Реклама
Книги по философии
Грузман Генрих
Загубленные гении России
(страница 70)
Философское содержание учения Вавилова, раскрываясь через свой основной объект познания - человека, повышает когнитивную ценность именно человека, давая последнему, как свой личный дар, нормативный кодекс поведения в природе. Но учение Вавилова является всё же биологической отраслью, где основная, говоря по-биологически, "эволюирующая единица" есть биологическая особь, а не человек. Этим философски обозначается пункт, на котором оборвалась творческая эпопея академика Н.И.Вавилова. Не приходится сомневаться, что достигнутые гностические моменты генетической селекции как самостоятельной теории не образуют целостного законченного произведения, ибо творческий рост Вавилова как творца научных знаний был насильственно прерван, - гения стреляли "влёт". Следовательно, вполне обосновано думать о наверняка имеющихся нереализованных планах учёного и хотя наличные его труды позволяют, с той или иной степенью умения и понимания, восстановить творческие замыслы, но полностью и в деталях осуществить это невозможно. Зато наличиствует общее научное направление и неукоснительное научное мировоззрение учёного, вполне опознаваемые с философской стороны, где определённо были сосредоточены ноуменальные усилия Вавилова и где предполагался переворот в науке, соразмерный с общей значимостью его учения.
Поскольку генетическая селекция в самом широком диапазоне предназначается для улучшения потребностей человека в природной сфере, то она органически непосредственно увязывается с понятием о человеческом жилище (или oikos, что по-гречески означает "дом, жилище, местообитание"): благосостояние жилища всегда исходит целевой установкой для генетической селекции на начальных этапах и то же благосостояние, но только в усиленном объёме, мнится установочной целью генетической селекции на заключительных стадиях единого акта. Таким образом, представление об oikos становится необходимой составляющей генетической селекции. И даже более того: идеология жилища суть третье философское следствие учения Вавилова. Данное следствие имеет в своей опосредованной посылке генеральный принцип содружества (солидарности), философская логика которого требует совмещения экологии и экономии, имеющие общий корень в oikos не только с грамматической стороны. Генетическая селекция впитала в себя экономию, создав безотходную технологию, а потому третье философское следствие обладает более углублённым определением в контексте этого коренного родства: безотходная технология есть экологическая категория.
Подобной силлогистикой вавиловская селекция вносит большую сумятицу в дефинитивную базу академической экологии, хотя здесь и так отсутствует единообразный порядок, и Э.Пианка приводит целую гирлянду наименований науки экологии: "научная естественная история", "наука о структуре и функции природы", "социология и экономика животных", "биономика", "наука о распределении и обитании организмов", "наука о взаимоотношениях между организмами и окружающей средой". А сам Э.Пианка представляет не менее всеохватное определение: "...экологию лучше всего определить как науку, изучающую отношения между организмами и всеми физическими и биологическими факторами, в совокупности воздействующими на данные организмы или находящимися под влиянием последних"(1981, с.10-11). Смысловая структура всех этих дефиниций одинаково удалена от буквальной сути oikos, тогда как генетическая селекция прямо пересекается именно с этим буквальным, первородным пониманием "жилища". Любое жилище (oikos) для каждого, гоменоидного либо животного, существа имеет значение прежде всего как убежище от опасности, и oikos (дом) ценен в качестве гаранта безопасности, а потому такие широковещательные терминоиды, как "экологическая опасность" либо "экологическая катастрофа", есть нелепость по отношению к исходной сущности oikos. Генетическая селекция Вавилова потенциально способно нарушить устоявшийся порядок постижения не только в терминологическом очищении академической экологии. Определение "человеческое жилище" учение Вавилова целиком перекрыло представлением о безотходной технологии, дав oikos как экономию, а oikos как экология опосредуется в жилище биологической особи.
