе этого "спецификума", имеющего духовную природу, Бердяев обособляет особую небесную историю, а традиционная история, которая опосредована в материалистическом понимании истории, выделена русским философом в понятие земной истории. И традиционная геологическая история или историческая геология представляет собой чисто земную историю, тогда как пульсации открыли дорогу небесной истории в геологии.
Историческое сочинение Бердяева есть украшение вдохновенного образа мышления, но даже в среде русской духовной философии, где интуитивный метод познания обладает высшими правами, бердяевский шедевр мало известен по настоящее время. Причина, по всей видимости, кроется в том, что историко-методологическая новация Бердяева дана в исключительно теоретическом и чисто умозрительном виде, не имея системного эмпирического обоснования. И если последнее верно в отношении истории и философии, то оказалось, что в недрах русской геологии наличиствует то, что смело можно определить как онтологизацию именно того, что Бердяев определил как "историческое", - и это есть явление пульсаций, выведенное учителем Мартьянова - академиком М.А.Усовым. В силу неблагоприятных исторических обстоятельств постижение Усова было дано только в тезисной форме и первым основополаганием здесь требуется считать тезис, звучащий как физический парадокс, а если угодно, абсурд: "1) Земля не потому сжимается, что охлаждается, а потому охлаждается, что сжимается". Мартьянов писал по этому поводу: "Наиболее важным нам представляется первый тезис. На протяжении всей истории геологии теплота рассматривалась как первопричина тектонических движений. Утверждая, что Земля охлаждается потому, что сжимается, М.А.Усов поменял местами причину и следствие"(2003, с.31). Однако Мартьянов не совсем точен в выражениях: Усов ничего "не менял", а целокупно показал "некоторый спецификум" как такое своеобразие, которое коренным образом отличается от лабораторного физикократического макета.. И всё же на первое место в усовских новациях Мартьянов поставил познавательный (философский) параметр: "Необычайно глубок и прогрессивен и второй тезис - о возникновении тяжёлых атомов внутри планеты...Однако и в этом случае мы не находим ни логических, ни фактических его обоснований, Поразительное несоответствие между глубиной тезисов и туманностью рассуждений при их обосновании со всей ясностью показывает, что тезисы являются проявлением гениальной интуиции М.А.Усова"(2003, с.32).
Таким образом, философское глубокомыслие и неограниченное умозрение Н.А.Бердяева приобрело онтологическое воплощение в открытии натуралиста академика М.А.Усова и не в первый раз когнитивные пути русского естествознания спонтанно пересекаются с мудростью русской духовной философии. Но как раз в этом советский социальный институт обнаруживает основную угрозу для своего идеологического бытия: академик М.А.Усов свёл свои пульсационные наблюдения в монографии "Фазы и циклы тектогенеза Западно-Сибирского края"(Томск, 1936г.), но тираж монографии был рассыпан и уничтожен, Усов не выдержал такого удара, заболел и в 1939 году скончался . Академик М.А.Усов, таким образом, пополнил число жертв мрачного периода русской науки. Хотя, как будет показано в дальнейшем, Мартьянов упустил у своего учителя очень ценное онтологическое качество русского пульсационизма, но самое главное он усвоил и далее развил в пульсационном воззрении, - и это главное есть его независимое и самовольное научное мировоззрение, всецело опирающееся на интуитивно-историческое духовное начало, - философия и гносеология пульсационного учения.
Б. религия и Богопостижение в пульсационном воззрении Н.Е.Мартьянова. В "Письмах..." Мартьянов записал: "Духовное начало человека принципиально отличается от его материального начала своим стремлением к бытию вне времени и пространства, и это своё стремление человек осуществляет в меру знания. Познание - это конечная цель, абсолютное знание - это всемогущество!...И нет потому никакого порока в "науке для науки". Не только наука, а всё, что имеет человек, должно служить науке, познанию как единственной и высшей его цели"(от 3.09.70г.) Отсюда Мартьянов выводит лозунг и знамя своего постижения, которые по замыслу должны стать возбудителем и методом пульсационного познания: "человек стремится к всемогуществу, то есть ...к Богу!"(от 3.09.70г.) Когнитивная формула Мартьянова - "человек стремится к Богу", - не только новаторская, но и парадоксальная, а точнее, парадоксальная потому, что новаторская, - ибо никто из натуралистов до Мартьянова не решался ввести в познавательную ткань естествознания фигуру Бога. И Мартьянов приходит к этому вполне логическим путём - через познание: Бог фиксирует высшую степень познания и Бог есть то, к чему приходит человек, овладевший всемогуществом знания. Среди богословов подобная точка зрения на Бога вполне приемлима, хотя далеко не достаточна.
Но и логический путь в данном случае приводит к явным сомнениям: если человек, обладая знаниями, может достичь всемогущества, то для чего ему стремиться к Богу? А если человек стремится к Богу как субъекту всемогущества, то зачем ему знания? Мартьянов отвечает: "Ведь я не сказал: человек - Бог. А сказал - человек богоподобен. Или вы не способны понять огромную разницу между Богом и богоподобным, или Вы не имеете прав (логических) утверждать, что когда богоподобный стремится к Богу, он стремится к себе"(от 25.03.72г.). Итак, в размышлениях Мартьянова о духовных составляющих пульсационного воззрения появляется, кроме Бога, конструкция богоподобного человека (судя по смыслу и тексту этих размышлений, богоподобный человек Мартьянова не имеет отношения к богословской аксиоме о человеке, сотворённом Богом по своему образу и подобию), а также богословски важное суждение о том, что стремясь к Богу, человек стремится к себе. В совокупности это выступает свидетельством, что религиозно-богословская тема в мартьяновских экзерцициях принадлежит не вольной игре неординарного ума, а определённому творческому замыслу. Но каким бы не было авторское намерение учёного, исключительно важно, что высказанные им суждения в этой сфере по духу согласуются с концептуальными постулатами русской духовной доктрины, - в частности, с учением о Богопостижении С.Л.Франка и постижением о Богочеловечестве Соловьёва-Бердяева-Булгакова. И при этом также важно знать, что в лице Н.Е Мартьянова заявляет о себе последний представитель русской школы дарвинистов (последний представитель русской духовной школы А.Ф.Лосев, также прошедший через ГУЛАГ, скончался в 1988 году).