Жилище (местообитание) биологического вида размещается в мире, где безраздельно властвует доктрина борьбы за существование, которая, как считается, полнее всего выражает свои права в животной сфере через процессы питания, а потому трофические связи выступают единственно жизнеопределяющими генераторами в этой области. Биолог М.И.Будыко указывает: "Процессы питания, связывающие между собой живые организмы, являются процессами передачи энергии от одних организмов к другим. Эти процессы уравновешивают постоянную потерю энергии, происходящую в ходе жизнедеятельности растений и животных и обеспечивающую все биологические функции живых организмов...Трофические связи между отдельными видами растений и животных часто имеют вид комплекса, объединяющего разнообразные живые организмы в единую энергетическую систему"(1971, с.410). Эколог Э.Пианка на своём языке выражает ту же основную мысль: "Организм можно рассматривать как простую систему, имеющую вход и выход...Потребление пищи или фотосинтез обеспечивают поступление вещества и энергии на вход, а выход представляет собой продукцию потомства" (1981, с.281). Итак, в доктринальном разрезе идеологии борьбы за существование чётко определено, что эволюционный приоритет принадлежит трофической деятельности, на исполнение которой затрачиваются все жизненные ресурсы особи, а баланс времени и энергии на добывание пищи положен как основной жизненный стимул, по отношению к которому все прочие виды (затраты на рост, создание жилища, размножаемость, воспитание потомства, защита обитания и прочая) выводятся по остаточному принципу как производные и зависимые.
Однако сосредоточенность на ойкосе предусматривает в генетической селекции Вавилова иную динамическую схему, где пищевая функция лишается своего приоритета, но, может быть, вернее предположить логическую зависимость, обратную той, что узаконена в казённой экологии. А именно: безотходный режим генетической селекции динамически исключает механику борьбы за существование с её абсолютным первенством и культом пищи и интересов питания, а переводит центр тяжести на функциональный приоритет ойкоса в целом, как такого отправления особи, где имеют значение не только позывы еды. Во всяком случае, из содержательной полноты учения Вавилова в аксиоматийном порядке следует, что безотходная генетическая селекция суть стратегия oikos. Итак, "жилище" из экологически заштатного предмета превращается в качественно иную, нетривиальную сущность и обращается в институт жилища. Новация последнего сосредоточено в органическом сочленении объектов, традиционно рассматриваемых раздельно и коннотационно: размножаемость (по Ч.Дарвину, обеспеченность потомством), забота о потомстве и семейная ячейка. Радикализмом вавиловской мысли институт жилища возводится в жизнетворный стимул животного мира, а трофические цепи и пищевые ряды остаются не более, чем рядовыми структурными фрагментами жилища, способствующими нормальному исполнению его главнейших функций - размножению, заботе о потомстве и семейственности. В качестве общего обобщения возможно вывести, что стратегия ойкоса в условиях семейной ячейки - иносказания жилища - строится на признании естественного отбора не как внешней творящей силы - фактора эволюции, а как изначально присущей живому организму функции - генетического механизма по реализации потребностей особи во внешней среде и созданию благоприятных условий жилища - места обитания, что исключает понятие элиминации, а равно, приспособленных и неприспособленных организмов в принципе.
Экологический аспект учения Вавилова, дающий представление о богатстве его научного потенциала, имеет особое значение для философии селекции, ибо понятие института жилища на данный момент есть философский казус, а не онтологическое свершение. По определению и из общественной практики в институте жилища читается только один курс - курс семьи и этим он принципиально отличается от внешне подобного элемента действующего экологического бытия - экологической ниши. Особый, нравственообразный и моралевидный, уклон является обязательным сопутствующим при той или иной общительности в такого рода нишах-жилищах, но институт жилища самопроизвольно выходит источником нравственных и моральных импульсов, при чём одинаково для человеческого и животного миров. С этим вынужден согласиться даже такой твёрдокаменный материалист, как Г.Спенсер: "существует нечто, заслуживающее название нравственности у животных". Следовательно, в невысказанной сущности вавиловской логии, точно так же, как в скрытом смысле анархического гнозиса князя П.А.Кропоткина, таится чаяние и предощущения наиболее сокровенной думы русской духовной философии, что вечными законами природы являются не физические и технические постулаты, а нравственные уложения. В дополнение к свидетельствам, которыми оперировал князь П.А.Кропоткин в предыдущем разделе, полезно присовокупить ещё одно его высказывание, которое князь выделил петитом и какое прямо идёт в руку вавиловским тенденциям: "...нравственное начало в человеке есть не что иное, как дальнейшее развитие инстинкта общительности, свойственного почти всем живым существам и наблюдаемого во всей живой природе"(1999, с.137).
